– Шампанское подождет, – горячо прошептал Мерцалов в ухо женщины и коснулся его языком, а руки его скользнули Шарлотте под свитер.

Она напряглась, повела плечами, прогнулась и попробовала повернуться к Мерцалову лицом. А тот уже подталкивал ее к кровати.

Он повалил ее лицом вниз и принялся стаскивать с нее джинсы вместе с трусиками.

– Валентин… Валентин… – пыталась остановить его Шарлотта.

– Молчи, молчи… – хрипел Мерцалов, срывая с нее одежду.

Он навалился на Шарлотту сзади, вошел в нее резко и грубо. Но вместе с болью она ощутила сладостный жар.

Вскоре Шарлотта уже во всем подчинялась Мерцалову, напрочь опровергая миф о холодных скандинавках. Она успела дважды достичь пика наслаждения, прежде чем Мерцалов замер и опустился на колени.

Шарлотта попробовала обернуться, но руки Олега прижали ее к постели.

– Подожди, подожди, еще рано…

На Мерцалова накатила новая волна вожделения.

Редко ему приходилось с такой остротой чувствовать сексуальную близость. Обычно он быстро возбуждался и быстро кончал. Но теперь мысль о том, что совсем рядом лежит еще теплый мертвец, что Шарлотта думает, будто с ней совсем другой мужчина, возбуждала Мерцалова сверх меры, наделяла его фантастической силой.

Шарлотта задыхалась, пыталась остановить партнера, но он двигался так же ритмично и быстро, как двигается иголка швейной машины. У Шарлотты уже темнело в глазах, когда Мерцалов остановился и тяжело выдохнул.

– Все!

Шарлотта обессиленно вползла на кровать, уткнулась лицом в подушку и зажала между ног простыню.

Мерцалов прилег рядом, поглаживая себе низ живота.

Шарлотта даже боялась заговаривать, ей казалось, произнеси она хоть слово – и этот странный мужчина вновь примется за свое. А ей сейчас хотелось лишь одного – чтобы ее оставили в покое. Но не было сил даже подняться в свой номер, и она заснула тут глубоким, как обморок, сном.

Убедившись, что гостья Батулина спит, Мерцалов соскользнул с кровати, наскоро протер все предметы в номере, к которым он прикасался без перчаток, затем краем простыни обернул ручку стилета, выдернул его из груди Батулина и положил на подушку – так, чтобы Шарлотта, едва проснувшись, увидела лезвие, испачканное запекшейся кровью. Ковер вновь лег на свое место.

Мерцалов оделся. Неслышно открыл дверь, оказался в коридоре и вскоре уже был на пути к своему укрытию.

Кровавая забава совсем не забрала его сил, наоборот, придала новых. Мерцалов с чемпионской скоростью бежал на лыжах по ночному лесу. Вскоре он уже садился в остывшую «вольво». Ветки он закинул подальше за валун, чтобы никому не попались на глаза, лопатой разбросал по колее, проложенной автомобилем, снег и помчался по направлению к железнодорожной станции.

К последнему поезду он успел вовремя. На привокзальной площади он оставил машину вместе со своими вещами, прихватив лишь легкую сумку, где были бритва, зубная щетка и смена белья. Поезд уносил его обратно в Осло.

«Вольво» на привокзальной площади простояла недолго. Владелец автомобиля, не знавший Мерцалова в глаза, подошел к машине, открыл дверцу своим ключом, спрятал в карман связку ключей, которыми действовал наемный убийца, и погнал машину к гаражу.

Назавтра, ближе к обеду, сидя в баре на пароме «Принц Датский», Мерцалов медленно жевал бутерброды и запивал их кофе. В телевизионной программе новостей, конечно же, сообщили о жестоком убийстве русского предпринимателя, занимающегося торговлей нефтью, но пока не выдвигали никаких версий, сообщив, однако, что в номере с ним находилась женщина.

Аппетит у некоторых сидевших в это время в баре испортился, но отнюдь не у Мерцалова.

Вдруг он почувствовал, что на него кто-то смотрит.

Олег обернулся и увидел знакомое лицо.

В Рим Марина Сорокина прибыла с паспортом на имя Фионы Лоуренс, подданной английской короны.

При ней была небольшая кожаная сумка и такой же кожи чемодан на колесиках. В аэропорту Сорокина взяла такси и направилась в центр города. Она выбрала недорогой отель. До отеля «Хилтон» оттуда было два квартала. Ее номер состоял из двух комнат и размещался на третьем этаже.

Войдя в номер, Марина-Фиона сразу же подошла к окну и отдернула тяжелые шторы. Перед ее взором открылась площадь с покрывшимся патиной бронзовым памятником в центре. Рим показался Марине Сорокиной ужасно холодным, ведь она прибыла оттуда, где температура воздуха стояла тридцать градусов выше нуля. А в Риме сегодня было плюс десять.

– Собачий холод! – пробормотала женщина.

«За время, проведенное на Востоке, я привыкла к теплу и только сейчас, когда покинула свой новый дом, стала ощущать холод. Наверное, я очень сильно изменилась за эти годы».

Кроме того, что было холодно, еще и шел дождь – мелкий, нудный, противный. Марина смотрела, как капли стекают по стеклу, заштриховывая площадь с позеленевшим памятником, здания, прохожих под пестрыми зонтами, разноцветные автомобили.

«Да, погода не из лучших, – подумала Марина. – Надо принять душ, взбодриться».

Она разделась, сняла искусно изготовленный темный парик и направилась в ванную комнату. Марина долго плескалась, приходя в себя, под теплой ласковой водой.

Наконец она с удовольствием потянулась.

«Вот теперь я в полной боевой готовности!»

Не вытираясь, она накинула на влажное тело гостиничный махровый халат и уже в нем вошла в комнату.

Марина распаковала чемодан, тщательно осмотрела все отобранные для поездки вещи и отметила, что она действует довольно предусмотрительно. Если бы вдруг на таможне кому-то пришло в голову открыть ее чемодан и начать разбираться в вещах, то вряд ли даже самый дотошный таможенник догадался, что эта привлекательная англичанка является профессиональным убийцей и прилетела в Вечный город с заданием убрать Аль-Рашида – одного из самых богатых и влиятельных людей Востока.

Мягкая кожаная куртка, такие же мягкие кожаные брюки, свитер, лыжная шапочка, водительские перчатки, тонкие резиновые перчатки и масса всевозможной косметики. А почему бы у молодой симпатичной женщины и не быть такому количеству косметики?

Она же следит за собой, ревностно относится к своей внешности. Правда, в двух красивых коробочках, где были разложены тюбики с губной помадой, хранились пули для снайперской винтовки. Пули были специальные, обладающие очень точным полетом и очень большой разрушительной силой. Пули были искусно спрятаны в тюбиках.

Никаких документов, никаких фотографий Аль-Рашида и его любовницы, никаких адресов Марина Сорокина, она же Фиона Лоуренс, при себе не имела.

Всякую информацию лучше всего держать в голове, там до нее практически невозможно добраться постороннему. После одного из проколов Марина больше не доверяла бумагам и никогда не возила их с собой. Она старалась все запоминать. Ее память была отлично натренирована. Огромное количество адресов, телефонных номеров, имен, географических названий, дат и прочих данных – все это хранилось в ее голове, и хранилось надежно.

Тщательно одевшись, прихватив с собой зонтик и закинув на плечо кожаную сумку, Марина покинула свой номер, предупредив портье внизу, что, если кто-нибудь будет ее искать, пусть оставит записку. Когда она вернется и куда уходит, Марина докладывать портье, разумеется, не стала.

Перейдя площадь, Марина прошла квартал и завернула в уютное кафе. Вернее, это было не кафе, это был небольшой ресторан, который держала итальянская семья. Марина заказала равиолли, бокал вина и бараньи ребрышки с овощным гарниром. Перекусив, рассчитавшись с услужливым хозяином, Марина направилась к отелю «Хилтон».

Ей надо было уточнить, приехал ли Аль-Рашид.

В последнее время она не очень-то полагалась на полковника, начальника секретной службы. Он мог и ошибиться, и тогда ее поездка в Рим оказалась бы безрезультатной.

Когда Марина добралась до «Хилтона», она не стала заходить внутрь и расспрашивать служащих. Зачем привлекать к себе лишнее внимание? Она перешла на другую сторону улицы, уселась в кафе прямо у большого окна, заказала кофе и рюмку коньяка. Закурила длинную коричневую сигарету – сигареты она привезла с собой – и стала смотреть в окно.