Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я уже немало умел, даже Учитель отдавал этому должное в минуты хорошего настроения, поэтому я напряг свою волю, беззвучно произнес одними движениями губ нужную формулу и мысленно прошелся по комнатам. Нигде я не заметил чьего-нибудь присутствия, хотя это в общем-то ни о чем не говорило — любой мало-мальски грамотный маг способен легко скрыть себя от простейших заклятий поиска. Но по крайней мере обычных людей ни в доме, ни поблизости от него не было.

Но беспокойство осталось, и я понял, что встать все-таки придется. Учитель всегда говорил, что своим предчувствиям следует верить безоговорочно — и в один прекрасный момент они спасут твою жизнь. Я поднялся без малейшего шороха — умение двигаться совершенно бесшумно досталось мне от крови вампира вместе с другими полезными или бесполезными способностями. Так же бесшумно я натянул штаны и, заранее скрестив пальцы для вызова заклинания фаербола, двинулся к двери, жестом приказав Лэш идти первой.

Зомби шагнула вперед, и ее шаги, казалось, громом прозвучали в тишине — уж бесшумность-то никогда не входила в арсенал стража.

Дверь медленно распахнулась, Лэш замерла на пороге, готовясь отразить атаку, но в коридоре меня не ждали враги. Не было их и в тех комнатах, в которые заглядывала она по моему приказу, но во мне крепла уверенность, что в доме я не один.

Страж ступила в библиотеку и внезапно замерла, загородив собой дверной проем. Пришлось слегка подтолкнуть ее, чтобы освободила проход и позволила мне войти. Пальцы напряглись, готовясь выбросить огненный шар — оружие, может, и не самое эффективное, а в закрытом помещении еще и опасное, зато, безусловно, самое быстрое из арсенала магических атак.

И тут же мои руки расслабились… В глубоком кресле спиной к двери сидел человек, и я сразу узнал его, даже в потемках, даже сзади, — это был Учитель. Он оставался неподвижен и, казалось, ждал меня со своим обычным спокойствием.

Указав Лэш на ее привычное место в углу, я осторожно обошел кресло. Учитель, похоже, дремал, его руки были сплетены на груди, а глаза закрыты — но мои шаги, какими бы тихими они ни были, он услышал. Глаза медленно раскрылись и уставились на меня странным, исполненным какой-то внутренней боли взглядом.

— Садись, Ученик…

Я опустился в кресло напротив Учителя и стал ждать, когда он опять заговорит. Торопить его или лезть с вопросами было бессмысленно.

Томительная тишина продолжалась несколько минут. Я было сделал попытку зажечь свечи, но легкое движение головы магистра заставило меня вновь замереть. Я ждал…

— Плохо все вышло, сынок…

«Сынок»… Да уж, такое обращение звучит в этих стенах впервые. Уж кто-кто, а Учитель не склонен к сантиментам, это мне было доподлинно известно. И если он перешел на лирику, значит, у нас назревают или, скорее, уже назрели крупные неприятности.

— Учитель, я ждал вас не ранее чем через четыре дня.

— Мне пришлось вернуться раньше, как видишь…

Кажется, голос магистра не вполне обычен. Я бы даже сказал, что Учитель болен, если бы такое было возможно. Некроманты, особенно такого уровня, не болеют. Никогда… Даже устают относительно редко, постоянная «утомленность» Учителя — не более чем дань образу умудренного годами мага. Если надо, то он и меня загонит до смерти, даже не вспотев. И хотя я и знал всю абсурдность подобного предположения, все же не удержался от вопроса:

— Учитель, вы… плохо себя чувствуете?

Он молчал довольно долго. Если бы речь шла о простом смертном, я бы сказал, что он собирается с силами.

— Ты знаешь, куда я ездил?

— Нет, Учитель.

Еще бы мне знать. Никогда он не говорил о цели своих отлучек — в лучшем случае я узнавал о чем-то по его возвращении, а бывало, это так и оставалось для меня тайной.

— Я… расскажу тебе. Теперь уже… можно.

Он говорил медленно, с трудом, как будто ему не хватало дыхания. Так говорят еще, когда подыскивают нужные слова и мучительно размышляют над каждой фразой. И по мере того как он говорил, я все более и более начинал мелко дрожать, чувствуя, как кончики пальцев холодеют от подкрадывающегося страха. И было от чего.

Всем известно, что мир был создан Торном для каких-то своих, никому из смертных не ведомых нужд. Создавался мир не в одночасье — бог затратил массу усилий, порождая земную твердь и синее небо, бескрайние леса и моря, драконов времени и иных существ, населявших когда-то и населяющих сейчас эти земли. Бытовало, впрочем, мнение, что Торн лишь воспользовался уже готовым, до него кем-то созданным миром, но в отношении живой природы и населяющих этот мир живых существ мнения были единодушны. В создание мира Торн вложил немало собственных сил, но их недостало, и тогда бог применил древний артефакт, принесенный им, по легендам, из других миров, артефакт, принадлежавший тем, кто жил многими тысячами лет ранее. Сила, заключенная в артефакте, была столь велика, что позволила в считанные дни завершить работу, на которые у Торна ушли долгие годы.

Но слепая, стихийная Сила была враждебна самому богу, и только его колдовское искусство сумело направить рвущийся из артефакта поток энергии в русло созидания. Но и бог оказался не всемогущ — часть Силы прошла мимо его контроля, рассеявшись в этом мире, открыв канал, путь для самой себя — и Торн не сумел навсегда закрыть его, он лишь запечатал проход, но не до конца.

Первый неконтролируемый всплеск Силы породил множество бедствий, едва не погубив все, сделанное Торном. Сила, разнесенная по миру, поддерживала существование самой магии, именно к ней обращались все живущие и жившие ранее волшебники, именно ее крохами пользовались для своих заклятий легендарные драконы, духи стихий, маги — гномы и эльфы, а впоследствии маги-люди. И тех, кто умел дотянуться до этих крох, звали владеющими Даром.

Возможно, Торн решил, что не так уж и плохо то, что дети его станут пользоваться истинной магией, пусть и слабенькой по сравнению с его возможностями. Может, ему просто оказалось не по силам полностью перекрыть течь, кто знает…

А потом бог оставил этот мир, отправившись куда-то по своим, одному ему ведомым делам, да так и не вернулся, чтобы посмотреть, как живут его дети. А артефакт остался… Дважды запертая в нем Сила прорывалась в мир — эти страшные годы были потом названы годами бешеного солнца… Среди смертных и среди бессмертных рождались дети-уроды, давшие начало новым невиданным расам — вампирам, троллям, левиафанам и многим другим, иные из которых давно сгинули, а иные и поныне наводят страх на смертных, да временами и на бессмертных тоже… Даже природа уступала враждебной Силе, породив страшные создания, лишенные капли разума, но при этом хищные, жаждущие живой плоти.

Многие поколения магов искали артефакт — его называли Чашей Торна, хотя сам бог, согласно легенде, не был ее творцом — скорее, просто последним в ряду владельцев. Многие искали — гномы и эльфы, орки и грифоны, люди и даже тролли, — кого-то на этом пути ждала смерть, кого-то разочарование, но Чашу так и не нашли. Легенды гласили, что Сила, скрывающаяся в ней, все еще неизмеримо велика и тот, кому удастся обуздать ее, сам станет подобен Творцу. И это гнало новых и новых магов на поиски древнего артефакта.

Учитель подобрался к Чаше ближе других — долгие годы, посвященные изучению всех достоверных, недостоверных и откровенно лживых источников, позволили ему определить то место, где хранилось сокровище. Конечно, Чашу охраняли, и, чтобы пройти сквозь ряды защитников, созданных самим Торном, требовались немалые силы. И эти силы маг-некромант мог найти только там, где царила его власть, — среди мертвых.

Год за годом Учитель собирал армию… армию зомби, живых мертвецов, слепо повинующихся его приказам. Не раз за эти годы допускались ошибки, не раз зомби выходили из-под контроля, пугая мирных крестьян и заставляя Учителя отступать, бросая собранное воинство, а то и просто спасаться бегством. Именно это было причиной наших частых переездов…

* * *

И вот сейчас работа была закончена. Почти закончена… Но, видимо, сама судьба вмешалась и разом перечеркнула все планы.

31
{"b":"29977","o":1}