Конференция в Склярска-Пореба, закончившаяся созданием Коминформа (Коммунистического информационного бюро), сменившего распущенный в 1943 году Коминтерн, означала кардинальный поворот в истории ФКП. Партия сменила курс на 180 градусов и уже с октября 1947 года ужесточила свои позиции. Руководителей социалистических партий обвинили в сдаче страны американскому империализму, речь больше не шла о возврате в правительство. Коммунисты должны теперь бороться за "обеспечение самого существования Франции как суверенного и независимого государства" (подразумевалось – против Соединенных Штатов), заявил Морис Торез на митинге на зимнем велодроме. На практике ФКП начала противостоять всему, что могло бы усилить западный лагерь в борьбе с социалистическим лагерем, в частности проводя кампанию против европейской армии и собственных ударных сил. Несколько месяцев спустя партия в лице пропагандистского аппарата во всеуслышание заявила, что в случае конфликта между Востоком и Западом коммунисты никогда не будут воевать против Красной Армии.
В таком контексте ФКП выступила против французского присутствия в Индокитае. Она особенно подчеркивала это начиная с 1950 года, когда американцы решили взять на себя половину военных усилий в войне, которую французская армия вела против вьетнамцев с 1946 года. Индокитайский конфликт входил в рамки теории двух лагерей: войну вел французский империализм, но она являлась частью противостояния США и международного коммунистического движения.
Вплоть до конца конфликта в 1954 году французские коммунисты проводили наступление по нескольким направлениям.
В рамках парламентской деятельности они в Национальной ассамблее выступали против выделения кредитов на ведение войны и против предоставления чрезвычайных полномочий правительству, когда оно их запрашивало. Они также требовали открытия переговоров с Хо Ши Мином, единственным, по их мнению, законным представителем Вьетнама. Наконец, коммунистическая пресса беспрестанно изобличала зверства, которые якобы совершал французский экспедиционный корпус, "состоявший из наемных эсэсовцев".
Параллельно компартия призывала своих активистов любыми способами бороться против этой "грязной войны". ВКТ побудила своих членов в портовых городах препятствовать погрузке военной техники. Утверждая, что "израсходованные на эту войну миллиарды могли бы удовлетворить законные требования рабочего класса", профсоюз в феврале 1950 года призвал к забастовке рабочих военной промышленности. На это мало кто пошел. Правительство ответило законом, предусматривавшим судебное преследование тех, кого подозревали в умышленном изготовлении бракованных изделий, в уничтожении или порче продукции, предназначавшейся для нужд национальной обороны. Подсудными становились также действия, препятствовавшие перевозкам техники, и действия лиц, занимавшихся деморализацией армии. Вынужденная отказаться от такой деятельности, ФКП, к счастью для себя, нашла в лице Анри Мартена средство мобилизации общественного мнения против войны. Этого активиста компартии, сначала обвиненного в диверсии против военного корабля "Дисмюд" в тулонском порту (в конце концов его оправдали за неимением улик), в октябре 1950 года приговорили к пяти годам заключения за распространение антивоенных листовок. Последовали митинги, петиции, прокламации, специально в защиту этой "жертвы" писались поэмы, театральные пьесы. Кампания вызвала широкое сочувствие далеко за пределами коммунистических кругов (например, многие деятели протестантской и католической церкви требовали его освобождения). Два года спустя, в августе 1952 года, Анри Мартена выпустили на свободу.
Наконец, по требованию Москвы ФКП поставила на службу вьетнамцам свой подпольный аппарат. В этой связи можно понять, до какой степени оказались полезными коммунистам предпринятые ими после освобождения Франции меры по проникновению и внедрению в армию и в высшие правительственные круги.
Хотя генштаб пристально следил за действиями офицеров, подозревавшихся в принадлежности к компартии (как мы видели, наиболее ненадежных с политической точки зрения военных перевели в Версаль), тем не менее им удалось создать между Парижем и Индокитаем организации помощи вьетнамцам. У каждого офицера-коммуниста, участвовавшего в войне, в Версале был военный "корреспондент", которому он передавал зашифрованными письмами информацию о боевом духе экспедиционного корпуса и о боевых задачах армии. Эта информация затем передавалась в "кадровый" отдел партии и, по всей видимости, нелегальным представителям вьетнамцев во Франции.
На месте некоторые офицеры-коммунисты напрямую передавали вьетнамским руководителям сведения о французской армии и оружии, как об этом рассказал Ив Рукот в книге "ФКП и армия". "Поставкой оружия как раз занимался Б…, служивший в колониальном батальоне (Сайгон-Шолон), – пишет Рукот. – Он установил связи с вьетнамцами через полномочных представителей, регулярно информировавших его об их потребностях в оружии, боеприпасах и медикаментах. Он подписывал накладные на боеприпасы и снабжал сведениями о военных операциях (в особенности о полицейских). Как и лейтенант Гомес, в дисциплинарном порядке отправленный за это на родину в 1951 году, он помогал бежать пленным вьетнамцам. Этим занимались и офицеры бронепоезда "Рафаль". Этот бронепоезд, осуществлявший связь между Сайгоном и Натронгом, весьма интересовал диверсантов Джапа (главнокомандующий вьетнамских войск) и был ключевым средством перемещения французских инженерных войск и пехоты. Среди офицеров поезда было много коммунистов и сочувствовавших им (например, лейтенанты Андре Фоль, Жан Карбон, Люсьен Контини и др.). На этом поезде до 1951 года они также перевозили оружие и медикаменты".
Нельзя сказать, чтобы руководству партии в Париже была особенно по душе такая подпольная деятельность, но оно не вмешивалось и при необходимости даже покрывало ее. Ту же позицию оно заняло по отношению к дезертирам, перешедшим к врагу. Было отмечено семь случаев. Это немного, но достаточно для того, чтобы нанести жестокий удар по французскому экспедиционному корпусу. Два самых известных дезертира получили псевдонимы Кассиус и Рибера. Первый, бывший унтер-офицер ФТП, работал в службе разведки армии. Через свою подругу из местных жительниц он передавал информацию вьетнамцам. Оказавшись на грани провала, он дезертировал. Благодаря полученным от него сведениям войска генерала Джапа в октябре 1950 года смогли взять Као-Банг, нанеся французской армии тяжелые потери. Впоследствии Кассиус ежедневно выступал по "Голосу Вьетнама" с призывом к своим соотечественникам прекратить боевые действия, затем он активно участвовал в допросах французских пленных. Когда ФКП нелегально отправила во Вьетнам своего представителя Андре (его подлинная личность неизвестна) для разъяснения вьетнамцам позиции партии и передачи информации, тот встретился с Кассиусом. Андре не только не отговаривал его продолжать сотрудничество с вьетнамцами, но даже дал ему ряд советов.
Капитан Рибера со своей стороны сыграл значительную роль в войсках генерала Джапа во время падения Дьенбьенфу, означавшего конец индокитайской войны. Будучи специалистом-артиллеристом, он дезертировал в феврале 1952 года, создав видимость, что его убили вьетнамцы в ходе инспирированной операции. Идя во главе роты, он договорился с вьетнамцами, чтобы они начали стрелять, когда пройдет начало колонны. Он считался без вести пропавшим, а службы военной безопасности отнесли его к убитым в бою – в котором погибли многие из его людей, – и вдруг однажды он выступил по местному радио в защиту идей вьетнамцев. В книге, посвященной "Белым солдатам Хо Ши Мина" (Jacques Doyon. Soldats blancs d'Ho Chi Minh. Editions Fayard, 1973), Жак Дуайон точно описал роль Риберы в разведслужбах генерала Джапа накануне битвы при Дьенбьенфу: "Он пропускал пленных и сочувствующих через плотную сеть допросов. Он просил от них самые незначительные и безобидные сведения. В каком часу подъем на твоем посту? А когда вам подают сок? А сиеста? Когда точно? Ребята настороже, в боевой готовности? Сколько людей в охранении ночью с западной стороны?.." Собрав эти сведения воедино, вьетнамцы изучили в малейших подробностях систему защиты французской армии. Риберу настолько высоко оценили, что однажды генерал Джап бросил такую реплику своим агентам, неспособным дать ему надлежащие сведения: "Спросите это у Риберы, он, по всей видимости, вам скажет!" Когда война закончилась, Рибера укрылся в Чехословакии. Пока он там оставался, ФКП обратилась с просьбой к Национальной ассоциации ветеранов французского Сопротивления оказать материальную помощь его жене и четырем детям, оставшимся во Франции.
