– А как же Бог?
– Что – Бог?
– Ну если ты у нас дьявол, то, наверное, есть и Бог. Разве у тебя нет конкурента?
Я слушал, как мужик смеется. Вот только мне почему-то было совсем не весело.
– Не обязательно подходить к этому вопросу так прямолинейно. Бог, дьявол, рай, ад… Ты разве не слышал о тех, кто поклоняется многоликому богу? «Он жизнь и смерть, награда и наказание, вечные муки и блаженство…» – Кажется, мой собеседник кого-то цитировал. – Возможно, они ближе всего подошли к пониманию.
– Маски, – дошло до меня. – Много разных масок. Для каждого народа своя. Так? А как же религиозные войны и все такое?..
– Неплохо придумано, правда? Сначала меня это даже забавляло. Потом тоже надоело. Все равно, что слушать спор дураков: как правильно бить яйца…
– Не понял. Это ты про мазохистов?
– Нет. Это я про дураков и куриные яйца. Кто-то бьет их с острого конца, кто-то с тупого. Вот и спорят…
– А чего тут спорить? Стукнуть яйцо посредине и на сковородку его!
– Зачем?!
Мужик даже ноги с мяча снял и весь ко мне повернулся.
– Как зачем? Не разбив яйцо, не приготовишь глазунью.
– А я не люблю глазунью!
– Ты-то тут при чем? Я о себе говорил.
– А я о себе! Я вареные яйца предпочитаю. И чтоб они в мешочке были…
– Да мне по барабану! Хоть в мешке их жуй, хоть в гамаке. И знаешь, мужик, ты б нашел для любви другой объект. Чего над яйцами так измываться?
Где-то с полминуты он моргал, открывал и закрывал рот. Глаза у него меняли цвет, как светофор на перекрестке. Потом он начал смеяться. Громко и заразительно. Даже слезы у него по щекам потекли.
Интересно, чего творится в мире, когда бог плачет или смеется?
Поверить в то, что передо мной сидит бог, у меня не получалось. Бог не болтает с первым встречным и не хряпает яйца в мешочках. И вооще… Говорят, что бога нет.
– Теперь я понял, кто ты! – Мужик перестал смеяться и утер слезы.
– В смысле? Ты определился с моей половой принадлежностью или догадался о моей сексуальной ориентации?..
– У меня есть знакомый русский. Он шутит так же, как ты.
– А среди… вас есть и русские?
– Среди нас есть всякие. А наставник у нас – китаец.
– Мама дорогая! Теперь понятно, почему китайцев так много!
– Да, ты точно русский. Только они любят пошутить со смертью.
– Кстати, насчет смерти… Мужик, а почему ты выбрал именно смерть?..
– …А не любовь, азарт, гнев, страх или обман?
Я кивнул. Есть ли смысл затягивать вопрос? Да еще так выспренно спрашивать?
– У каждого свои вкусы. Кому что нравится… – Мой собеседник махнул в сторону едва различимых фигур. – Кому-то любовь, кому-то азарт или страх, а я предпочитаю смерть.
– Тогда почему на Земле есть любовь, ненависть, страх… ну и всякое такое? Они же вроде тебе не нужны. Или я чего-то не так понял?
– Приправа разнообразит вкус пищи. Да ты и сам это знаешь. Если б тебе пришлось питаться одним вареным мясом, даже без соли, то очень скоро захотелось бы чего-то другого.
Ну о чем с таким говорить?
Похоже, мужик тоже решил, что говорить нам больше не о чем, и опять положил ноги на мяч-глобус. Еще и морду скорчил соответствующую. Типа я скучаю и тоскую, белый свет мне уж не мил.
– Слышь, приятель, а домой ты меня можешь вернуть?
Если не в тот же самый миг, когда я оттуда ушел, то есть реальный шанс выкрутиться.
– А тебе плохо там, куда ты попал?
– Нет, но…
– Вот и оставайся. Раз уж смог убежать от смерти.
– Ты что, меня специально туда забросил? От скуки?! Посмотреть, чего получится?
Я опять начал злиться, а мужик уменьшаться в размерах. Еще немного – и мы станем одного калибра.
– Никуда я тебя не забрасывал! И не думал даже! Я не занимаюсь такими играми. И они тоже, насколько я знаю, – кивнул он на других туманообразных.
– Тогда почему…
– Ты сам выбрал тот мир. Такое иногда получается… у некоторых… смертных.
Похоже, он и сам не знает, как это выходит. У некоторых.
– Но я же говорю с тобой, а не с кем-то другим!
– У тебя моя игрушка, – после зевка сообщили мне. Дескать, тебе уже говорили, но если ты такой тупой, что не понял с первого раза, то можно и повторить.
– Игрушка?!
Вспомнились кучи тряпья и пыль, что совсем недавно была человеком. Не скажу, что я сильно переживал из-за смерти нескольких придурков. Но Машка, надо думать, реально опасается Ножа. Кажется, у него еще та репутация в этом мире.
– Любой из нас когда-то развлекался созданием таких игрушек. А потом подбрасывал их в соседние миры. Ты там поосторожнее у себя будь. Не хватай все, что попадется под руку. Иногда выплывают такие штуки, что даже я их немного опасаюсь.
– Зачем?
У меня голова шла кругом. Нет, квадратом. И по диагонали.
– Что «зачем"?
– Зачем вы делали их?
– Чтобы таскать куски из чужих тарелок. Все очень просто. Теперь, убивая других моей игрушкой, ты будешь отправлять ко мне маленький вкусный кусочек. – Собеседник облизнулся, а меня аж передернуло. – Не волнуйся, кое-что останется и тебе. За службу.
Пошутил он или на полном серьезе сказал, не знаю. Но настроение мне испортил.
– Я выброшу его на фиг!
– Попробуй! Последний пользователь долго не мог сделать этого. Но зачем отказываться от того, что у тебя так хорошо получается? И подумай о вознаграждении. Я не жадный.
– Я стану богом? – Возвращаю усмешку этой наглой черной морде. Надеюсь, у меня получилось улыбнуться так же паскудно.
– Не думаю. И бессмертным ты тоже вряд ли станешь. Но убить тебя будет очень непросто. И проживешь ты дольше многих. Подумай. А там как хочешь…
Пока я соображал, чего бы такого ответить этому болтуну, он дунул в мою сторону.
С какой это радости меня подняло в воздух, перевернуло несколько раз и куда-то понесло, я так и не понял. Минута-другая таких кувырков – и я перестал ориентироваться в пространстве. Когда меня занесло в туман, тоже не заметил. Только что вокруг не было никакого тумана, и вот уже его полным-полно. Лезет в рот, в глаза, облепляет тело, не дает шевельнуться и вздохнуть. Изо всех сил пытаюсь выбраться и…
Раздались аплодисменты. Сначала – жидкие, потом переходящие в овацию. Интересно, за что это мне? Я ведь ничего такого не сделал. Только и того, что смог вздохнуть.
Еще послышались какие-то голоса. Слов не разобрать. Многоголосое бормотание. Пытаюсь понять, что бы оно значило! Будто от этого зависит моя жизнь. В сумятице голосов улавливаю знакомый. Чей, не помню, да это и неважно. Слова важнее. И я цепляюсь за них, ищу смысл. Как хватался когда-то за осыпающийся карниз и лихорадочно искал опору. А до земли было пять этажей.
Многоголосица становится слаженным хором, что скандирует одно-эдинственное слово. Аплодисменты задают ритм. Слово почти понятное, почти знакомое…
– Ларт, ларт!
Еще немного – и я пойму, что это такое, еще немного…
– Ларт, ларт!!!
Зов, от которого не отмахнуться, не…
– Слышу, иду, – хочу крикнуть я, а голоса нет. Только хрип.
И оглушительный, рвущий барабанные перепонки крик:
– Ларт!!!
Меня подхватывает вал оваций и с размаху швыряет в темноту. Туман исчезает, будто его и не было.
Задыхаюсь от запаха цветов и сырой земли. Кажется, я попал на кладбище…
«Не надо меня закапывать – я еще живой!..»
10
Самое страшное проклятие, какое может услышать врач: чтоб все твои клиенты были врачами!
Кажется, ерунда, чего там страшного?.. А попробуй полечи умного больного. Все-то ему не так, все-то он лучше своего лечащего знает и со справочником в руках докажет, что доктор болван и коновал, которого и к лошадям подпускать нельзя. А если пациент сам врач – все, тушите свет. Этот умник в точно таком же случае назначает своему клиенту совсем другое и… Короче, коррида и пирожки с котятами обеспечены. Ну не умеют врачи нормально болеть – и все тут! Из двадцати захворавших только один принимает все назначения с улыбкой великомученика и страстотерпца, а потом спокойно отправляет рецепт в мусорку. И никакого мордобития и ора с использованием ненормативной латыни.
