– Гефестион, я не могу его видеть. Избавь меня от этого.

Перед Линкестийцем стояли друзья царя Александра. Он затравленно глядел то на одного, то на другого. Каменные, враждебные лица. Ни одной искры сочувствия в глазах.

Ведь когда жрец предупреждал царя об измене друга, он смотрел прямо на них, на друзей, стоявших около Александра, он бросил на них тень подозрения из-за этого предателя!

– Я могу оправдаться, пусть только царь выслушает меня! Пусть он меня только выслушает. Ну, не ради меня самого, хоть ради Антипатра, преданного друга царской семьи, ведь его дочь – моя жена!

– Царь не хочет видеть тебя.

Линкестиец глядел на Гефестиона и не узнавал его. Куда девалась нежная красота этого человека? Рот кривился от сдержанной ярости, в огромных глазах горела ненависть… Он был страшен.

Линкестиец обратился к Кратеру. Полководец стоял хмурый и печальный.

– Кратер, скажи Александру, что умоляю его выслушать меня. Ведь всё обвинение держится только на лжи проклятого перса. Разве не могли это устроить мои враги, чтобы лишить меня милости царя?

– Тебя надо убить, – ответил Кратер.

– Неарх, ты – давний друг царя. Я знаю: если он выслушает меня, его сердце смягчится, он поверит мне!

– Он тебе уже поверил однажды! – с горечью и презрением сказал Неарх.

Александр слышал эти мольбы. Они не трогали его.

«Мать была права, – думал он, – сколько раз она предупреждала меня, сколько раз предостерегала! Я верил ему, Линкестийцу, а он в это время договаривался с персидским царем о моей смерти!»

Перед тем как выступить из Фаселиды, Александр спросил, как ему пройти во Фригию?

Он не знал страны, и у него не было карты. Карту составляли в пути землемеры и географы, которые шли вместе с ним в его войске.

Фаселиты охотно объяснили Александру:

– Сейчас твой путь пойдет через Памфилию. Это соседняя с нами страна. Отсюда ты поднимешься к памфилийскому городу Перга. А оттуда – прямая дорога в Великую Фригию.

– А как ближе пройти в Пергу?

– К Перге можно пройти двумя путями. Один путь – через горы, это путь далекий и очень трудный. Другой путь – по берегу моря, здесь идти ближе и легче. Но сейчас зима, и тебе, царь, придется идти через горы.

– Если берегом короче и легче, то почему же через горы?

– Потому что зимой по берегу не пройти. Сейчас дуют южные ветры, берег залит водой. Ты не пройдешь, царь.

– Я пройду.

– Там скалы и море, царь, а берег всего лишь узкая полоска. Если бы дул северный ветер, он бы отогнал волны. Но дует южный, и волны бьются о скалы. Пройти там сейчас невозможно!

– Невозможно? Я не знаю такого слова!

Наутро, лишь только засветилось над городом нежно-серое небо, Александр тронулся в путь.

Александр разделил армию. Большую часть пехоты, часть конницы и обоз послал в Пергу через горы.

– Линкестийца отправьте с обозом, – приказал Александр, – и чтобы охрана была крепкой.

И Линкестийца, как раба, повезли в оковах вслед за войском, в котором он так недавно был военачальником блестящей фессалийской конницы.

Сам Александр с остальными отрядами спустился к Памфилийскому заливу.

Залив был окружен горами, тесно подступившими к воде. Желтые и серые скалы поднимались над заливом террасами, как ступенями, одна над другой. Фаселиты называли их лестницей. У их подножия лежала узкая кромка берега, та самая дорога, по которой решил пройти Александр.

Дул сильный ветер с юга, в горах гудело. Зеленые пенистые волны мчались издали, от самого горизонта, и с размаху расшибались о серые скалы. Казалось, все огромное море поднялось, чтобы обрушиться на прибрежную полосу земли. Шум и грохот воды оглушали людей. Берега не было, море закрыло его.

Войско со страхом смотрело, как бушуют внизу волны. Но Александр не замедлил шага. Он спустился с горы и вошел прямо в этот грохочущий прибой. Войско тронулось следом; оно не могло остаться на скалах, когда царь идет впереди. Волны захлестывали Александра, но он не останавливался, и войско шло за ним. Даже у старых, видавших много тяжелых походов воинов замирало сердце. Море – противник жестокий, оно похоронит их всех в это страшное зимнее утро. Но царь идет – и войско идет за ним. Идет, обреченное на неизбежную гибель.

И тут случилось что-то непонятное. Южный ветер вдруг упал, из-за гор поднялся ветер с севера и круто погнал волны обратно в широкое море, в холодную лиловую даль. Береговая полоса обнажилась.

Воины шли по мокрой гальке, пораженные чудом, которое совершилось на их глазах, – море отступило перед их царем! Нет, тут дело не простое – Александру помогают боги. Видно, правда, что он с ними в родстве!

Воинам Александра – македонским горцам, пахарям и звероловам – было очень легко поверить во всякое чудо. Безудержная отвага их молодого полководца, его неизменные удачи при самых опасных положениях, когда он со своим войском выходил невредимым там, где всякий другой встретил бы гибель, – все это поражало воображение. И проще всего им было решить, что тут дело не обходится без вмешательства богов.

Шли целый день, огибая Памфилийский залив. Море порой отступало, далеко обнажая берег, порой возвращалось назад, и тогда македоняне шли по грудь в воде. Вода кипела среди камней, как в котле. Но теперь уже никакая опасность не могла остановить воинов.

К концу дня скалы отошли от берега, и широкая долина Памфилии приняла македонское войско. Отходя в долину, македоняне оглядывались назад, на тот путь, которым они только что прошли.

– Неужели мы были там?

– Неужели мы прошли через эту пучину – и остались живы?

– Это чудо! Царь знал, что боги помогут ему!

Скоро по холмам запестрели палатки. Жарко запылали костры. Море шумело, мерцая вскипающими барашками волн.

В эту ночь измученное войско уснуло мгновенно. Но Александр еще долго не спал. Он сидел с землемерами и географами над картой, составленной ими. Не спали и его близкие друзья, военачальники – необходимо было посмотреть, что получается на карте.

– Где те дороги, по которым мы прошли?

– Вот они, царь… – Указка скользила по чертежу. Города, горы, реки, дороги…

– А узнали вы, далеко ли тянется этот открытый берег?

– Да, царь, узнали. Открытый берег тянется до города Сида. А там горы снова подойдут к морю.

– Значит, за Сидой персы высадиться уже не смогут?

– Говорят, что там нет стоянок, царь.

Александр удовлетворенно кивнул головой:

– Так. Возьму Сиду, и тогда – берег наш. А персидский флот пускай болтается в море сколько пожелает. Высадиться я персам не дам.

Черный Клит усмехнулся в свою смоляную кудрявую бороду:

– «Я дойду»… «Я возьму»… А мы что будем делать, если ты, царь, один все возьмешь?

Наступила внезапная настороженная тишина. Александр гневно блеснул на него глазами. Но улыбка Клита была добродушна, будто старший брат ласково подшучивал над младшим.

Обижаться было нельзя – Клит ему почти родственник. Он брат его любимой кормилицы Ланики. Но все-таки шутить так не стоило бы. Тем более что старые этеры, военачальники царя Филиппа, незаметно переглянулись между собой и потупили глаза.

Александр овладел собой и так же шутя ответил:

– Вам я тоже найду дело. Об этом ты, Клит, не тревожься!

А когда покончили с делами, Гефестион спросил:

– Александр, как же ты все-таки сразу ринулся в воду? Разве ты знал, что ветер повернет?

– Другим я сказал бы, что знал. Но тебе скажу правду: я не знал ничего. Просто надо было пройти и захватить берег.

– Но ветер мог и не повернуть?

– Мог. А тогда бы мы прошли по скалам, которые фаселиты называют лестницей.

Войско проходило по широким фригийским полям. Вот она, Азия! Теперь Александр занимает уже не эллинские, а коренные азиатские города.