Бабы тотчас же ожили.

— Так о чём мы говорили? — спросил старичок.

— О том, как умертвить сердце девочки, — напомнили бабы.

— Легче всего умертвить сердце с помощью денег, — гнусаво сказала Продажная душа.

Старичок поморщился.

— Нет, — сказала Бумажная душа. — Сердце удобнее всего остановить с помощью волшебных чернил.

Чёрная душа мрачно усмехнулась и промолчала.

— А ты что скажешь, Чёрная душа? — спросил старичок.

— Это всё не наверняка, — снисходительно сказала Чёрная душа. — Ложь убивает сердце наповал!

— Нехорошие вы бабы, — вздохнул старичок. — Но без вас не обойтись… Главное, я уже совсем собрался уходить, как и все до меня, и вдруг этот мальчишка меня надоумил… И мне так захотелось остаться…

Старичок мучился, вздыхал. Наконец мрачно махнул рукой: «Действуйте!» — и пошёл к дороге.

Бумажная душа его окликнула:

— Начальник! А по какому адресу прикажете доставить вам сердце?

Старичок сказал:

— Мой адрес: город Ярославль, башня Знаменских ворот.[4]

Из-за угла дома вылетела «Победа» с шахматными полосами по бокам и зелёным огоньком.

Бабы замерли. Старичок поднял руку. Машина остановилась.

Старичок сел рядом с шофёром, сказал:

— В Ярославль!

Машина умчалась, и за нею пошла снежная позёмка. А бабы двинулись к школе.

— Девочки, — остановилась Чёрная душа. — Вы тут постойте, пока я пойду выманю Лёлю.

— Почему ты?! — подняли крик бабы.

— Давайте считаться, девочки!

Снежные бабы встали в кружок. И Продажная душа начала бойко, тыча пальцем в грудь по очереди:

— Аты-баты, шли сол-даты. Аты-баты, на базар. Аты-баты, что ку-пили? Аты-баты, само-вар. Аты-баты, сколько да-ли? Аты-баты, три рубля!

На слоге «ля» она попала в грудь себе:

— Мне идти!

И помчалась к школе, откуда доносились весёлые голоса.

Ёлка стояла нарядная, с мохнатыми ветками, покачивающимися под тяжестью игрушек и фонариков. Дядя Вася, всё ещё стоя на стремянке, развешивал гирлянды разноцветных лампочек. Митя бросал на ёлку золотой дождь. Лёля смотрела как зачарованная.

И вдруг под её взглядом часы из серебряной бумаги, висевшие на ниточке, пошли, затикали и свалились, повиснув вверх ногами. Никто этого не заметил. А если бы даже кто и заметил — ну, хоть Сашка Тимошкин, всё равно он сказал бы что-нибудь такое, от чего всем стало бы смешно и оказалось бы, что чудес нет.

Митя отбежал к окошку полюбоваться ёлкой издали, прищурился…

Раздался тихий стук в окно. Кто это? Прижавшись лбом к стеклу, Митя увидел какую-то тень. Она сделала ему знак и скрылась.

Набросив на плечи шубейку и крикнув Лёле: «Я сейчас», Митя выбежал из школы, выскочил на крыльцо и остолбенел: перед ним на нижней ступеньке стояла снежная баба. Она вытирала ледяные ноги о железку.

— Есть разговор, — сказала Продажная душа, подмигивая Мите.

— Чего тебе? — стуча зубами, спросил мальчик.

Баба поманила его и пошла за угол. Ни жив ни мёртв, Митя поплёлся за нею.

— На, — сказала снежная баба. — Задаток.

И сунула ему горсть мелочи.

— За что? — немеющими губами спросил Митя.

— За девчонку. Притащишь её ко мне, получишь ещё столько же.

— За какую девчонку? — прошептал Митя.

— Будто сам не знаешь… — хитро прищурилась баба.

Митя дико заорал. И баба кинулась от него в сторону.

На крики выскочили ребята. Они выбежали без шапок и окружили Митю. Его била дрожь.

— Ты что?!

— Снежная баба, — сказал Митя, не попадая зубом на зуб. — Разговаривает…

— Какая? Где?

Митя показал на бабу, которая рядом с двумя другими стояла как неживая.

— Ты что? Очумел?

— Да-а, очумел! — рассердился Митя. — А это что?!

Он разжал кулак, где были монеты. Но там оказался только тающий комок снега. Митя с изумлением поднёс ладонь к носу.

— Эх, ты! — сказал Тимошкин, нахлобучив Мите шапку на нос, и пошёл с ребятами в школу.

Митя сконфуженно поплёлся за ними и, не снимая шубы, забился в угол.

Он растопырил пальцы, без конца вглядываясь в ладонь. Неужели причудилось?

А возле ёлки продолжалась весёлая кутерьма. Смеясь, Лёля сняла с себя ожерелье, сверкающее необыкновенными разноцветными огнями, и, встав на цыпочки, повесила на ёлку.

— Тебе не жалко? — удивились ребята.

— Нет, — искренне сказала Лёля.

Зоя взяла её за руку:

— Мы пойдём вместе кататься на коньках, ладно?

— Как это кататься? — спросила Лёля.

— Я тебе покажу. У меня есть ещё коньки, снегурочки. Они мне малы, тебе будут как раз.

— Спасибо, — сказала Лёля.

Всего этого Митя не видел и не слышал, потому что сидел, забившись в угол, и размышлял.

— Не может быть… — сказал он, наконец, и, натянув ушанку, незаметно проскользнул в дверь.

Когда Митя вышел на крыльцо, ему показалось, что бабы, стоявшие кучкой, быстро разбежались.

«Это только кажется…» — подумал он и храбро пошёл к ним.

Бабы были неподвижны. Они глядели на него, выпучив тусклые глаза из картофелин.

Митя обошёл вокруг, заглядывая каждой в лицо. Наконец, весело насвистывая, он уже взялся рукой за морковный нос, как вдруг…

— Распишись… — негромко сказала баба. Митя отдёрнул руку, будто его ужалили. А баба (это была Бумажная душа) протянула Мите какую-то бумажку, с печатью.

Не дочитав, Митя рванулся и со всех ног кинулся в школу. У двери он на мгновение остановился, взглянул на бумагу: она не растаяла. Тогда Митя ворвался с радостным криком:

— А вы говорите нет!.. Нате!.. Читайте!.. Приказ тринадцать-тринадцать!..

Дядя Вася посмотрел на него с потолка. Ребята с игрушками в руках окружили его. Лёля задумчиво глядела на Митю, склонив голову набок. Митя разжал руку: никакого приказа не было! В пальцах была тоненькая прозрачная пластинка льда; она таяла и становилась всё меньше и меньше.

Митя заплакал и пошёл на улицу.

Две снежные бабы издевались над третьей.

— Распишись! — передразнивали они. — Подействовала твоя волшебная бумага!.. Расписался!..

Бумажная душа оправдывалась:

— Просто он маленький. Был бы большой — бумага подействовала бы!

— Вот что, подружки, — сказала Чёрная душа. — Теперь мой черёд. Я пойду за девчонкой.

И она пошла к школе, оставляя на снегу чёрные следы с подтёками.

Митя сидел на крыльце свесив голову. В школе звенели весёлые голоса, смех. И чем веселее были голоса, тем печальнее делался мальчик.

— Митя, — совсем тихо позвал кто-то.

Мальчик поднял голову: перед ним опять стояла снежная баба.

— Чего вы хотите от меня? — угрюмо спросил мальчик.

— Не бойся меня, — сказала Чёрная душа. — Я тебе друг. Эти подлые души, — тут она показала на двух неподвижных баб, которые виднелись поодаль, — хотят утащить Лёлю и остановить её сердце.

Митя смотрел на неё исподлобья.

— Можешь мне не верить, — баба вздохнула. — Но, если мы сейчас же не спрячем Лёлю, будет беда.

— Беда?!

— Я только что была в сельсовете… — Чёрная душа оглянулась и перешла на пронзительный шёпот. — Этот мерзкий старикан Старый год уговорил председателя. Сейчас они придут за Лёлей с милицией!

— А ты не обманываешь? — спросил Митя.

— Погляди мне в глаза, — торжественно сказала баба. — Разве похоже, что я лгу?