Имя этого жреца сохранила даже Библия, ведь он – «Ефваал, царь Сидонский» (3 Цар. 16, 31) – был отцом Иезавели, той самой израильской царицы, к которой пылали ненавистью библейские хронисты. Династия, основанная Итобаалом, правила в Тире почти столетие. В руках монарха на какое-то время соединилась и светская, и религиозная власть; он был царем-жрецом. При Итоба-але в Тире наступил длительный период процветания. Своих же возможных противников хитрый жрец удалял из города, направляя осваивать новые заморские земли. Так начался второй этап финикийской колонизации.

К сожалению, мы мало знаем о финикийском обществе того времени, об его социальной структуре и принципах управления обществом. Мы почти не располагаем письменными источниками, относящимися к истории Финикии. Все они погибли. Когда же Финикия станет частью Ассирийской державы, то в клинописных хрониках сохранятся лишь рассказы о поверженных мятежниках и ни слова об обыденной жизни финикийцев. Можно лишь предполагать, что на глиняных табличках записывались события «всемирно-исторического значения», а все повседневное заносилось на недолговечные материалы. И все же те немногие факты, что известны нам, говорят сами за себя.

Так, очевидно, что в Тире не было аристократии в классическом смысле этого слова, то есть земельной аристократии. Материковые владения Тира были слишком малы, чтобы царь мог наде – лить землей своих приближенных. Верхушку тирского, как и всего финикийского, общества составляли богатые купцы – «морская аристократия» Тира. Мы можем догадываться, что в Финикии, как нигде в древнем мире, пользовалось авторитетом купечество. Очевидно, при принятии важных государственных решений финикийские цари руководствовались интересами купцов.

Сами купцы сохраняли покорность царям, скорее, не потому, что зависели от них, по причине пожалованных им земель и привилегий, а потому, что царская власть была установлена богами. Шутить же с богами не смел еще никто, в том числе владельцы пурпурных заводов и гребных «пароходов».

Таким образом, власть царя была в определенной мере ограниченной. В Тире, как и в других финикийских городах, сложился, скорее, олигархический режим правления. Огромным влиянием пользовался совет старейшин, контролировавший также торговую деятельность горожан. Здесь решали все деньги, прибыль. Финикийцы даже воевали неохотно, потому что война – дело рискованное; она слишком дорого стоит и может обернуться разорением.

Еще «демократичнее» были порядки в колониях. В Карфагене, например, вскоре после основания города царская власть сменилась представительством богатых «патрициев». Нечто подобное на – блюдается в Средние века в раннебуржуазных городских республиках. Недаром западные историки не раз давали Тиру и Финикии определение, вызывавшее резкую критику у их советских коллег: «античное капиталистическое общество».

Случались в Тире и восстания рабов. Так, римский историк Юстин сообщает: «Они, составив заговор, перебили весь свободный народ и господ и так, став хозяевами города, овладели очагами господ, вторглись в государственные дела, переженились и, хотя не имели на это права, объявили об освобождении рабов». Возможно, этот рассказ основан на каких-то реальных фактах. В богатстве и роскоши всегда зреют «гроздья гнева».

Конечно, богатства Тира и других городов Финикии не могли не пробуждать зависть и ненависть их соседей. Страницы пророческих книг Библии пестрят обличением «мерзостей Тирских» (Иез. 28,2 – 5).

Город вызывал самые страстные и противоречивые чувства. Тир проклинали и… восхищались им. Тир ненавидели и… подражали его порядкам. Любопытно, что даже в арамейской Сирии в это время начинают поклоняться главному божеству Тира – Мелькар-ту. Около 850 года до нашей эры по приказу арамейского царя Бар-Хадада I близ Алеппо сооружают стелу, изображающую Мелькарта в облике бога грозы.

Мелькарт представлен на этой стеле в виде полуобнаженного мужа в коническом колпаке и с топором на плечах. Это – самое раннее его изображение, известное нам. В Тире подобного памятника не сохранилось.

На этой стеле имеется также надпись, восхваляющая Мелькарта и сделанная на финикийском, а не на арамейском языке. Возможно, полагает Ю.Б. Циркин, культ этот уже настолько укоренился в Сирии, «что не считался чужеземным». С другой стороны, близ Алеппо могла существовать торговая фактория финикийцев.

В самом Тире, разумеется, был храм Мелькарта. Он являлся одной из главных достопримечательностей города. Жрецы считали, что их святилище было возведено в ХХVIII веке до нашей эры – при основании Фив. В центре храма, помимо колонн, находились также оливковое дерево и священный огонь. Полагают, что на месте колонн когда-то высились «священные камни», в образе которых почитался Мелькарт.

Хирам расширил этот храм и установил праздник «в честь пробуждения (то есть воскресения) Мелькарта». Праздник длился несколько дней. На это время из города удаляли всех иноземцев. Руководил праздничными церемониями царь.

Праздник состоял из четырех частей. Вначале под общий плач сжигали изображение Мелькарта. Затем золу хоронили. После этого жрица, – а, может быть, и царица, – вступала в священный брак со жрецом (или царем). Наконец, Мелькарт рождался заново. Во время праздника пели гимны и читали сказания о его делах.

Если храм Мелькарта известен нам хотя бы по описаниям античных авторов, то о других тирских храмах сохранились лишь самые отрывочные сведения. Мы даже не можем указать, где они находились. Где был храм Астарты, в котором лежал камень, упавший с неба? Где было святилище Баал-Шамима с золотой статуей? Мы не знаем даже, где был царский дворец в Тире, где находился царский некрополь и как велики были материковые владения Тира.

Раскопки Тира открывают нам сооружения арабской, византийской, римской эпохи, постройки времен крестоносцев, но археологи почти не находят ничего, что бы относилось к началу I тысячелетия до нашей эры. Здания того времени нещадно сносились и использовались позднейшим населением Тира в качестве строительного материала. Впоследствии, когда соседний Бейрут разросся, его жители использовали руины Тира в качестве каменоломни, разбирая местные постройки до основания. Землетрясения довершали беду. Сейчас облик древнего Тира почти не поддается реконструкции – так искажен он под бременем веков.

Теперь мы можем лишь мысленно представлять себе образ Тира, читая короткий очерк Страбона и сравнивая прочитанное с обликом современных городов. Несомненно, Тир напоминает Нью-Йорк хотя бы своим островным положением. Когда чужестранные корабли приближались к гавани Тира, их пассажирам открывалось величественное зрелище. Впереди, в голубом мареве, проступали невиданной высоты дома – небоскребы древнего мира. Такое же впечатление производил в двадцатые – тридцатые годы прошлого века и Нью-Йорк на всех, кто прибывал в него морем. (Одно время среди историков было популярно и другое сравнение: вслед за ливанцем М. Шехабом Тир называли «Лондоном древности».)

Впрочем, о высоте тирских небоскребов мы можем судить лишь приблизительно. Страбон писал, что они выше римских зданий, а в Риме, по закону, нельзя было строить дома выше 21 метра. Таким образом, тирские здания были повыше нынешних девятиэтажек. В ту эпоху, когда мир был преимущественно одноэтажным, подобные дома казались колоссальными. Но время поглотило и их исполинские очертания.

…Постепенно «золотой век» подходил к концу. Понемногу Тир лишался своих владений. Уже в IХ веке Библ опять стал самостоятельным. Там пришла к власти новая царская династия, которую основал Йехимильк. Сохранилась следующая надпись: «Да продлит владыка небесный, и владычица Библа, и собрание священных богов Библа дни Йехимилька и годы его (владычества) над Биб-лом, ибо праведный царь и добродетельный царь перед лицом священных богов Библа он».