Свой выбор Мерцалов остановил на борще, при этом, правда, подумал: «Наверняка свекла окажется консервированной. Но для начала сойдет. Это потом я сделаюсь более разборчивым, а пока дело даже не во вкусе, а в самих названиях: „Сельдь с луком“, „Борщ“, „Щи“… А вот шницель в панировочных сухарях и моя любимая жареная картошка с консервированным зеленым горошком».

Картина оказалась бы завершенной, если бы Мерцалов заказал еще и компот из сухофруктов. Но этого «яства» советских времен в ресторане «У Константина» уже не водилось. Пришлось довольствоваться кофе, минеральной водой и ста пятьюдесятью граммами водки.

Официант принял заказ и удалился на кухню. Мерцалов огляделся.

Как и всякий профессионал, он смотрел на окружающий мир в своем особом ракурсе. Автомеханик не видит на улице просто машины – он замечает, какая из них побывала в ремонте, где новая покраска, а где еще заводская. Гаишник, даже возвращаясь со службы, невольно отмечает все нарушения правил дорожного движения. Мерцалов же не мог видеть перед собой просто зал ресторана. Он непроизвольно оценивал помещение с точки зрения удобства совершить покушение и обеспечить себе безопасный отход.

«Дверь у них со стороны улицы одна, – рассуждал Мерцалов, – значит, продукты с этой стороны они не подвозят и наверняка существует другой вход, черный, для персонала и грузчиков – тот, через который сюда вносят ящики с продуктами и напитками. Зальчик небольшой, значит, кухня еще меньше. Если нужно исчезнуть, больших проблем с этим не возникнет. Достаточно воспользоваться выходом на кухню – и проблема решена сама собой».

Официант поставил перед Мерцаловым заветную сельдь с луком, обильно политую подсолнечным маслом – не рафинированным, не безвкусным, а чуть мутноватым, отчетливо пахнущим подсолнечными семечками. И Мерцалов взялся за еду. Он отламывал небольшие кусочки черного хлеба, корка которого была усыпана шариками кориандра, и макал этот хлеб в чуть солоноватый, пахнущий рыбой рассол, смешанный с растительным маслом.

Давно он уже не испытывал такого удовольствия, особенно если учесть, что впереди его ждало свидание с жареным картофелем, шницелем и консервированным зеленым горошком. Мерцалова уже не раздражал мат, доносящийся от столика, занятого кавказцами, наоборот, он согревал душу. И если раньше Олег брезгливо кривился, заслышав русскую нецензурщину на улицах Рима или Лондона, то теперь она звучала для него вполне естественно.

«Да, – подумал Мерцалов, – слышать мат здесь, в России, это то же самое, что наблюдать жизнь хищных зверей в естественных условиях их обитания. Что на Западе понимают в свободе? – он усмехнулся. – Свобода – это возможность расслабиться, чего они не умеют делать напрочь», – и он с удвоенной энергией набросился на жирную атлантическую сельдь, из которой на кухне удалили далеко не все кости.

В этот момент дверь ресторанчика отворилась, и в нее вошел неприметный мужчина, крепко сложенный, с внимательным цепким взглядом. Он приехал на скромных «жигулях», которые, правда, были не его собственностью, а казенными. В кармане у него лежало удостоверение ФСБ на имя капитана Сергачева. Начиная с десяти часов утра капитан наведывался в небольшие московские ресторанчики, кафе. Такое задание получил не только он, а еще семь сотрудников управления, возглавляемого генералом Потапчуком. Каждому из них была выдана фотография Мерцалова и установка: наемного убийцу не задерживать, при его обнаружении тут же сообщить руководству и начинать слежку.

Капитана Сергачева уже мутило от выпитого за это время кофе. Нужно же было что-то заказывать, приходя в ресторан или в кафе. В первых двух заведениях капитан Сергачев с аппетитом позавтракал, не забывая прихватывать счета для оплаты их бухгалтерией, но потом, ощутив тяжесть в животе, переключился исключительно на кофе. Повсюду он делал вид, что у него с кем-то назначена встреча. Сидя за столиком, то и дело поглядывал на часы, сокрушенно качал головой. А потом доставал из кармана трубку радиотелефона, набирал свой домашний номер, заведомо зная, что ему никто не ответит, и бросал в трубку пару многозначительных фраз. После чего быстро расплачивался и уезжал, но недалеко, до следующего квартала, где вновь заходил в ресторан и заказывал чашечку ненавистного ему теперь черного кофе и пол-литровую бутылочку минералки.

На ресторан «У Константина» капитан особых надежд не возлагал. Это заведение не славилось ни хорошей репутацией, ни хорошей кухней, и более-менее сведущие в Москве люди обходили его стороной. Но в обязанности Сергачева входило посещать все заведения, расположенные в обведенных красным фломастером квадратах на карте. Вся центральная часть Москвы и прилегающие к ней районы были поделены заместителем генерала Потапчука между оперативными сотрудниками управления.

Капитан Сергачев скинул пальто на руки гардеробщику и машинально провел ладонью по борту пиджака, чтобы убедиться, на месте ли пистолет. Затем шагнул в зал, сразу же обратив внимание на компанию кавказцев.

Мерцалов сидел к нему спиной – так, что сразу узнать его капитан Сергачев не мог. Да и выглядел он теперь немного иначе, чем на фотографии, сделанной полгода тому назад. Осмотревшись, капитан ФСБ шагнул вперед – ему не терпелось взглянуть в лицо широкоплечему мужчине, сидевшему перед тарелкой, в которой дымился жареный картофель и лежал большой, как подошва ботинка, шницель, обжаренный в сухарях.

Мерцалов настолько расслабился, что даже не обернулся, чтобы посмотреть на вошедшего, хотя и услышал шаги. Он был уверен, что ничего ему не угрожает.

Пройдя в самый конец зала, капитан Сергачев уселся за пустой столик и положил перед собой сложенную в узкую полоску газету. Скользнул взглядом по лицу посетителя, отрезающего от шницеля кусочек за кусочком.

Сергачев за время своей службы в ФСБ научился разбираться в лицах. Его не могли ввести в заблуждение ни строщенные усы, ни накладная борода, ни очки, ни измененная прическа. Он научился, глядя на человека, отбрасывать эти детали и замечать только лицо – форму носа, разрез глаз, линию рта – то, что изменить невозможно.

Сердце Сергачева забилось учащенно.

"Не может быть! – подумал он. – Такой удачи не бывает! Не волнуйся, сосредоточься, посмотри на него еще раз, только уже не так внимательно, улучи момент, когда он посмотрит в тарелку, и подними глаза, не поворачивая головы. Ты же знаешь, бывает много людей с одинаковыми чертами лица, может, тебе показалось?

Семь раз отмерь!"

Теперь Сергачеву было сподручнее смотреть на Мерцалова: подошел официант и встал как раз на линии, соединяющей их столики. Сергачев то и дело поднимал глаза от меню, переспрашивая названия блюд, лишь бы только подольше смотреть. Он заказал полный комплект того, что можно назвать обедом, – салат, суп, второе и чашку кофе.

– Все? – спросил официант.

– Да. И счет, пожалуйста, принесите сразу. Я спешу. Оплачу, и не будем зависеть друг от друга.

– Будет сделано.

– И побыстрее.

Официант подхватил меню, прямо-таки вырвав его из рук растерявшегося капитана – тот-то рассчитывал еще им попользоваться, чтобы не так явно разглядывать Мерцалова. Пришлось вооружиться газетой, которую капитан прочел уже, наверное, раза три. Другую он покупать не стал: новости везде одинаковые, а всякие бредовые сенсации в бульварной прессе его не интересовали.

«Все-таки это он», – решил Сергачев, откладывая газету в сторону и прикидывая, как ему сейчас следует поступить.

Вынимать радиотелефон прямо здесь, в зале ресторана, было небезопасно. Мерцалов, если судить по ориентировке, выданной генералом Потапчуком, очень осторожен и наблюдателен, знает, что за ним может быть установлена слежка.

"Вот если бы в ресторане было побольше народа…

А то я заметен, как плевок на лысине, – подумал капитан Сергачев, вновь прикасаясь к борту пиджака и незаметно расстегивая пуговицу, чтобы в случае чего было удобнее выхватить оружие. – Точно он! Загар у него не такой, как после отдыха. Это уже и не загар, а скорее цвет кожи. Наверняка этот тип жарился на солнце не пару недель, а несколько лет. Выгоревшие волосы… – капитан Сергачев заставил себя отвести взгляд от Мерцалова и занялся изучением конфигурации пятен на скатерти. – Лучше всего поступить сейчас так, – рассудил он, – выхожу в туалет, оттуда связываюсь по радиотелефону с управлением и снова возвращаюсь в зал. Вряд ли Мерцалов будет сидеть здесь долго. Кажется, он никого не ждет, а просто зашел пообедать.