До чего все-таки странная штука человеческая судьба. Кажется, что ты — на вершине мира, боги улыбаются тебе, но вот ты, ничего не подозревая, оказываешься не в то время и не в том месте — и вся твоя жизнь стремительно катится под откос.

Первым, что бросилось в глаза вошедшему в туалет Саваласу, был до безобразия огромный эрегированный член, с которым, не стесняясь окружающих его людей, баловался какой-то пьяный урод.

Переведя возмущенный взгляд на лицо нарушителя общественного порядка, Даг чуть не задохнулся от праведного гнева. Перед ним был целитель Келлер собственной персоной, скандально известная рок-звезда, лишенный музыкального слуха кретин с голосом простуженного осла, получающий за одно выступление в несколько раз больше, чем честный служака Савалас смог бы заработать за всю свою жизнь. Этого зарвавшегося наглеца явно следовало поставить на место.

Дагоберто ни за что не признался бы себе самому, что главной причиной столь яростного ожесточения от пьяной выходки Ирвина была зависть, черная, как воронка от ядерного взрыва, и мучительная, как укус скорпиона.

Обладающий помимо музыкального слуха не лишенным приятности баритоном и даже певший в детстве в церковном хоре, Савалас считал себя намного талантливее Келлера. И если он не стал звездой эстрады, так только потому, что родители его были мексиканцами, а цветному, что бы ни говорили, пробиться в Америке несравненно труднее, чем белому.

Разве справедливо, что Даг за более чем скромную зарплату ежедневно рискует жизнью, сражаясь с вооруженными подонками и отбросами общества, в то время как этот похотливый скандалист и наркоман лопатой гребет миллионы лишь потому, что фальшиво сипит всякую похабщину в микрофон? Нет, это было несправедливо, а закон и полиция, как известно, существуют именно для того, чтобы восстанавливать справедливость.

Забыв, что смена его уже полчаса как закончилась, все еще одетый в форму Дагоберто выпятил грудь с прикрепленным к карману рубашки сверкающим полицейским жетоном и грозным голосом осведомился:

— Чем это ты тут занимаешься?

— Ты, чувак, слепой, что ли? — искренне удивился пьяный Келлер. — Сам. не видишь? Епископа душу, морковку чищу, с монстром здороваюсь, уж не знаю, как еще это назвать! Давай, парень, снимай штаны, сравним наши инструменты. Ставлю сотню против одного, что ты проиграешь.

Находящиеся в туалете мужчины, благодарные певцу за устроенное им развлечение (приятели, услышав про такое, прямо-таки на уши встанут), одобрительно захихикали.

— Давай, принимай пари! — подзадорил копа сухонький старичок в сером жилете. — Докажи, что в полиции работают только крутые парни!

Принять пари Савалас не мог, даже если бы захотел, ибо он точно знал, что проиграет. Если что-то и на устраивало Дага в его крупном, сильном и тренирован ном теле, так это размер его члена. Даже обожающая его жена, однажды с грустью посмотрев на мужскую гордость супруга, со вздохом произнесла:

— Да уж, тигр у меня — что надо, а вот тигренок подкачал. Может, смазать его чем-нибудь, чтобы подрос?

Если раньше Дагоберто завидовал белой коже, миллионам и славе Ирвина, теперь у него появился новый, еще более существенный повод для зависти. Ну почему, в самом деле, одним — все, а другим, достойным честным и порядочным гражданам — ничего?

Злость Саваласа стремительно перерастала в ненависть. Ничего, сейчас он покажет этому уроду, где раки зимуют. Мастурбация в общественном туалете — это грубое нарушение закона и беспрецедентное оскорбление нравственности. За такое можно и полгода тюрьмы схлопотать, а уж штраф будет такой, что о-го-го!

Забыв о том, что в данный момент он не находится на службе, Дагоберто защелкнул наручники на запястьях ошеломленного Келлера и, невзирая на ругань, проклятия и угрозы, которыми его осыпал певец, грубо поволок его к выходу.

— Слабый пол силен ввиду слабости сильного пола к слабому полу, — изрек Сергей Мясников и расправил плечи, восхищаясь собственным красноречием. — Ловко тебя кинула твоя краля, ничего не скажешь.

— Не трави душу, — простонал Череп. — Лучше плесни мне еще рассольчика.

— Вообще-то рассолом снимают похмелье, а не отходняк после снотворного, — заметил Мясник.

— А чем лечат отходняк после снотворного? — поинтересовался боровский авторитет. — Из-за мерзости, которой меня опоила эта дрянь, я ничего не соображаю, а соображать мне сейчас ой как необходимо.

— Может, водкой? — предположил Сергей.

— Нет, водка со снотворным — это вообще кранты, — вздохнул Иван.

— Да ладно, не напрягайся. Никуда эта девка не денется. Два миллиона, конечно, большие деньги, но даже если мы их не найдем, что, впрочем, маловероятно, это еще не конец света. Два миллиона боровскую мафию не разорят.

— Это конец света, — возразил Череп. — На баксы я бы, может быть, и плюнул, но в пакет с деньгами я сдуру сунул еще одну вещь, которую я сегодня должен передать колумбийцам. Если я этого не сделаю, за моей головой будут охотиться все киллеры медельинского картеля.

— Ни хрена себе! — присвистнул Мясник. — Ты имеешь в виду ту самую информацию, о которой упоминал в бане?

— Микропленка, — вздохнул Самарин. — Она была спрятана в тамагочи.

— В тамагочи? — изумился Сергей. — Кому, интересно, пришло в голову запихнуть микропленку в тамагочи?

— Ну не в задницу же я себе должен был ее запихнуть, — разозлился Череп. — Хотя, с другой стороны, там она была бы сохраннее.

— А что было на пленке? — Иван вздохнул.

— Не хочешь — не говори, но если тебе нужна моя помощь, я должен понимать, что происходит. — Самарин снова вздохнул.

— Технология изготовления в полевых условиях малогабаритной ядерной бомбы из плутония мощностью в две килотонны, — объяснил он.

— Ну, ты даешь! — восхитился Сергей. — Где ж ты ее взял?

— Там, где взял, уже нет, — угрюмо буркнул Череп.

— А копию можешь достать?

— Если бы!

— Значит, не можешь. А если отдать колумбийцам разработчика?

— Труп, что ли, им отдать? — окончательно помрачнел Самарин. — Эта хреновина была в единственном экземпляре. Я сам за нее пол-"лимона" отстегнул. За ней чеченцы гонялись, но я их опередил, а разработчика чеченцы замочили, не понимаю только, зачем. Получил пленку только вчера, как раз перед тем как ты привез деньги. Собирался сегодня копию сделать, прежде чем колумбийцам передать. Для этого специальное оборудование нужно.

— Тогда тебе остается только одно: поговори с колумбийцами, объясни им ситуацию, заплати неустойку и попроси отсрочку на пару недель. Раз такое дело, мы твою беглую принцессу из-под земли достанем.

— Ты хоть раз пытался объяснить что-нибудь латиносам? Даже если я им сегодня два миллиона верну, которых у меня, впрочем, нет, они просто из принципа меня пристрелят, чтобы другим было неповадно слово свое нарушать. Я поступлю наоборот. Сначала отберу у Раисы микропленку, а потом уже буду разбираться с колумбийцами. Получив то, что хотели, возможно, они не станут лезть на рожон.

— Разумно, — согласился Мясник. — В таком случае я срочно отдам приказ ребятам проверить вокзалы и аэропорты. Думаю, твоя красотка, пока ты спал, по-тихому свалила из Москвы. Надо выяснить, куда она отправилась.

— Она свалила не только из Москвы, а вообще с территории любимой Родины, — вздохнул Череп. — Нет смысла проверять аэропорты. Главное — не то, куда она улетела, а где она в ближайшее время вынырнет, и это я знаю совершенно точно.

— Где же? — заинтересованно спросил Сергей.

— Поблизости от чертова ублюдка Ирвина Келле, — зловеще усмехнулся боровский авторитет. — От этого самодовольного волосатого придурка. Выясни, где сейчас находится этот кретин и где будут проходить его ближайшие концерты. А я тем временем позабочусь о въездных визах в Штаты.