Яростная борьба современных защитников со спецслужбами, увенчавшаяся в отдельных странах впечатляющими победами, в этих же странах, как правило, подтвердила наблюдения ученых: там, где извели в свое время волков, изобразив их ненасытными, кровавыми убийцами, стали хиреть и вымирать те популяции животных, которым волки, якобы наносили непоправимый, гибельный урон. Пришлось восстанавливать срочно теперь уж волчью породу. В «цивилизованных странах» Европы и Америке, где сильно продвинулись строители гражданского общества, махровым цветом расцвели наркомания, гомосексуализм, немотивированные массовые убийства в школах, в иных местах скопления людей: вместо популяции государственных «сторожевых псов» развилось множество видов, стай «своеобразных охотников за черепами». В иных случаях признаки запаршивливания человеческого «овечьего стада» воплощаются во впечатляющих цифрах: «По данным доклада, опубликованного в „Журнале Американской медицинской ассоциации“, более четверти (26,4%) американцев страдают психическими расстройствами» («Московский комсомолец», 03.06.2004г.). В Китае же, где традиционно сильны бюрократия и спецслужбы и практически отсутствуют признаки гражданского общества, этот показатель составляет всего 9,1% на все громадное население, живущее в многократно худших социально-экономических условиях. Так же неприлично низок здесь по современным оценкам, характерным для «цивилизованных стран», уровень больных наркоманией, СПИДом, алкоголизмом, нездоровых детей и др.

Действительно, в Китае с формированием гражданского общества западного образца дело худо, сильно в этом плане в глазах «цивилизованного мира» обделен китайский народ. Может даже невыносимо нравственно страдает. Но вот по части контроля по части коррупции номенклатурного чиновного стада китайские спецслужбы и правоохранители вполне на уровне стоящих задач: в итоге социальный строй и политический режим в стране вызывает полное доверие мирового рынка финансов, и инвестиции в Китай идут полноводным потоком. А уж международный финансовый капитал — основа либерализма — всегда учитывает наибольший набор важнейших показателей состояний социума и власти, да еще в ближайший и отдаленной перспективе. И никакой опасности для себя в сильных, вездесущих и спецслужбах и слабых или никаких учреждениях гражданского общества в китайском варианте здесь для себя не увидел.

Китайское тоталитарно-полицейское общество недавно быстро справилось с эпидемией атипичной пневмонии: чтобы не получить полицейской дубинкой по хребту повязки носили все без исключения, руки хлорированной водой тоже мыли все.

В либерально-демократическом западном обществе для достижения таких же результатов нужно затратить десятки миллиардов долларов, чтобы стерилизовать всю окружающую людей среду, ибо самих людей вразумить не удается, а принудить — нельзя, противопоказано законом, не демократично, против Конституции.

В отличие от интеллектуалов-мыслителей, замышляющих эпохальные проекты вариантов «светлого будущего» для всего человечества или его отдельных фрагментов и не обращающих никогда никакого внимания на число, объемы неизбежных при этом жертв, несмотря на весь якобы присущий им гуманизм, спецслужбы, равно как и военные, политики обязаны рассчитывать потери, хотя бы для того, чтобы не оказаться победителем в пустыне. И антигуманный, античеловечный расчетливый эгоизм нормальных спецслужб иногда на порядки полезнее и благоприятнее беспредельного либерального гуманизма: в известных событиях на площадь Тань-ань-мынь в Пекине в пору расцвета пресловутой «перестройки» в СССР было натурально раздавлено танками несколько тысяч китайских студентов — борцов за демократические либеральные реформы. В итоге Китай ныне — процветающая страна, темпы экономического развития которой потрясают мир, народонаселение растет, несмотря на все попытки сдержать его лавинный характер. В России, где победили — таки недоумки-перестройщики при полном попустительстве «силовиков», за эти годы вымерло 15 миллионов человек (уже 10 % населения), стремительно развивается деградация людей, набирает темпы депопуляция, экономика в руинах, армия — огрызки прежней, полиция — почти мародеры и т.п. В такой пропорции Китай потерял бы уже более 150 миллионов человек.

НКВД обвиняют в гибели миллионов в ГУЛАГе. Даже если бы это и было так — остались созданные системы каналов, железных дорог, городов, по крайней мере. В современной России при еще многом большом числе инспирированных разорением жертв — остались только пустые просторы и разросшиеся погосты на них.

Извечные противостояния «прогрессивной интеллигенции» и спецслужб, где первые всегда изрядно бывают побиты или перебиты порядочным числом, а вторые — прокляты печатно и изустно и «оклеветаны», в целом малопродуктивны, почти безрезультатны. Эволюции государств и обществ, их трансформации в нечто иное, более приличное или целесообразное происходит по иным основаниям и причинам: состязания, конкуренции экономик, вооружений, освоенных промышленных технологий, эволюции систем образования и воспитания и др. подобному.

Развитие социумов в не меньшей мере происходит и от изменения содержания того, что в головах так называемых «элит». А в самой незначительной — от форм государственного устройства, наличия в обществе множества гражданских свобод и числа самых сумасбродных объединений этих самых свободных ото всего граждан.

Есть, однако, примеры не только неантагонистического, но вполне конструктивного взаимодействия общественный гражданских институтов и спецслужб. Речь идет, прежде всего, о сотрудничестве в местных общинах европейских диаспор, которые всегда очень серьезно работают с бытовой информацией в социуме своего пребывания: накопление, систематизация, анализ сведений по всем значимым лицам во всех значимых сферах жизнедеятельности. К этим массивам информации всегда могут обратиться спецслужбы Израиля или через них — иные дружественные спецслужбы. Но и сами спецслужбы в свою очередь оказывают квалифицированную помощь общинам в случае какой-то острой ситуации. И ни одна из сторон не клеймит другую из-за разногласий по каким-либо идейным, этическим соображениям. По крайней мере, публичных свидетельств тому не встречается.

Но таких примеров — единицы. В остальных случаях взаимоотношения без взаимодействия протекают на фоне взаимных окошмариваний, демонизации образов друг друга. Причем, с разными результатами: спецслужбы фантомами злобных интеллектуалов — цареубийц запугивают политическую элиту и получают для себя режим все большего благоприятствования. Интеллектуалы — оппозиционеры демоническими информационными фантомами образов спецслужб сильно запугивают себя и некоторую часть обывателей, которая благоразумно отодвигается от «революционеров» на почтительное расстояние.

Что же касаемо перспектив создания гражданского общества, реально имеющего возможность аудита власти. То по трезвому размышлению следует, вероятно, сделать оговорки на тот предмет, что если таковое когда-то, где-то и будет возможно, то только с изрядными купюрами: сознательные организованные и активные граждане никогда не получат доступа к контролю над тайными политическими обществами, которые в различных формах (иерархии масонских лож, например) всегда будут, не смогут контролировать оргпреступные сообщества, никогда не получат доступа к секретам спецслужб — сначала их придется упразднить.

А с такими и некоторыми иными изъятиями (связанных тайной личной жизни великих и не очень личностей, к примеру) картина «прозрачной власти» не складывается — что-то постоянно подозрительное мельтешит в густом тумане, в то время как на демонстрационных ясных полянах тишь да благодать. На том дело и ограничится. Зато великая цель — аудит власти — останется манящий и влекущий все новых мечтателей на века. Что само по себе не так уж плохо.

Численность, необходимые профессии строительной корпорации, потребные для строительства атомной или гидроэлектростанции рассчитать специалисту несложно. Определить оптимальную численность и структуру правительства страны на основе каких-то расчетов практически нельзя: невозможно точно рассчитать и учесть качества людей, занятых на этом поприще, где один недоумок из именитого рода, клана может свести к нулю усилия множества достойнейших, разумнейших людей. Со спецслужбами в этом отношении не проще. К примеру, обеспечивать надежную охрану особо важных объектов, военных секретов можно на основе разных предпочтений: содержать многочисленную охрану, оснащать объекты все более дорогой и сложной техникой от несанкционированного доступа. А можно нагнетать в среде населения предельную подозрительность и стимулировать всячески поток сообщений о любых сомнительных ситуациях, людях, а потом сбиваться с ног, проверяя массу таких «донесений», 9/10 из которых чаще всего оказываются результатом неадекватной трактовки реальной действительности. А можно совмещать эти два подхода — тогда и численность и расходы на экипировку и содержание спецслужб будут расти самыми стремительными темпами без каких-либо внятных гарантий надежности обеспечения безопасности. Отказаться от этой функции опасно и любой фирме, и государству: промышленный шпионаж, к примеру, никогда не исчезнет в конкурентном мире, когда относительно небольшими тратами на подкуп чужих сотрудников можно получить результаты исследований, на которые конкурент потратил многие миллионы и годы. Да еще и обскакать соперника на рынке традиционно его продукции. Задача же не дать увести из-под носа «know-how» может обойтись очень дорого, но это многократно приемлемей утраты научного или иного базового приоритета.