День, когда Беззаконие подняло свою безобразную голову в Бландингском замке, был на редкость чудесным. Солнце сияло на небе васильковой голубизны, и куда как приятно было бы не спеша описать старинные стены замка, бархатные подстриженные лужайки, разбросанные по холмам парки, раскидистые деревья, благовоспитанных пчел и вежливых птиц — всю картину, на которую щедро изливало свои лучи солнце.

Но читатели детективной литературы — народ нетерпеливый. Их раздражают пейзажные рапсодии, и они хотят поскорее перейти к чему-то существенному. Когда, спрашивают они, начались преступные дела? Кто в них был замешан? Была ли кровь, и если была — то сколько? И — самое главное — где был и что делал в это время каждый персонаж? Рассказчик, который хочет завладеть вниманием читателей, должен предоставить всю эту информацию на самой ранней стадии.

Итак, волна преступлений, которой суждено было потрясти одно из самых величественных в Шропшире имений до самого основания, нахлынула на него в середине летнего дня, и расстановка персонажей, вовлеченных в эти преступления, была следующей.

Кларенс, девятый граф Эмсворт, владелец и властитель замка и поместья, находился в садовом домике, проводя совещание с Энгусом Макалистером, своим главным садовником, на тему выращивания зеленого горошка.

Его сестра, леди Констанция, прогуливалась по аллее со смуглым молодым человеком в очках, по имени Руперт Бакстер, который одно время был личным секретарем лорда Эмсворта.

Бидж, дворецкий, сидел в садовом кресле на лужайке позади замка, куря сигару и читая главу шестнадцатую «Человека без пальца на ноге».

Джордж, внук лорда Эмсворта, рыскал по зарослям кустарника с духовым ружьем, с которым он ни на минуту не расставался.

Джейн, племянница его светлости, находилась в летнем домике у озера.

И солнце безмятежно бросало свои лучи на — как мы уже указывали — лужайки, стены замка, деревья, пчел, птиц наилучших пород и раскинувшиеся по холмам парки.

Вскоре лорд Эмсворт покинул садовый домик и неспешной походкой направился к замку. Он пребывал в самом счастливом расположении духа. Весь день его не покидало чувство полнейшего довольства и умиротворенности, и в виде исключения Энгус Макалистер не сделал ничего, чтобы его нарушить. Обычно, когда лорд Эмсворт пытался спорить с этим мулом в образе человека, тот произносил: «М-мм…» — и становился похожим на упрямого шотландца, а затем произносил: «Гмм…» — и опять становился похожим на шотландца, а затем просто теребил пальцами свою бородку, продолжая молча быть похожим на шотландца, что действовало на его восприимчивого работодателя чрезвычайно раздражающе. Но в этот день все выглядело так, словно садовник прошел заочный курс хороших манер, и у лорда Эмсворта не было того тревожного чувства, которое его всегда охватывало в подобных случаях, что, как только он повернется к Макалистеру спиной, его тонко продуманная и высоконаучная система садоводства будет отправлена на полку, а на практике в деле выращивания зеленого горошка будет применен какой-нибудь «Новый курс», как будто бы лорд Эмсворт никогда ни слова не произнес по этому поводу.

Приближаясь к террасе, он мурлыкал какую-то песенку. У него была четкая программа на сегодня. Примерно с час, пока жара хоть немного не спадет, он будет читать в библиотеке книгу по свиноводству. После этого он пойдет понюхать розы и, может быть, снимет кое-где с листьев улиток. В этих маленьких радостях было все, что требовалось его простой душе. Он не желал большего. Просто спокойно жить, и чтобы никто его не тревожил.

И теперь, когда Бакстер уволился, думал он в приподнятом настроении, его действительно никто не тревожит. Правда, как он смутно припоминал, неделю назад возникли какие-то неурядицы — что-то насчет человека, за которого его племянница Джейн хочет выйти замуж, а его сестра Констанция не хочет, чтобы она выходила, но, очевидно, все обошлось. Однако даже когда вся эта история достигла своего апогея, даже когда воздух сотрясался от женских криков и Констанция наскакивала на него, крича: «Будешь ли ты наконец слушать, Кларенс!» — он всегда мог сказать сам себе, что, как бы все это ни было неприятно, оставалось нечто светлое: Руперт Бакстер больше у него не служит.

Существует порода бизнесменов с каменными лицами, которым отношение лорда Эмсворта к Руперту Бакстеру показалось бы поистине необъяснимым. Для этих титанов личный секретарь — это просто «Эй, вы!», «Эй, там!» — марионетка, которой можно манипулировать по своему усмотрению. Драма лорда Эмсворта заключалась в том, что марионеткой оказался он сам, а не его секретарь. Отношения между ними были такими, как между слабохарактерным монархом и молодым, напористым дьяволом, захватившим реальную власть и в считанные минуты установившим диктатуру. Пока Бакстер не смилостивился и не перешел на службу к американцу по имени Джевонз, он все время беспокоил лорда Эмсворта, командовал им, подгонял его и всегда заставлял что-то делать, что-то запоминать, что-то подписывать.

Ни минуты покоя. И теперь так отрадно было думать о том, что Бакстер навеки исчез с горизонта. Это исчезновение освободило райские кущи от обитающего в них змея.

Продолжая мурлыкать песенку, лорд Эмсворт ступил на террасу. Секунду спустя песенка замерла у него на устах, он отшатнулся, как от крепкого удара в переносицу.

— Боже, помоги мне! — воскликнул он, потрясенный до глубины души. Его пенсне, как это всегда случалось в моменты эмоциональной встряски, спрыгнуло с носа. Он водрузил его обратно со слабой надеждой, что жуткое зрелище, которое он увидел, окажется оптическим обманом. Но нет. Сколько он ни моргал, он не мог изменить того факта, что человек, разговаривающий на террасе с его сестрой Констанцией, был не кто иной, как Руперт Бакстер. Лорд Эмсворт стоял, выпучив на него глаза с таким ужасом, как если бы тот восстал из могилы.

Леди Констанция улыбалась приятной улыбкой, как это часто делают женщины, когда собираются преподнести какую-нибудь пакость своим дорогим и близким.

— Это мистер Бакстер, Кларенс.

— А… — сказал лорд Эмсворт.

— Он путешествует по Англии на мотоцикле и, оказавшись в здешних местах, естественно, заглянул к нам.

— А… — сказал лорд Эмсворт.

Он отвечал тусклым голосом, потому что душу его угнетали тяжелые предчувствия. Конни легко было говорить, что Бакстер путешествует по Англии, как бы подразумевая, что минут через пять этот тип оседлает свой мотоцикл и уберется куда-нибудь за сотню миль отсюда. Он знал свою сестру. Не иначе как она что-то затеяла. Она всегда была бакстерианкой и теперь замыслила восстановить на службе главного злого духа Бландингского замка. Лорд Эмсворт готов был поспорить на что угодно — это именно так. Поэтому он и сказал: «А…»

Эти односложные высказывания в сочетании с отвисшей челюстью брата и агонизирующим взглядом сквозь стекла пенсне заставили леди Констанцию крепко сжать губы. В ее красивых глазах зажегся огонек, предвещающий дисциплинарное взыскание. Она стала похожа на укротительницу тигров, собирающуюся утвердить свой авторитет над одним из участников представления.

— Кларенс! — сказала она резко и повернулась к Бакстеру, — Извините меня, мистер Бакстер, я должна вас на минутку оставить. Мне нужно кое о чем поговорить с лордом Эмсвортом.

Она отвела побледневшего лорда в сторону и сказала с резким осуждением:

— Ты вел себя как свинья!

— Что? — произнес лорд Эмсворт. Мысли его разбегались, как это часто с ним бывало. Но магическое слово вернуло его к реальности. — Свинья? Ты что-то сказала о свиньях?

— Я сказала, что ты вел себя как свинья. Ты мог хотя бы сказать мистеру Бакстеру: «Как поживаете?»

— И так видно, как он поживает. Что он здесь делает?

— Об этом я уже говорила.

— Но как получилось, что он путешествует по Англии на мотоцикле? Я думал, что он служит у этого американского субъекта, как там его…