Их расставили по пьедестальчикам в Буффало, но приклеивать не стали. Никаких сквозняков не предвиделось, потому что между фигурками и главным входом в музей, обращенным к озеру Эри, были 3 закрытых двери.

*

Музей, новехонький Хэнсовский Центр Искусств, подарила городу наследница Рокфеллеров, живущая в Буффало, — она получила крупную сумму за проданный японцам Рокфеллеровский центр на Манхэттене. Это была старушка в инвалидной коляске. Нет, на мине во Вьетнаме она не подрывалась. Я думаю, она просто обезножела от старости, да и устала ждать, пока все владения Рокфеллеров будут распроданы и ей, наконец, перепадет хоть немного наличных денег.

Пресса присутствовала потому, что это было торжественное открытие Центра. Персональная выставка работ Памелы, которые она называла «Леди— Колокольчики», оказалась здесь случайно, и она разместилась в галерее, где играл струнный квартет и подавали тосты и шампанское. Все были в смокингах.

Дарительница, мисс Хэнсон, явилась последней. Ее вместе с коляской доставили на верхнюю ступеньку лестницы. А потом все 3 двери, отгораживавших Леди-Колокольчиков Памелы от Северного Полюса, распахнули настежь. И все Леди-Колокольчики слетели со своих пьедсстальчиков. Они прошелестели по полу и собрались кучкой возле деревянных плинтусов, за которыми были скрыты трубы парового отопления.

Камеры телевидения запечатлели все, за исключением запаха разогретого полиуретана. Какое отдохновение от мирских забот! Кто это говорит, что ежедневные новости — сплошная чернуха?

24

*

Памела, в мрачном настроении, сидела возле конюшни. Тень Мушкетгоры пока еще сюда не достигала. До заката оставалось еще 7 часов.

До массового пробега из тюрьмы оставались годы, а в том месте уже были зарыты два человеческих тела и одна голова, Про два тела знали все, потому что они были погребены с почестями и над ними водрузили надгробье. А вот голова явилась полной неожиданностью, когда стали рыть новые могилы после побега, с помощью эскаватора.

Чья это была голова?

*

Те 2 тела, которые всем были знакомы, принадлежали первому в Таркинггоне учителю Ботаники и Немецкого и Игры на флейте, мастеру— пивовару Герману Шульцу, и его жене, Софии. Они умерли почти в один день, во время эпидемии дифтерита в 1893 году. Могилы были еще довольно свежие в тот день, когда меня выгнали, хотя общее надгробье насчитывало 98 лет. Тела перезахоронили, а надгробье передвинули, чтобы освободить место для Павильона Пахлави.

Гробовщик из городка внизу, который взялся за эту работу в 1987 году, сообщил, что тела на удивленье хорошо сохранились. Он звал меня посмотреть, но я сказал, что верю ему на слово.

*

Можете себе представить? После кучи трупов, которые я видел, а отчасти и сам нагромоздил во Вьетнаме, я не мог себя заставить взглянуть еще на два трупа, которые ко мне не имели ни малейшего отношения. Ничего не понимаю. Разве что я опять стал в душе маленьким, невинным мальчуганом.

Я пролистал «Библию Атеиста» и «Крылатые слова» Бартлетта, надеясь найти какойнибудь намек на подобную неожиданную чувствительность. Лучше всего подходит к случаю то, что леди Макбет сказала своему мужу— подкаблучнику:

— Фи! Воин, и вдруг испугался?

*

Кстати, об Атеизме: мы с Джеком Паттоном как-то раз во Вьетнаме пошли на проповедь, которую читал самый высокопоставленный капеллан в армии. Он был в чине генерала.

Вся проповедь была построена на том, в чем он был твердо уверен: в окопах Атеистов нет.

После проповеди я спросил у Джека, что он думает, и он сказал:

— Вот тебе армейский священник, который пороху не нюхал.

*

Гробовщик, теперь, кстати, тоже зарытый в траншее возле конюшни, по имени Норман Апдайк, был потомком первых голландских поселенцев. Он тогда, в 1987 году, добавил, с веселой развязностью, что люди обычно не понимают, быстро ли все разлагается, превращаясь в старую добрую грязь, или в удобрение, или в прах и пыль, и так далее. Он сказал, что ученые раскопали в недрах городских свалок почти свежее мясо и овощи, выброшенные туда много лет назад. Точно так же, как Герман и София Шульц, эти теоретически скоропортящиеся творения Природы, не подверглись гниению из-за отсутствия влаги, без которой не могут жить ни черви, ни грибки, ни бактерии.

— Даже без современных методов бальзамирования праху, чтобы возвратиться в прах, нужно куда больше времени, чем думают многие люди, — сказал он.

— Приятно слышать, — сказал я. — Обнадеживает.

*

Когда я заметил Памелу Форд Холл возле конюшни, было слишком поздно удирать в другую сторону. Я старался не столкнуться ни с Памелой, ни с Зузу, но меня отвлек один из родителей, сбежавший от рева волынок на Лужайке. Он сказал, что вид у меня очень огорченный.

Я пока еще никому не говорил, что меня вышвырнули, а уж чужому человеку и подавно не собирался выкладывать эту новость. Я ему сказал, что крайне расстроен ледяными шапками, пустынями, экономическими кризисами и межнациональными конфликтами и прочим в этом роде.

Он возразил: не стоит отчаиваться, потому что 1 000 000 000 Китайцев вот-вот сбросят ярмо Коммунизма. А после этого, сказал он, им всем понадобятся автомобили, и шины, и бензин и так далее.

Я заметил, что практически все предприятия американской индустрии, имеющие отношение к автомобилестроению, или скуплены или разорены Японцами.

— А что вам мешает поступить так, как поступил я? — сказал он. — У нас же свободная страна.

Он сказал, что вложил все средства в акции японских корпораций.

Представляете себе, что натворят друг с другом 1 000 000 000 Китайцев, получив автомобили, и что останется от нашей атмосферы?

*

Я так спешил отделаться от этого типичного представителя Правящего Класса, от этого недоумка, что не заметил Памелу, пока не оказался с ней рядом. Она сидела прямо на земле и пила черносмородиновую наливку, привалившись спиной к надгробному памятнику Шульцев. Она смотрела вверх, на вершину Мушкетгоры. Алкоголь стал серьезной проблемой в ее жизни. Я тут ни при чем. Самая страшная напасть в жизни любого алкоголика — это алкоголь.

Надгробье было обращено ко мне той стороной, где была надпись.

*

Эпидемия дифтерита, унесшая множество жителей этой долины, разразилась в то время, когда почти все студенты Таркингтона разъехались на каникулы.

Студентам крупно повезло. Если бы во время эпидемии шли занятия, многие, многие из них разделили бы судьбу Шульцев и упокоились сначала на месте, где теперь стоит Павильон Пахлави, а потом возле конюшни, куда достигает тень Мушкетгоры на закате.

А позже, 2 года назад, студентам опять крупно повезло. Они все разъехались на зимние каникулы, когда преступники-рецидивисты захватили наш заштатный провинциальный городишко.

*

Чудеса, да и только.

*

Я поинтересовался, кто такие Свободомыслящие. Это были члены недолговечной секты, в большинстве германского происхождения, которые, как и мой Дедушка Уиллс, считали, что в Загробной Жизни и праведных, и неправедных ждет просто непробудный сон, что наука доказала несостоятельность всех официальных конфессий, что Бог непознаваем и что человек может посвятить свою жизнь только одной великой цели: чтобы всем людям, всем членам общества, жить стало легче и веселее.

*

Герман и София Шульц были далеко не единственными жертвами эпидемии дифтерита. Но они были единственными, кто на смертном одре высказал пожелание быть похороненными в земле студенческого городка, потому что для них это была священная земля, как они сказали.

*

Увидев меня, Памела не удивилась. Алкоголь надежно защищал ее от всех неожиданностей. Она сразу же сказала мне:

— Нет.

Я еще ни слова не успел сказать. Она подумала, что я захочу заниматься с ней любовью. Понимаю, почему ей это пришло в голову.

Я и сам стал об этом подумывать.

А потом она сказала:

— Этот год был самым лучшим в моей жизни, и я благодарю тебя за то, что ты так много для меня значил.