С практической точки зрения периодические церемонии заставляют людей следить за собой и соблюдать минимальную опрятность.[97] Если кто-то имел чистую рубашку, он был обязан надеть её в воскресенье. Этот день Лют сделал подобием маленького праздника – поздний подъем, улучшенная еда, праздничный распорядок и так далее. Воскресенье было превращено в маленькую церемонию. Более того, приятные церемонии, вроде шахматного турнира или состязания певцов, помогают бороться со скукой.

16 апреля стенгазета лодки сообщила: «Сегодня утром мы получили радиограмму из ставки фюрера. В ней говорится: «Капитан-лейтенанту Люту. За проявленный героизм я награждаю вас, 29-го солдата германских вооружённых сил, Eichenlaub mit Schwertern zum Ritterkreuz».[98] Вольфганг Лют стал четвёртым подводником, получившим вторую по значимости награду Рейха.[99]

Почти сразу после этого посыпались радиограммы с поздравлениями. Первая пришла от Деница, вторая – из штаба 12-й подводной флотилии, потом от командующего группой лодок «Запад»,[100] затем короткая радиограмма от Редера, который уже почти ушёл в отставку. Итальянцы прислали наилучшие пожелания, то же самое сделали город Позен и его мэр. Артур Грейзер был более эмоционален: «Мы в имперской земле Вартеланд с гордостью следим за вами, когда вы ведёте наши лодки к новой славе, проявляя упорство и отвагу. Я желаю вам и вашему экипажу всего наилучшего по случаю получения награды фюрера. С товарищеским приветом, ваш Грейзер. В следующий раз в Позене мы устроим праздник в вашу честь».

Радиограмма из ставки фюрера также извещала, что Люту присвоено очередное звание корветтен-капитана. Стенгазета сообщала, что всякий, кто обратится к нему по старому званию, будет подвергнут штрафу в одну марку.

U-181 во время второго похода не стала задерживаться у мыса Доброй Надежды. ПЛО англичан значительно усилилась с ноября прошлого года, и Лют направился на восток, огибая мыс. 10 мая в 8.00 был замечен маяк Иньяка Пойнт. Второй раз за шесть месяцев U-181 оказалась на подходах к Лоренцо-Маркишу.

Следующие несколько дней не принесли ничего, кроме разочарований. Лют потратил много драгоценного топлива на преследование торговых судов, которые оказывались португальскими. Тут же постоянно крутились португальские самолёты и канонерка «Бартоломеу Диаш» – маленький, но опасный корабль, построенный в 1934 году для службы в колониях. Получилось так, что Лют во второй раз столкнулся с португальским судном «Мужиньо» и потратил время на погоню за ним. 19 мая пришла радиограмма из штаба подводного флота, которая немного скрасила безрадостную картину. У Люта родился третий ребёнок, на сей раз сын, которого назвали Вольф-Дитер. Экипаж поздравил командира стихотворением:

Во второй половине дня 26 мая было замечено нейтральное судно, выходящее из Лоренцо-Маркиша. Он несло все положенные опознавательные знаки и вскоре было опознано как шведский теплоход «Сицилия», приписанный к порту Гётеборг. Лют был уже раздражён до крайности, так как ему пришлось пропустить множество португальских судов, и на сей раз решил проявить повышенную бдительность. «Я намеревался остановить «Сицилию» предупредительным выстрелом, забрать корабельные документы, снять команду и потопить судно. Мы находились слишком близко к берегу на мелководье, поэтому долгий артиллерийский обстрел был неприемлем. Следовало нанести последний удар торпедой».

U-181 тащилась за «Сицилией» всю ночь. Несмотря на чёткий план, Лют никак не мог принять окончательное решение. По свидетельству Шмидта он несколько часов вышагивал взад-вперёд по центральному посту, вслух рассуждая о том, что ему делать.

Потопить явно нейтральное судно, не имея на то веских оснований, было поступком рискованным. Особенно рискованным, если учесть полученные ранее предупреждения, которые сам Лют занёс в бортовой журнал, что подобные действия «могут привести к тяжёлым политическим последствиям». Попытка остановить судно для досмотра согласно законам призового права была ещё более рискованной, так как торговые суда не всегда соблюдали положения того же закона, и часто несли вооружение. С другой стороны, «Сицилия» заслуживала детального осмотра.[101] Остановить её предупредительным выстрелом было вполне по-рыцарски. И по крайней мере, это могло развлечь команду.

На рассвете Лют подвёл U-181 на расстояние 6000 метров к «Сицилии» и сделал предупредительный выстрел из 105-мм орудия. Никакой реакции. Ему пришлось сделать ещё 9 выстрелов, с каждым разом все ближе к мостику «Сицилии», пока судно, наконец, не застопорило машины. Экипаж занял места в шлюпках. Шкипер и его старпом доставили на U-181 корабельные документы. Они были неполными, а грузовая декларация выглядела подозрительно. Бортовой журнал был «забыт в панике», как сказал шкипер. Во время допроса он вёл себя подозрительно, и Лют был уверен, что швед лжёт. Его фамилия была Янсен. Он хотел дать понять, что однажды уже играл подобную роль и провёл 4 месяца на аргентинском госпитальном судне, после того как его собственный корабль был потоплен. Стенгазета U-181 отмечала: «Всё оказалось предельно просто. Он дал понять, что плавает ради денег, а не ради политики».

Лют и Янсен посовещались, и старпом был отправлен обратно на судно за бортжурналом. После его изучения и повторного допроса Янсена Лют наконец решил потопить «Сицилию».[102] На всякий случай он вписал в свой бортовой журнал целых 7 пунктов объяснений. Судно не было зарегистрировано. Его бумаги оказались неполными. Ранее оно выполняло рейсы в такие союзные порты, как Рио-де-Жанейро, Нью-Йорк и Филадельфия. Его капитан ранее командовал потопленным судном. Груз был куплен английским агентом в Лоренцо-Маркише. Шведский консул в Лоренцо-Маркише был англичанином. Наконец, приказ Деница требовал топить в подобных обстоятельствах любые суда.[103]

Экипажу было дано 30 минут на сбор вещей. В 10.00 Лют подошёл на расстояние 400 метров, направил нос U-181 точно на мидель-шпангоут «Сицилии» и выпустил одну торпеду, которая попала точно в цель. Один из моряков U-181 сфотографировал «Сицилию», когда та разломилась пополам и затонула. Янсен оставался спокойным и даже весёлым, пока шлюпка не отвалила от борта. Как только шлюпка отошла подальше, он принялся громко проклинать «людоедов».

День матери и День отца имели для Люта особое значение. Они обязательно отмечались на его лодках каждый год. Он отпраздновал День матери, приказав достать лучшее из сохранившихся продуктов и отпечатать специальное меню. День отца в офицерской кают-компании праздновался более бурно. Все моряки, которые имели детей, получали стакан малаги за то, что выполнили свой долг перед Рейхом. Лют писал: «Мы подсчитали, что 8 отцов имели 12 детей. 9 из них были девочками, а это верный признак того, что в браке главенствует мужчина». Тем, кто не успел стать отцом, выдавали всего лишь пиво.

4 июня 1943 года U-181 потопила британский пароход «Харриер». «Попадание в корму через 20 секунд. Огромный столб огня. Сильный запах бензина, и от судна не осталось абсолютно ничего, кроме обломков не более человеческой руки. На поверхности лишь большое нефтяное пятно и какие-то мелкие деревяшки, которых не хватит даже на растопку камина. Экипаж, вероятно, так и не узнал, что их судно торпедировано», – записал Лют.

Англичане действительно ничего не узнали. «Харриер» был крошечным судном водоизмещением всего 200 тонн и перевозил боеприпасы. Он буквально испарился. Ну и что? До сего дня U-181 потопила 4 парохода общей вместимостью 13852 GRT, то есть в среднем 3463 GRT на судно. Лют в этом походе надеялся добиться средней цифры 5000 GRT. Последние 2 судна обошлись ему всего в 2 торпеды, поэтому у него осталось достаточно боезапаса для потопления ещё 5 судов.