Она задрожала при воспоминании о его ласках.

Рагнор обещал ей гораздо больше. Но что, если он действительно отец ребенка Эйслинн?

Ужасная мысль обожгла женщину, словно раскаленное железо. А вдруг эта тварь Эйслинн понесла от семени высокородного рыцаря… И дитя унаследует ястребиный взор и темные задумчивые глаза ее любовника?!

Гвинет безмолвно поклялась, что когда Рагнор вернется и заберет ее из этого хлева, она найдет способ дать брату ощутить всю силу своего гнева.

Ужин закончился в напряженном молчании, и, как только Хейлан стала убирать со стола, Эйслинн с трудом поднялась, слегка краснея под насмешливым взглядом женщины, казалось, устремленным на ее огромный живот. Смущенно отвернувшись, Эйслинн попросила у Вулфгара позволения подняться в спальню.

— Последнее время я быстро устаю, — пробормотала она. Вулфгар встал и взял жену за руку:

— Я помогу тебе, дорогая.

Он медленно повел ее вверх по ступенькам. Эйслинн сразу же стала раздеваться. Не успела она распутать завязки рубахи, как Вулфгар остановился у нее за спиной и погладил не потерявшие блеск волосы. Эйслинн со вздохом откинулась ему на грудь, и он коснулся губами нежного местечка у нее за ушком, там, где кожа была особенно мягкой, белой и душистой.

— О чем ты думаешь? — выдохнул он. Эйслинн пожала плечами и положила его ладонь себе на грудь.

— О том, что у тебя есть все причины ненавидеть женщин. Вулфгар тихо рассмеялся и прикусил мочку ее уха.

— Некоторых я действительно не выношу, но есть такие… — он осторожно обнял ее за располневшую талию, — без которых жить не могу.

Из распахнувшегося ворота выглядывали налитые холмики, тесно прижатые друг к другу, так что соблазнительная ложбинка между ними словно молила о ласках. Рука Вулфгара скользнула в вырез рубахи, и в чреслах разлилось пламя желания, не находившего утоления. Лишь сверхъестественным усилием воли ему удалось отстраниться, но, шагая к двери, он страстно молил о приближении той минуты, когда сможет утолить свой голод.

Болсгар сидел на обычном месте у очага, рядом с Суэйном, и оба, как всегда, задумчиво смотрели в огонь. Керуик и остальные, расстроенные скандалом, поспешили удалиться. Викинг и Болсгар не разговаривали, да и не нуждались в словах, чтобы узнать мысли друг друга. Злобная выходка Гвинет возмутила отца, и теперь он никак не мог сообразить, что делать с дочерью.

Сверху донесся звук захлопнувшейся двери. Болсгар поднял голову и встретился взглядом с норвежцем. Мужчины громко расхохотались, прекрасно поняв, что произошло. Вулфгар, внезапно оказавшийся в положении холостяка, злой и неудовлетворенный, обнаружил, что брачное ложе неожиданно стало жестким и неуютным.

Однако друзья постарались умерить свое веселье и во все глаза смотрели на Вулфгара, который с мрачным видом спускался вниз. Потемневшее лицо предвещало грозу. Он без всяких церемоний направился к очагу, налил себе полную чашу эля, осушил одним глотком и, налив другую, устроился рядом с Болсгаром. Все трое долго молчали, пока рыцарь не пробормотал что-то себе под нос. Суэйн ответил насмешливым взглядом.

— Ты что-то сказал, Вулфгар?

Рыцарь отнял от губ чашу и ударил ею по подлокотнику.

— Да! Дьявол бы побрал все женитьбы на свете! Чертова затея! Женись я на тощей кляче вроде Гвинет, не о чем было бы беспокоиться, и я уж знал бы, где утолить жажду!

— Как по-твоему, Суэйн, — ухмыльнулся Болсгар, — кажется, настало время нашему оленю поискать другую лань?

— Возможно, господин мой, — хмыкнул викинг. — Охотничий манок громче зова истинной любви!

— Я не похотливый козел, — рявкнул Вулфгар. — И давал обеты по собственной воле и своими устами! Однако каждую минуту чувствую, в какую ловушку попал, особенно когда жена стань красива. Мои чресла ноют при одной только мысли о ней, и все же я не испытываю облегчения. Я мог бы найти другую, но супружеская клятва крепче любой цепи, и я обречен лежать рядом с ней, умирая от желания и проклиная судьбу.

Болсгар, мгновенно став серьезным, попытался успокоить пасынка.

— Потерпи, Вулфгар, — мягко посоветовал он. — Такова жизнь, и ты увидишь, что награда достойна ожидания.

— Ты болтаешь о вещах, которые не трогают меня, старик! И по моему мнению, такая красота не приносит ничего, кроме боли! Мне пришлось даже обнажить меч, чтобы защитить ее честь. Взгляды зеленых юнцов, у которых борода еще не пробилась, светлеют от одной ее улыбки. Даже Гауэйн тает, как лед, под ее взглядами, и я еще не убедился, действительно ли Керуик забыл о нежных чувствах, которые питал к ней.

Болсгар, уязвленный тем, что Вулфгар сомневается в порядочности Эйслинн и во всем ее винит, осуждающе покачал головой.

— Зачем ты так, Вулфгар? Ты несправедлив к леди. Она не приглашала в дом норманнского рыцаря, взявшего ее силой, не просила нового хозяина Даркенуолда приковать ее к кровати. Это ведь ты приковывал ее?

Вулфгар ошеломленно уставился в гневное лицо старика, и даже Суэйн разочарованно качал головой, расстроенный, что не смог научить молодого человека легче мириться с обстоятельствами.

— Не тебе меня упрекать! — взвился Вулфгар. — По крайней мере ей известно, кто станет матерью ребенка, а я ни в чем не могу быть уверен, и кто знает, не буду ли всю жизнь растить неизвестно чье отродье!

— Так или иначе не смей говорить плохо о леди Эйслинн, — резко бросил Болсгар.

— Вот именно, — пробормотал Суэйн, согласно кивая. — Все случилось против воли госпожи, и она с честью вышла из тяжкого испытания! И если бы все начать сначала, я не позволил бы тебе так мучить бедняжку и ни за что не подпустил бы тебя к ней!

— Посмотрите на себя, — пренебрежительно рассмеялся Вулфгар. — И вы туда же! Лучше признайтесь, что вы оба без ума от нее! Даже такие старые дурни, как вы, попались в сети ее чар! Она способна заколдовать…

Но тут Болсгар вцепился ему в тунику и приподнял с кресла. Огромный кулак навис над головой рыцаря, но ярость старика тотчас же угасла. Он устало обмяк и отпустил Вулфгара.

— Однажды я в гневе ударил тебя, — вздохнул он, — но больше никогда.

Вулфгар запрокинул было голову, чтобы уничтожающе расхохотаться, но внезапно что-то словно взорвалось в черепе. Пыль поднялась столбом, окутав фигуру распростертого на полу рыцаря. Суэйн потер костяшки пальцев и, подняв глаза, наткнулся на удивленный взгляд Болсгара.

— Я такого обещания не давал, — пояснил викинг и, кивнув на лежавшего без сознания Вулфгара, добавил: — Ничего, ему полезно.

Болсгар, нащувшись, схватил рыцаря за щиколотки, а Суэйн за плечи, и они вдвоем потащили его в спальню. Болсгар тихо постучал и, услышав сонный голос Эйслинн, широко распахнул дверь. Женщина сидела в постели, потирая глаза.

— Что случилось?! — охнула она.

— Слишком много выпил, — проворчал Суэйн, и друзья бесцеремонно бросили Вулфгара на постель.

— Вина? Эля? — недоуменно допрашивала Эйслинн. — Боже, да для этого понадобилось бы не меньше целого меха и половина ночи…

— Но не в том случае, когда драгоценные напитки лакает глупый язык, — перебил Болсгар.

Эйслинн нагнулась над мужем и, быстро ощупав голову, обнаружила огромную шишку на челюсти. Ее брови недоуменно сошлись.

— Кто его ударил? — вскинулась она, вне себя от гнева и беспокойства.

Суэйн снова потер костяшки пальцев и, самодовольно улыбнувшись, признался:

— Это я!

Эйслинн потрясение раскрыла рот, но, прежде чем успела спросить еще что-то, Болсгар наклонился к ней и мягко пояснил:

— Он вел себя, как ребенок, а мы не смогли найти розгу.

И с этими словами поманил Суэйна, и оба удалились, оставив Эйслинн в полнейшем недоумении. Наконец она поднялась и, стащив одежду с недвижного тела, легла рядом.

В небе раскатился удар грома. Вулфгар мгновенно вскочил, готовый ринуться в бой, и растерянно огляделся, но тут же понял, что это просто летняя гроза. Он лег и закрыл глаза, прислушиваясь к шуму за окном — стуку первых огромных капель по камням двора, внезапному порыву ветра, ударившего в ставни, и барабанной дроби дождя. Прохладное дыхание ветерка принесло долгожданное облегчение после томительно-жарких дней.