В конце октября пошли проливные дожди, и накал боев не только в воздухе, но и на земле спал, словно плохая погода охладила жар сражений. Зато в наших тылах и штабах шла молчаливая, скрытая от постороннего глаза большая работа. Полки получали пополнения и летчиками и самолетами. На аэродромы зачастили старшие командиры и политработники.

От нас не укрылось крупное передвижение наземных войск. На левом берегу Днепра все леса, рощи, балки северо-восточнее и севернее Киева были забиты танками, артиллерией и другой техникой. На проходивших мимо аэродрома машинах часто встречались надписи: «Освободим славный Киев — столицу Украины!», «Даешь Киев!» — и другие призывы. Было совершенно понятно, что войска переброшены откуда-то ночными маршами и ожидают темноты, чтобы переправиться на правый берег.

Изредка, когда облака поднимались и проглядывало голубое небо, мы летали на охрану этих оживленных тыловых районов фронта.

На этот раз в воздухе был Кустов с Лазаревым. Заметив вдали на западе воздушный бой, они сразу же поспешили на помощь товарищам, рассчитывая внезапно атаковать врага и снова возвратиться в свой район прикрытия, но тут же по радио раздался требовательный голос командира дивизии:

— Немедленно назад! И никуда не рыпайтесь!

После посадки пары погода испортилась. Комдив прибыл к нам на аэродром и с ходу взял в оборот Кустова за попытку выйти из своего района боевых действий.

— Заметил драку на передовой — и туда! А кто тылы будет прикрывать, подумал? Ты ведь знаешь, как это сейчас важно?

— Конечно. Но меня же не предупредили, что ни при каких обстоятельствах нельзя выходить из своего района, — оправдывался Кустов.

— У тебя-то разве головы на плечах нет?

Для нас не было секретом, советские войска готовятся к боям за столицу Украины. По биению пульса фронтовой жизни мы понимали, что этот момент приближается. Пользуясь хорошим настроением полковника, Сергей Лазарев спросил:

— Мы скоро двинемся вперед? Киев уже заждался нас.

По лицу Николая Семеновича пробежала задумчивость:

— Вы как дети, скоро ли, да скоро ли? Терпение и терпение. Готовьтесь! Каждому делу свое время.

— Мы уже второй месяц готовимся, — не унимался Лазарев. — Через неделю двадцать шестая годовщина Октября. А мы все готовимся…

— Хватит говорильни! — перебил Герасимов и быстрым взглядом окинул летчиков. — К празднику Киев будет освобожден! Понятно?

Стало ясно, что мы вот-вот должны перейти в наступление. Все замолчали.

— Что, не согласны?

— Согласны, — прозвучал хор голосов.

— Ну и на этом спасибо, — рассмеялся Герасимов. Рядом с Герасимовым стояли молодые летчики, только на днях прибывшие в полк. Он обратился к ним:

— Ну, а вы успели посмотреть фронт с воздуха?

— Не-е-т.

Строгий взгляд полковника уперся в Василяку.

— Погоды все не было. Кроме того, их еще рано посылать в бой, пускай потренируются в полетах над аэродромом.

— Когда им лететь на боевое задание — ваше дело. Вы о подготовке летчиков лучше меня знаете. Но без облета района боевых действий можно заблудиться даже над своим аэродромом, как было в соседней дивизии. — И Николай Семенович рассказал, что там произошло.

Молодой летчик вылетел в зону. Виражил, крутил бочки, петлил… Не заметил, как отклонился в сторону. Когда опомнился — кругом все незнакомо. Растерялся, начал беспорядочно рыскать, отыскивая свой аэродром. Тут, откуда ни возьмись, пара «мессершмиттов».

Парень совсем скис и мотанул от них куда глаза глядят. Когда очухался, увидел на земле самолеты. Скорее на посадку! А там фашисты.

На радостях, что нашел аэродром, позабыл выпустить шасси и этим ввел немцев в заблуждение. Те, видимо, приняли его за «охотника», заходящего на штурмовку, и открыли огонь. Тут только до нашего «героя» дошло, куда он попал. Полный газ! А куда? Не знает. Хорошо, хоть не забыл, что от фронта наша территория лежит на восток. Летел до сухих баков, плюхнулся прямо к нам на окопы, недалеко от передовой. Герасимов повернулся к командиру полка:

— Чтоб у вас, Василяка, не было подобных казусов, обязательно, как только прояснится, покажите молодежи передовую, Днепр, Киев… Без изучения района с воздуха и учебные полеты начинать нельзя.

Прояснило только 2 ноября, и опытные летчики повели молодых на фронт. Днепр пересекли в устье извилистой Припяти. Под нами сплошные леса и топкие болота. Ни домов, ни дорог. Дыма и то нигде не видно. Незнакомый с обстановкой человек и не подумает, что внизу войска. А тут, на краю правого крыла фронта, находилась в обороне 13-я армия. При виде такой труднопроходимой местности невольно возникла мысль: отсюда вряд ли может начаться сколько-нибудь значительное наступление.

В глаза сквозь редкие облака бьет предвечернее солнце, мешая смотреть вдаль. Чтобы не оказаться над вражеской территорией и не попасть под обстрел зениток, я попытался определить линию передовой. Невозможно. Она скрыта лесами и кустарником. К тому же тут и летать приходилось мало.

Мельком взглянул на карту. На ней линия фронта пересекает голубую нить Припяти около надписи: «Чернобыль». Этот населенный пункт у противника. Значит, лететь до него нельзя.

Разворачиваемся на юг, идем к Киеву. Здесь линия фронта подходит вплотную к Днепру, и мы жмемся к реке. От Припяти до речушки Тетерев тоже тянутся леса и болота. Дальше леса редеют. Показываются желтеющие поляны. Теперь под нами войска 60-й армии, которые нам не раз доводилось прикрывать, ведя большие воздушные бои.

— Где же передовая? — спрашивает кто-то.

— Правее нас, — отвечаю. — Но там сейчас тихо. Вот лютежский плацдарм. На нем все знакомо до мельчайших деталей. Это сюда недавно стекались танки, артиллерия, пехота. По еле заметным с воздуха паутинкам окопов, ходов сообщения, блиндажей, вкрапленных в небольшой кусочек земли, нетрудно догадаться, что здесь скопилась масса войск. Нет-нет да и вспыхнет на земле дымок разрыва. Несколько дней тому назад здесь все сверкало огнем.

За лютежским плацдармом, окутанный мглой, безмолвно лежит Киев. Южнее его вчера утром войска фронта с букринского плацдарма перешли в наступление. Судя по тому, что у нас на полетных картах передовая линия почти не изменилась, успехи незначительные. Невольно встает вопрос: почему молчит правое крыло фронта? Не зря же сюда за последнюю неделю прибыло так много войск.