– …

– Ну конечно, понимаешь… Вот и говорю, другая игра.

– …

– Что? Кто узнает?

– …

– Какой еще хвост? Брось, не делай в штаны раньше времени. Помнишь, в девяносто третьем одни такие веселые мудаки тоже пересрали раньше времени и ничего у них не получилось?

– …

– А, да, знаю, геройский был генерал. Но ты тоже тогда отличился.

– …

– А что я? Я был с ним, – криво улыбаясь, бросал в трубку короткие фразы хозяин дачи, – а то как же? Я же приписан был к нему.

– …

– Конечно, дал под зад. Вначале тебе, потом мне.

– …

– Нет, нет, я там был ни при чем, ты же это прекрасно знаешь. Спасал, как мог. В общем, если бы не я, ты улетел бы очень далеко и намного раньше.

– …

– Не веришь? Так вот, поверь, сразу же после новогоднего штурма Грозного тебя бы не было.

– …

– Вот так, не было бы, и все. И вообще у тебя ничего бы не было.

– …

– У него? У него тоже ничего, может быть, не получилось бы. В общем, ладно, все идет по плану. Бывают мелкие сбои, бывают. А у кого не бывает? Конь, как ты знаешь, на четырех ногах, но и тот спотыкается. А у меня же только хер, как у коня, а ноги две.

– …

– Да что ты говоришь! Я лучше коня? Спасибо, дорогой, порадовал. Ну все, у меня дела, не беспокой по пустякам.

– …

– Не пустяки? А я тебе говорю, что это сущая херня.

Так что не дури мне голову и себе тоже не забивай мозги говном. Спи спокойно, дорогой товарищ, – хозяин дачи хохотнул в трубку, затем щелкнул крышкой и бросил телефон на диван. – А ты чего расселся? – накинулся он на полковника. – Что, дел у тебя никаких нет?

– Есть, есть, – полковник поднялся на мгновенно распрямившихся, как отпущенная пружина, ногах.

– Выпить не предлагаю, ты за рулем.

– Да-да, за рулем.

– Так вот – давай дуй отсюда побыстрее в город и занимайся делом.

– Я и занимаюсь. Я уже прокручиваю варианты.

– Ах, да, подожди, – спохватился хозяин дачи и исчез за дверью.

Он появился минут через пять (полковник Руднев успел за это время выкурить еще одну сигарету) с бумажным конвертом в руках.

– Вот, здесь не очень много, но, надеюсь, на кое-какие расходы хватит. А потом еще получишь. И не жалей денег на других, не жалей, Аркаша. Для такого дела жалеть вообще ничего не стоит. Ничего! Ты понял меня? – и, немного пригнувшись, склонив голову на плечо, опальный генерал впился своими узкими заплывшими глазенками в глаза полковника Руднева. Тот даже поморщился, настолько неприятным и липким был взгляд собеседника. – Смотри, не жалей. И себе не бери. Хотя в этом ты никогда замечен не был.

Руднев улыбнулся. Он действительно никогда не пользовался своим положением и никогда не обворовывал своего хозяина, даже по мелочам. За что его и ценили, за что и продвигали по службе. Конечно, не только за честность в финансовых вопросах, было и еще множество разнообразных качеств, которые помогали Рудневу делать карьеру.

Конверт исчез в кармане плаща, полковник, кивнув на прощание хозяину дачи, быстро отправился к двери, и почти мгновенно, едва захлопнулась дверь, взревел мотор «фольксвагена».

«Ну и шустрый! Хотя и мудак долбаный. А где лучше возьмешь!» – подумал опальный генерал, вновь извлекая из кармана маленький блокнотик.

В огромной ручище появилась и дорогая авторучка с открытым пером. Хозяин дачи, устроившись в кресле, положил миниатюрный блокнот на колено и принялся мелко-мелко, как бисером, вышивать буковками страничку, разлинованную еле видными голубоватыми полосами. На его лице появилось странное выражение – выражение глубокой грусти. Такие бывают лица палачей, скрытые под масками. Но сейчас хозяина дачи никто не видел, он был в гостиной один.

Серый «фольксваген-пассат» мчался по узкой дороге. Полковник Руднев цепко держал баранку. Его настроение улучшилось, и, как всегда после разговора с шефом, он напоминал сам себе механическую игрушку, пружина которой была накручена до отказа. Единственное, что сделал полковник Руднев правильно – и это он почувствовал после беседы со своим бывшим шефом, – так это то, что уничтожил секретаршу итальянского гостя. Хотя о ней они не обмолвились ни словом. Раз шеф смолчал – значит, одобрил. А списать убийство можно будет на того же человека, который уложил четверых телохранителей и самого Джордано Мазини или, если докопаются, Иванова Семена Георгиевича.

"Да, хорошо, – прошептал полковник Руднев, делая резкий поворот и выскакивая на прямую дорогу, ведущую к Москве, – бабу надо было убрать. Лишний свидетель мне ни к чему. Мало ли кто начнет заниматься этим делом! А женщина, да еще иностранка, наверняка раскололась бы и могла рассказать много любопытного.

А так… нет человека, нет и проблемы. Некому будет рассказывать, зачем Мазини прибыл в Москву, что он вез и для кого. Хотя Иванов был не таким идиотом, чтобы рассказать о цели своего визита телохранителям и секретарше.

Ладно, надо поспать хоть несколько часов. А уж потом, завтра, вцепиться в это дело всеми зубами и попытаться его раскрутить. Но кто же этот специалист по устранению Иванова? Я бы от такого человека не отказался. На кого он работает?

Кто его нанял, кто платит? И сколько? Таких людей лучше держать среди своих друзей, нежели среди врагов".

Голова полковника Руднева буквально пухла от всевозможных предположений и планов. Ведь завтра и послезавтра ему предстояло сделать многое и ответить на такое количество вопросов, что даже одно их перечисление способно было вызвать оторопь.

Не спал этой ночью и генерал Потапчук. У него тоже было море проблем, которые требовали скорейшего решения. Правда, от одной проблемы Потапчук избавился – Джордано Мазини больше не существовало. Хотя проблем, как понимал многоопытный генерал, от этого убавилось лишь на одну, а новые возникали, как грибы, – хрен поймешь, откуда завтра вылезет следующая.

Зато Глеб Сиверов, агент по кличке Слепой, спал этой ночью крепко. Он спал в своей мансарде на узком диване, под подушкой лежал наготове пистолет, и Сиверов мог в любой момент на малейший шум открыть глаза, вскочить и выстрелить.

А еще этой ночью крепко спала тридцатидвухлетняя Екатерина Каштанова. Она устала за долгий день, за длинную семичасовую операцию, а потом, вернувшись домой, вынуждена была почти полтора часа провозиться с ребенком. Она спала и даже не догадывалась о том, какую участь готовили ей люди, которых она не знала, но которые знали ее и были прекрасно осведомлены о ее жизни.

Генерал Потапчук в полосатой пижаме, немного похожий на заключенного, сидел за письменным столом.

Перед ним лежал исчерканный неровными крестами и звездами лист бумаги.

Генерал постукивал по листу кончиками пальцев и был похож на пианиста, пытающегося сыграть мелодию, услышанную им одним, и на инструменте, который существует только в его воображении.

Глеб проснулся неожиданно. Никаких подозрительных звуков не было, стояла обыкновенная ночная тишина.

«Что за черт!» – он спустил ноги с дивана, сел и вгляделся в темноту.

Он видел все почти так же отчетливо, как если бы горел неяркий свет.

"Что это со мной? – задал себе вопрос Сиверов. – Неужели я старею, неужели чувства начинают мне изменять? Если так, то пора на покой. С такими нервами нельзя быть настоящим профессионалом. Можно оступиться, можно сделать лишнее движение, и оно меня погубит. И так чуть не погиб. Черт бы их подрал, этих людей! И как это я не просчитал? И откуда взялась моя уверенность в том, что все вокруг тихо, что никто не появится после того, как мне удастся закончить работу?

Эх, Глеб, Глеб, чуть не облажался. Забудь, – сказал себе Сиверов, – забудь обо всем, что было. Впереди еще столько работы, и все, что ты сделал по этому делу, – пустяки, всего лишь один шаг, один прыжок. А пропасть, как известно, можно перепрыгнуть только одним прыжком, и делать повторный разбег и повторную попытку мне никто не даст. Я, как сапер, могу ошибиться всего один раз. Я все как бы рассчитал и понадеялся на свое проворство, на везение. Но, как выяснилось, не все. Как же ты, Глеб Петрович, не подумал и не почувствовал, что за Джордано Мазини могут охотиться и другие люди? Но тем не менее, – попытался успокоить себя Сиверов, – Я все же опередил их. На полшага, но опередил. И капсула оказалась в моих руках, и Иванова я смог убрать. Надо будет обязательно спросить у Потапчука, что же это за люди. А самое главное – что находится внутри капсулы? Ведь наверняка все неспроста и не зря за Ивановым следили еще какие-то люди. Скорее всего, им нужна была не жизнь бывшего бандита, а капсула, которую он привез из-за границы. Значит, передо мной стоят два вопроса, на которые я не имею ни одного ответа. Вопрос первый, – сформулировал сам для себя Глеб, вглядываясь в темноту мансарды, – что за люди следили за Ивановым и чуть не убили меня?