– Потом снять двух реальных мужиков…

– Снять? Откуда снять? Зачем?

– Ну не снять. Это я не так сказал. Ну позвать с собой. Теперь понятно?

– Понятно. Позвать – это я могу.

– Позвала, привела к себе и устроила с ними такой трах-тиби-дох, что они от тебя на четырех уползли.

– Тогда это будет сказка?

– Да.

Марла хмыкнула, опять приложилась к кувшину, а потом бросила пустую тару в окно. Не оборачиваясь и не прицеливаясь.

– Пушистый, ты говорил обо мне истину. Пока тебя не было, я часто призывала двух мужей. Иногда трех. И не все потом могли уйти сами. Некоторых уносили.

– Лапушка, это похоже на сказку. На страшную сказку.

– Это истина, Пушистый. Не надо ее бояться. Лучше скажи, что такое сказка.

– Я пытаюсь. Но у меня плохо получается.

– Тогда расскажи сказку.

– Блин, нашла Шахиризаду Ивановну! Да из меня такой же сказочник, как из поала танцор.

– Ты видел брачные танцы поалов?

– Нет.

– Тогда рассказывай.

– Ну ладно. Но потом не жалуйся.

Марла засмеялась и потянулась к тарелке с едой.

– Так вот. Ты, значится, жевать будешь, а я говорить… Несправедливо это.

– Пушистый, я буду жевать и слушать. А ты только говорить.

– Мы можем поменяться.

– Потом, Пушистый. Может быть. А пока говори. И отдыхай.

Марла похлопала меня по животу, и спорить сразу расхотелось.

– Ладно, слушай. Все сказки начинаются с «жили-были». Ну вот, жила-была кошка…

– Пушистый, а что такое кошка?

– Зверь такой. С когтями и клыками.

– У меня тоже есть когти и клыки.

– Это маленький зверь. И он не умеет разговаривать.

– Понятно. Говори дальше свою сказку, не отвлекайся.

– Это я отвлекаюсь?!

– Ты. Я только ем и слушаю.

– Ладно. – Трудно спорить с Марлой. Особенно когда она рядом. – В одном городе жила кошка. У нее не было хозяина и не было дома. Она жила в каком-то укромном месте и сама добывала себе еду. Себе и своим котятам.

– Кому?

– Детеныша кошки зовут котенок. У кошки было несколько котят. Все нормальные, а один… нет, не дурак, просто любопытный. Блин, ну не умею я рассказывать сказки! Ла-апушка…

Но взять Марлу на жалость не получилось.

– Ты хорошо рассказываешь, продолжай.

И так сказала, что я сразу же поверил и продолжил:

– Ну вот, выбрался как-то этот котенок из укромного места и пошел искать приключений на свою пушистую задницу.

– А котята пушистые?

– Есть пушистые, есть не очень. А этот не только пушистым, но еще и светлым оказался. Короче, только он выбрался, его сразу заметили. Дети. Так у нас детенышей людей называют. Если тебе интересно.

– Интересно. А они большие?

– Дети? Ну лет семь-восемь. Но для котенка они, как поал для касырта.

– Тогда большие.

– Ото ж.

– А зачем детенышам котенок? Чтобы съесть?

Марла отставила пустую тарелку и умиротворенно погладила себя по животу.

– Нет, чтобы поиграть. Но знаешь. Лапушка, есть игры… не очень полезные. Для маленьких.

Не хотелось мне говорить, в какие игры играют с бездомными котятами. И чего от этих котят остается после таких игр.

– А дальше?

– Ну котенок испугался и побежал. Сразу его не поймали. Потом котенок спрятался под большую кучу веток. Дети не смогли достать его. Только ходили вокруг. Потом пришел человек в оранжевой безрукавке, высыпал на ветки какой-то мусор и поджог. Дети не отходили от костра, ждали, когда котенок испугается и выскочит к ним. А котенок сидел так тихо, словно его там не было.

Я замолчал, чтобы промочить горло. А Марла задумчиво сказала:

– Так вот что такое сказка…

– Это еще не сказка. Это пока быль, Лапушка. – Я протянул ей почти полный кувшин. – Хочешь?

Она взяла, но пить не стала.

– Котенок сгорел?

– Нормальные пацаны не горят! Тем более в сказках. Котенок был бело-рыже-коричневый. Такой окрас у нас называют счастливым. Кошки такой окраски вроде бы приносят счастье своим хозяевам. Ну и себе, понятное дело. Вот котенку и посчастливилось. Его вытащили из костра и забрали домой. Так бездомный котенок получил хозяйку, имя и дом. Такая вот сказка. Теперь поняла, чего это такое?

– А сказки только про зверей бывают?

– Нет. Про людей тоже есть.

– Расскажи.

– Лапушка, а может, в другой раз?

– Ты уже отдохнул?

– Вообще-то…

– Тогда рассказывай.

– Ладно.

– Про людей.

– Ну про людей, так про людей. Слушай…

– Я слушаю, слушаю.

– И не перебивай. Я и так ничего интересного вспомнить не могу, а ты еще…

– А ты глотни немного.

Марла передала мне кувшин. А в нем уже меньше половины! И когда только успела? Кажется, в сказке про три кувшина и двух мужиков не очень много выдумки.

– Только не выпивай все! Тебе еще сказку рассказывать.

– Знаешь чего? Забирай свое пойло и не морочь мне голову! Сказку тебе? Будет сказка! Про девочку Марину.

– А где «жили-были»?

– Жили-были?.. Ну жила-была Марина. А вместе с ней жили ее отец и мать. Теперь правильно?

– Да. Продолжай.

– Родители у Марины были веселые. Сначала. Потом веселым остался только отец, а мать то плакала, то ругалась. Пока все понятно?

– Я видела, как плачут. А ругаться и сама умею.

– Ладно. Как-то отец Марины так «развеселился», что облил себя горючей жидкостью и поджог. А дома вместе с ним была только Марина. Пять лет девчонке. Ни помочь, ни помешать не могла.

– Она сгорела?

– Нет. Только испугалась. И стала сильно заикаться. А еще впадать в столбняк. Даже от горящей спички.

– От чего?

Объяснил.

Допили второй кувшин.

– Так вот какие сказки про людей, – вздохнула Марла и совсем по-бабьи подперла щеку кулаком.

– Нет, Лапушка, это пока жизня. И то, что мать два года возила девчонку по врачам и бабкам, но не могла вылечить, тоже жизня.

– А где сказка?

– Сказка будет дальше. Марина увидела, как другие дети гоняются за котенком. Видела, куда он от них спрятался, потом заметила огонь. Вот тут и начинается сказка. Сначала Марина закричала. Очень громко. Ее мать и с четвертого этажа услышала А последние два года Марина говорила только шепотом. Или молчала. Потом Марина подбежала к костру и раскидала горящие ветки. А для малявки вроде нее ветки очень тяжелые. Все так удивились, что никто ей помешать не успел. Марина достала котенка, и тут в огне чего-то взорвалось.

– Чего взорвалось?

– Не знаю. Я был далеко от костра. А когда подбежал, увидел на девчонке всего два пореза: на плече и на спине. Малявке здорово повезло. Некоторые после таких взрывов остаются без пальцев или без глаз.

Пока я пил, Марла молчала, но стоило отставить кувшин и сразу же:

– А дальше?

– Ну я немного полечил эту девочку. Поговорил с ее мамашей. Тогда-то и узнал про костер из папаши и заикание. Кстати, заикания я не слышал. Прошло. А котенок у Марины остался. Фениксом назвали.

– Это все?

– Все, что я знаю про нее и котенка. Можно бы еще чего-нибудь придумать. И рассказывать, наверно, по-другому надо было…

– Не надо. Я поняла, что такое сказка.

– Правда, что ли? Кажется, я так хреново объяснял, что и сам запутался.

– Это неважно. Тебя услышали и поняли, а ничего другого и не надо.

– Ну ладно, если ты так говоришь… Но теперь моя очередь слушать сказки.

– Потом, Пушистый. Ладно?

Вот только «потом» наступило не скоро.

Мы все еще гостили у Намилы Многолюбящей. Как ее личные гости, а не посетители ее Дома. Потому как дом я купил Еще в самом начале веселухи, когда нас пытались из него выставить. Ну а я не хотел никуда уходить! Вот и взял Намилу на «слабо». Мол, слабо продать? А она мне: слабо купить. Слово за слово, вытряхнул все, чего с собой было, на домик и наскреблось. А не хватило б, то половина наличняка Намиле отошла бы. По договору. Не ходят тут по городу с таким баблом. А я вот хожу. Так что профукала Многолюбящая свой домик!