– Нет. – Машка покачала головой, и я чихнул. Не собирался, а вот само собой получилось. Когда по носу елозят волосами, и не захочешь чихать, а чихнешь. Рецепт для тех, у кого проблемы с нормальным чихом.

Ну это я отвлекся, а Машка меня ждать не стала, забубнила чего-то:

– …тела останутся прежними, а сущности могут не только соприкоснуться, но и проникнуть одна в другую, частично или полностью, а то и перепутать тела…

Дальше я не слушал. И так все понятно: упаковка одна, а содержимое другое. Знакомо в общем-то. Только у нас так с товаром бывает, а тут… Ну и мир! Нельзя даже бабу потискать, когда захочешь. Интересно, сколько раз в месяц такое воздержание бывает?

Спросил.

Оказалось, почти каждую ночь. Только время разное: от нескольких минут до нескольких часов. В натуре! А Санут – это луна такая. Желтая. И пока она в небе, вся сексуальная жизнь внизу замирает. Спать в это время тоже нельзя.

Машка сказала, что некоторые не могли себя вспомнить потом. Совсем не могли. Типа файл стерт, восстановлению не подлежит. Кто-то близких забудет, профессию там свою, речь человеческую, а то и зверем себя считать начнет. В общем, как я понял, у тех, кто спит, когда нельзя, глюкается память. Конкретно так, на всю оставшуюся жизнь.

– Ну а чего можно-то делать?! – И я опять тряхнул Машку. Словно она придумала эти дурацкие правила.

– Ни-че-го, – по слогам сказали мне. Как особо непонятливому.

– Что совсем ничего?! Даже думать нельзя?

Тогда я точно свихнусь.

– Думать можно.

Уже легче. Но, кажется, я удивил девку. Или она предположила, что я думать не умею? Ну это она мне польстила. Реально. И очень сильно.

Всю жизнь я прикидывался глупее, чем есть. Да и то не всегда получалось. Ладно, проехали.

– А разговаривать можно?

– Можно.

– Так, как мы, лежа?

– Можно сидя. Можно молча.

– А это еще как?!

Телепаты тут, что ли, водятся?

– Молиться.

– Ага, понятно. А кому?

– Хранителю.

– Не понял. Кому-кому?

– Хранителю. Тому, кто тебя охраняет.

– Ага. А кто тебя охраняет?

Машка замолчала, попыталась оглянуться. Будто могла видеть в темноте. А может, и могла, шут ее знает. Другая игра, другие правила.

– А зачем тебе?

– Чего мне «зачем»?

Задумался я и про девку забыл. И про разговор наш очень уж любопытственный. А помолчи Машка еще немного, уснул бы.

– Зачем тебе мой Хранитель?

– Ну надо же кому-то молиться.

– Не надо! Мужчинам он не помогает.

– Понятно. А чего помогает?

Пожимает плечами. В темноте это не видно, но хорошо чувствуется.

– Разное. В каждом клане по-своему.

– А точнее? – Я легко так прижимаю девку. Тогда она снова начинает говорить:

– То, что охраняет здоровье, богатство, мастерство, семью… Что кому нужнее. У каждого мужа свое.

– И у каждой женщины. Так ведь?

Девка замерла, даже дышать перестала. Потом быстро повернулась, заглянула мне в лицо. Значит, видит в темноте. И я вижу. Кажется. Глаза у девки светятся. Немного.

– Ты кто?! – выдохнула.

Испугал я Машку, реально испугал!

Вот так всегда: как забуду прикинуться дураком, так людей пугаю. А шибко умные долго не живут. И умирают бедными. Проверено веками.

– Кто ты? Откуда узнал?

– Откуда, откуда?.. Догадался! Не так уж и трудно.

Машка перестала светить глазищами, дернула плечом и отвернулась.

– Может, и не трудно. Но никто не догадывался раньше.

А вот в это я не верю. Про мир непуганых идиотов кому другому рассказывайте. Я в сказки давно не верю. С детского сада, ползунковой группы. Думаю, с догадливыми тут чего-нибудь случается. Не очень полезное для жизни. А особо догадливые молчат себе в тряпочку и прикидываются дураками. Может, Хранитель таких бережет их ум?.. Интересно, а чего Машкин Хранитель стерег?

Спросил.

Послала. И не ответила.

Нет, в натуре, интересно же! Чего можно охранять у такой девки? Вряд ли невинность. На нее ж никто два раза не глянет. На девку, в смысле. Хотя черт его знает, вдруг такие, как она, тут самые первые раскрасавицы. Тогда – ужас!

Надеюсь, все-таки здесь не так мрачно, как я подумал. Надеюсь, нормальные бабы тут тоже попадаются. Такие, вроде Ады Абрамовны. Уменьшенная копия тоже сойдет. Только не сильно уменьшенная!..

– Все!

– Чего «все»?

– Санут ушел.

– Какой Санут? А-а… вспомнил.

– Ты что, спал? – В голосе беспокойство и забота. Приятно. Но совсем не нужно. Не нужна ты мне, Машка. В натуре. И беспокойство твое тоже не нужно.

– Нет. Ни в одном глазу!

– С Хранителем говорил?

Догадливая какая.

– Ага. Только чего он хранит, я тебе не скажу.

– И не надо! Об этом никому не говорят.

Тут она меня озадачила. Реально так.

– Что, даже близким?

– Особенно им! Если не хочешь, чтобы тебя предали, молчи!

Хороший такой совет, душевный. Похожий мне дала одна баба лет двадцать назад. Ада-из-ада… Пожалуй, я и Машку так же начну уважать, как ее.

Что ж это за мир такой, где мальки дают такие советы? Мир для нормальных мужиков типа Диснейленд для детей небедных родителей? Тогда я попал туда, куда надо. А то взрослому в детской песочнице, как голодному в бане.

Осталось с Хранителем вопрос решить, и можно жить дальше. В смысле, спокойно и под защитой. Как под «крышей». Это кто ж моей «крышей» здесь будет? И защищать чего станет? Чего тут у меня самое ценное? Да вроде ничего, кроме меня, не осталось. Может, меня и надо беречь, стеречь и защищать? Точно! А то все кому не лень обидеть норовят. Два дня как приехал, и уже пять трупов за спиной. Или шесть? Того, в переходе, я тоже, кажется, достал. Жаль, про Нож тогда не вспомнил…

О, чем не Хранитель!

«…в дни бед и горестных сомнений ты один мне надежда и защита…»

Стоп! Куда это меня понесло? Мне только русского языка и Ады Абрамовны во сне не хватает. Для полного счастья. Лучше уж чего другое вспомнить. Спокойное. Хотя бы день, когда меня зажали три отморозка, обкуренные до зеленых собак… и если бы не Слава с Левой… Хороший такой день рождения выдался, памятный. Но на ночь глядя его лучше не вспоминать. Одиннадцать мне тогда было. И Леве, и Славке. Не мальки уже, но людей до этого еще не убивали. Если тех троих можно назвать людьми…

Чего-то на душевные воспоминания меня потянуло. После таких кошмары могут начать мерещиться. «Слышь, Хранитель, ты уж присмотри, чтоб они обошли меня стороной, а я спать буду. Вон Машка уже сопит, и мне самое время».

Я спал и видел сон. Не часто так бывает, чтобы спать и понимать, что спишь. А еще я знал, что это не мой сон. Меня в него пригласили. Как на экскурсию. Я не помнил, кто, но это и неважно. Узнаю в свое время. Или не узнаю. Такой вот пофигизм меня разобрал.

Я шел по туннелям. Камень цвета мышиной шкурки, с потеками и пятнами, как от подсохшей крови, – «веселенькая» такая расцветка. Здорово помогает при паранойе и депрессии: длительный и устойчивый эффект гарантирован.

Знакомыми такими тоннелями шел. Сначала я думал, что в «Дум» попал. Или в «Еретик». Антиквариат тот еще, но когда-то мне нравилось. Днем играешь, а ночью снится. И такое бывало.

Потом пригляделся и понял: не в игру меня занесло, а в Храм. Тот, что в горе. Был я там только раз, и не во сне, а теперь вот опять теми же коридорами иду. Возвращаюсь к тому месту, где незнакомец умер. Тогда я так и не вспомнил, кто он такой, вот и остался он для меня незнакомцем. А тут и вспоминать не пришлось, только глянул и сразу понял – я это. Другую одежду носил, в другом мире жил, а все равно – это я. Пока жил он-я – сходство не так заметно было, умер – и все лишнее исчезло, облетело, как шелуха. Осталась суть, слепок с меня-другого. Полупрозрачный такой и, наверное, проницаемый. Но проверять не стал, обошел стороной.

В этом сне я знал, что оставил безопасный выход за спиной. Но возвращаться не стал, не было ни желания, ни потребности. Впереди ждал другой выход, а может, и не один. А еще там была засада.