— Нам что, сюда?! — озадаченно спросил Луза.

— Возможно… — пробормотал Васку Луиш самым неуверенным тоном.

— Как же сюда спускаться? услышал Юрка вполне серьезный вопрос Гребешка, обращенный к команданте. — Надо, блин, вертолет вызывать. Отстегнуть Феде, нехай садится и взлетает, как «Воздушный Волк»…

Точно, Таран вспомнил этот штатовский сериал про супервертолет, который базировался в очень похожем колодце.

— Только Феде надо еще поплавки присобачить, — заметил Лопухин. — Чтоб мог на воду сесть…

Все посмотрели на Васку Луиша. Васька насупился и сказал:

— Это Гора Злых Духов. Предков майомбе… Они там, в пропасти, живут. И делают зло всему миру… Так старики говорят.

Наверно, последнюю фразу команданте добавил специально для россиян, чтоб они не подумали, будто он придерживается того же взгляда. Хотя, как представлялось Юрке, на самом деле Васку был убежден в правоте стариков.

— А камараду Октавиу Домингуш тоже так говорит? — спросил Таран.

— Да, — нехотя ответил команданте. — Вообще-то, он Великий колдун. Мой отец и дед тоже колдунами были, но они маленькие колдуны. А он — Великий, самый главный у нас в стране. Почти бог.

— А ты сам, братан, тоже поколдовываешь? — почти серьезно спросил Гребешок.

— Сам я не колдун, — вздохнул Васку Луиш, — образование не позволяет. Мне только немного рассказали, как сделать, чтоб духи майомбе нас не убили — и все.

— Дед Домингуш, что ли? — уточнил Гребешок.

— Не он рассказал, — все еще опасаясь, что над ним будут смеяться, ответил команданте. — Его дух. Когда мы спали, его дух сказал мне, как надо сделать, чтоб сюда пройти. Мы с ним ходили сюда… В общем, во сне. Но он сказал, что наяву все точно так же будет. Вот так оно и есть.

— Так ты раньше сюда вообще не ходил? — спросил Лопухин.

— Нет, не ходил. Сюда даже сами майомбе не ходят. Боятся.

— А почему теперь пошел?

— Потому что слова узнал. Камараду Домингуш сказал. Вы только не думайте, что я сказки рассказываю, ладно?!

— А никто и не думает, — пробухтел Луза. — Дыра-то вот она… И что, нам теперь в нее лезть надо?

— Надо. И чем скорее, тем лучше. Главные духи улетели на праздник.

Завтра вернутся, когда солнце встанет, — произнес команданте неуверенно. — Октавиу Домингуш так сказал. А в полночь мы должны сделать ДЕЛО.

— Какое? — спросил Гребешок.

— Этого я не знаю. Один из вас знает, которому понятно слово «диамант».

Не просто понимает, что это и по-русски, и по-португальски означает «алмаз», а знает, как сделать ДЕЛО. Домингуш сказал: «Он знает Истину».

— Братва! — сурово воскликнул Гребешок. — А ну колись кому пароль сообщили?

Юрка бы раскололся, но в мозгу у него по-прежнему никаких новых сведений не прибыло.

— Правильно! — загудел Луза. — Если сообщили одному то на фига всем лезть? А то захлопнут крышку — и все, писдей настанет!

— Да, — неожиданно подтвердил команданте. — Как только мы спустимся — она закроется. И если мы не сделаем ДЕЛО нам оттуда не выйти.

— Бляха-муха, — взревел детинушка. — Кто ж знает, какое ДЕЛО? Братки, не будьте ж суками! Кто знает?!

— Это небось Лопухин! — предположил Гребешок. — Он с этими ГВЭПами возится, всякие другие штучки-дрючки умеет — ясное дело!

— Нет, — покачал головой Вася. — Я ни фига не знаю.

— Врещь, — угрожающе прогудел Луза. — Рассказывай, братан, пока добром просят…

— Не нервничай, — спокойно отозвался Лопухин. — И не дергайся, а то штаны порвешь по новой.

— Ну ты, головастик! — прошипел Гребешок. — Не рано ли борзеешь?!

И потянулся, намереваясь схватить Васю за грудки.

— Назад! — твердо сказали оба биоробота, до того стоявшие безучастно, и в один прыжок оказались между Васей и Гребешком. Тот сразу попятился — с Ваней и Валетом не пошутишь. Луза тоже резко остыл и забормотал с высоты двух метров:

— Все, все, братва! Нет проблем…

— Я думаю, — сказал Вася не спеша, — что мы просто еще не подошли к тому месту, где надо будет делать это самое ДЕЛО. Пароль «Диамант» просто запустил у кого-то из нас программу, которая сработает там, на месте. А она может быть в мозгу у кого угодно. Даже у тебя, Миша. Просто кому-то надо, чтобы мы все всемером были там, внизу.

— Кому надо, духам, что ли?

— Не знаю. Команданте, ты знаешь, как спуститься?

— Да, знаю, — кивнул Луиш, похоже, малость заволновавшийся насчет единства коллектива. — То есть Домингуш объяснял. Во сне…

— Маразм! — пробормотал Гребешок. — Надо ж было втрекаться! Крыша с вами поедет, япона мать!

— Ладно, это не по делу, — отмахнулся Вася. — Время девятый чac, а мы тут базарим. Ребята на перевале за нас головы подставляют…

— Еще не подставляют, — буркнул Гребешок. — Стрельбы неслышно…

— Скоро услышишь, — заметил Луиш. — Вон она, колонна идет! Хорошо видно…

И он показал рукой вниз, где по склону соседней горки змеилась дорога.

По ней, подсвеченные лучами закатного солнца, передвигались машины. Танки, БТР, джипы, грузовики…

— Минут через сорок будут у перевала, — прикинул Луиш. — Через час — максимум. Майомбе эту горку любят. Тут их предки живут. Жарко будет!

— Усиленная рота, не меньше… — вздохнул Гребешок.

— Да! — встрепенулся Луиш. — Чуть не забыл! Сигнал дать надо. В Муронго!

И он выдернул из-за пазухи одноразовую ракетницу, дернул за шнурок, и в темнеющее небо взлетела трехзвездная красная ракета. Спустя некоторое время у самого горизонта, посреди темнозеленых джунглей, взвилось три зеленых звездочки.

— Ну, и что это значит? — спросил любопытный Гребешок.

— Это значит, что мы сюда пришли, что духи майомбе нам не помешали и что мы начали работать.

— Ладно! — проворчал Гребешок. — Раз так — полезем… Объясни только как? Тут же, блин, стенки, как в унитазе! Веревки, блин, метров сто взяли, до дна не достанет. А зацепиться не за что.

— Есть за что, — возразил команданте. — Вон там, на той бороне (он показал вправо), есть трещина. Метра полтора ши-ринои, извилистая, метров на пятьдесят вниз идет. Дальше надо Репеж по стене бить, протягивать веревку и перебираться вон тот уступ. А оттуда, по отрицательному уклону — на малень-и карниз. Его в тени не видно, но он есть. А с карниза всего ста метров до дна, даже меньше.

— Здачка для мастера спорта… — заметил Гребешок. — Ты сам-то лазил так, командан?

— Ваши учили. На Кавказе, — хмыкнул Васку Луиш.

— Мне ни хрена не слезть, — пробормотал Луза в явном смятении. — Веревка не выдержит…

— Выдержит, — возразил Таран, — мы в том году с Топориком по Кавказу лазили, и его такая же веревка вполне держала. А он, поди, не легче тебя будет.

— Пошли, хоть трещину посмотрим, — предложил Лопухин, тоже неуверенным голосом.

Пройдя вдоль края метров семьдесят, они вышли к этой самой трещине.

— Мама моя родная! — ахнул Луза.

Было отчего! На первый взгляд, лезть вниз по этой трещине было ничуть не лучше, чем просто по обрыву. Единственно, в чем преимущество — внизу, там, где трещина сужалась, имелся небольшой пятачок, чтоб встать, упираясь ногами.

Как лезть дальше — фиг знает. Потому что дальше шел участок почти гладкой стенки — если и не такой, как в унитазе, то около того! — по которой надо было двигаться наискосок, вправо и вниз метров восемьдесят до уступа, который выглядел ужас как ненадежно. Под воздействием каких-то геологических сил несколько плит и монолитов выпучились из обрыва, образовав этот самый уступ, длиной метров двадцать пять и шириной самое большее в полтора метра. У Тарана было нехорошее впечатление, что как только на этот уступ встанет двумя ногами хотя бы Вася Лопухин — о Лузе и говорить не стоит! — все эти плиты и монолиты окончательно вывернутся из обрыва и грохнутся с высоты в 150 метров на почти не различимое дно «стакана». Ведь уступ находился примерно на половине предстоящего пути в трехсотметровую пропасть. Соответственно, прямо с обрыва веревка до него не дотягивалась.