Марина и Сайд в «фиате» древней модели ехали по оживленным римским улицам, удаляясь от центра города. Время от времени Марина задавала мусульманину короткие вопросы, на которые он отвечал по возможности обстоятельно. То, что требовалось Сорокиной от Сайда, лежало в багажнике его давно не модного «фиата», а направлялись они за город, где Марина собиралась опробовать оружие.

Через час они были на месте. Рядом с огромной свалкой каких-то промышленных отходов, битого кирпича, ржавых, разломанных автомобилей, искореженных плит находился огромный карьер, глубокий и длинный. Марина спустилась вниз, Сайд двигался за ней, то и дело гортанно вскрикивал, указывая спутнице, где лучше повернуть направо, а где налево.

Наконец они добрались до самого дна карьера. Марина огляделась по сторонам: вокруг не было ни души.

А Сайд стал объяснять, что это место иногда используют итальянские мафиози для своих разборок и что других людей здесь почти никогда не бывает и даже полиция и карабинеры стараются обходить стороной это страшное место.

– А ты не боишься? – спросила Сайда Марина, взглянув ему в глаза.

Тот осклабился, отчего его лицо приобрело хищное выражение, а его горбатый нос показался Марине похожим на клюв орла.

– Сайд никого не боится.

Стоя на дне карьера наедине с рыжебородым мусульманином, Марина вспомнила фильм, столь любимый народом на ее советской родине; там одним из главных героем был Сайд, у которого главарь бандитов Абдулла (правда, сейчас, в свете новой государственной идеологии, Абдулла в России считался бы не бандитом, а борцом за свободу) спрашивал: «Зачем ты убил моих людей?». И Марине захотелось спросить у Сайда, много ли людей он убил лично и если да, то зачем. Но Марина отлично знала: подобные разговоры между профессионалами не то что неуместны – просто дики, и она воздержалась от ненужных вопросов.

Сайд развернул свою поклажу. Марина через его плечо взглянула на оружие. Черт побери! Карабин был бельгийский, а оптический прицел – немецкий.

– Я же просила, чтобы винтовка была итальянская! – сердито воскликнула Марина.

– Все итальянские мафиози стреляют именно из таких, так что это – самая итальянская винтовка.

Марина уступила.

– Ну ладно, из таких так из таких.

Она забрала у Сайда карабин. Сайд прямо-таки не поверил своим глазам, когда она с" непостижимой сноровкой разобрала и потом вновь собрала оружие. Хотя он, как всякий восточный человек, свои эмоции скрыл, лишь восхищенно щелкнул языком.

– Иди туда и отнеси вот это, – Марина махнула рукой и подала Сайду пустую, но несмятую банку от «Пепси-колы».

Сайд взял банку и пошел туда, куда указала Марина, она в это время передернула затвор и сняла крышки с оптического прицела. Сайд шел и шел, чувствуя, как ноги начинают деревенеть. Чуть больше часа он был знаком с этой женщиной, но уже полностью подчинился ей, подчинился липкому, парализующему волю страху, который он испытывал, находясь рядом со своей новой знакомой.

Наконец он услышал, как Марина свистнула, и остановился. Банка от «Пепси» была вдавлена в глину метрах в пятидесяти от Марины. Сайд заспешил назад – к женщине с оружием в руках.

А Марина опустилась на колено и, как показалось Сайду, не целясь, нажала на курок. Громыхнул выстрел.

– Иди принеси банку, – приказала Марина.

Сайд побежал, подгоняемый тем же леденящим душу страхом. И когда он добежал до банки, то увидел – пуля вошла ровно в середину, оставив аккуратное отверстие. Он принес Марине пробитую банку. Та внимательно посмотрела и приказала нести банку назад, но установить на этот раз плашмя, донцем к ней. Что и было сделано исполнительным мусульманином.

Марина взяла длинный глушитель, который был обернут в чистую белую тряпицу, быстро навернула его на ствол карабина. Трижды выстрелила – прозвучали негромкие хлопки.

– Иди принеси.

Сайд заспешил к банке и вернулся, одобрительно причмокивая. В донце зияло одно большое рваное отверстие.

– Ну что ж, неплохо, – пробормотала Марина, надевая очки с дымчатыми стеклами.

Она сняла с карабина оптический прицел, глушитель, аккуратно разобрала оружие, заботливо, как младенца, запеленала в белый лоскут и, обвязав шнурком, вручила Сайду:

– Неси.

По дороге к машине она спросила рыжебородого спутника:

– Надеюсь, тебе заплатили?

– Да-да, заплатили, конечно же, заплатили, синьора.

– Я не синьора.

– Да-да, заплатили, госпожа…

Сайд с отчетливостью осознал – не умом, а животным наитием, – что его роль рядом с этой темноволосой женщиной – роль слуги. И чем преданнее он станет служить, тем лучше для него. Сайд и знать не мог того, что сказал полковник, лежа в постели с Мариной.

А полковник сказал следующее, и Марина это запомнила прекрасно: «Если будет нужно, дорогая, в целях безопасности, то можешь пожертвовать Саидом. И если почувствуешь, что он может навредить, – не жалей. Твое задание оправдывает любые жертвы».

Тогда Марина ничего не ответила, лишь качнула белокурой головой. Теперь же, поглядывая на Сайда, она чувствовала, что напутствие полковника, вероятно, придется исполнить.

Из ресторанчика «Сан Мигель» Сайд вышел в восемь вечера. Он сел в свой старомодный «фиат» и поехал в сторону отеля, где его ждала странная темноволосая женщина, для которой он достал бельгийский карабин и которой обязан был помогать.

Марина поджидала его на перекрестке у маленького кафе. Выставленные на тротуар пластмассовые столики были пусты; внутри кафе, за большими стеклами, сидели люди, прячась от ужасного, как они считали, зимнего холода.

Марина села на переднее сиденье рядом с Саидом.

– Куда сейчас, госпожа?

– Отель «Хилтон» знаешь?

Сайд кивнул. Марине показалось, что его борода не просто рыжая, а огненно-красная. Может быть, это отблеск рекламных огней упал на его лицо, может, так осветили фары встречного автомобиля, но зрелище пламенеющей бороды навевало жуть.

«Что это со мной? Надо сосредоточиться, а я думаю о какой-то ерунде».

Проезжая у отеля «Хилтон», Марина посмотрела на окна в номере Аль-Рашида. Света в них не было. По просьбе Марины Сайд повернул «фиат» в ту улочку, где произошла схватка с мотоциклистами, и Марина, указав место стоянки, покинула автомобиль, взяв с собой сверток, в котором лежали карабин, оптический прицел и глушитель. Сайду она приказала ждать ее возвращения, ждать сколько потребуется, хоть до самого утра.

Сайд всем своим видом выразил готовность выполнить любую волю госпожи и стремление не подвести что бы ни случилось.

Марина проникла на стройку и уже через пятнадцать минут, лишь дважды коротко осветив себе путь маленьким фонариком, заняла нужную для выстрела позицию. Марина устроилась на третьем этаже в небольшой комнате с сорванными половицами, рядом с окном, в котором не было стекол. Она развернула оружие, вытащила из рюкзака коробку с тюбиками губной помады, быстро с ними разобралась, извлекая патроны.

Приведя карабин в боевую готовность, она положила его рядом с собой. Оставалось только загнать патрон в патронник и, тщательно прицелившись, нажать на спусковой крючок.

Когда до полуночи оставалось несколько минут, к «Хилтону» подкатил лимузин. Швейцар, стоявший на крыльце отеля, бросился к машине, услужливо открывая дверцы. Из автомобиля вначале вышла длинноногая, длинноволосая брюнетка в долгополой шубе, накинутой на плечи. Марина узнала Джульетту Лорснцетти.

Следом за Джульеттой из лимузина появился Аль-Рашид в смокинге и при бабочке.

«Наверное, из ресторана», – с легкой завистью подумала Марина, но не спешила поднимать оружие и устраиваться для выстрела. Тем более что времени было немного и она нужный момент уже прозевала. А ей хотелось действовать наверняка – так, как она действовала всегда, без досадных оплошностей.

«Ничего, ты сейчас поднимешься с гостьей к себе в номер, так что я на вас еще полюбуюсь».