Я уселся в кресло, из которого вскочил, когда начал говорить, и всем своим видом постарался продемонстрировать, что у меня куча дел и пришедшие мне глубоко безразличны. Они все еще стояли передо мной. Вид у них был слегка обалдевший.

— Ты разговариваешь как взрослый, — осторожно сказал папаша. — Откуда это у тебя?

— Издержки воспитания, — буркнул я в ответ. — Еще вопросы будут? Если нет — то буду рад вас проводить. У меня еще полно дел.

— Но сына нашего больше не трогай! — взвизгнула мамаша.

Терпеть не могу мамаш с синдромом квочки! До них ничего не доходит. Им можно все объяснить и разложить по полочкам, но они ничего не слышат. Они продолжают до тех пор, пока не устранят то, что, по их мнению, стоит на пути их ненаглядного чада. Таким образом, разумных тезисов они не воспринимают в принципе, так что приходится им только грубо затыкать рот или игнорировать. Заткнуть рот ей не удастся, это я уже понял и приготовился к тому, что мне придется продолжительное время выслушивать ее бред.

— Пойдем отсюда, — неожиданно буркнул папаша. — Мы все выяснили.

— Дверь там, — с издевательской улыбкой указал я рукой на выход.

И они ушли. А я сел и задумался. Если так будет и дальше, то я не смогу сколотить сколько-нибудь приличную организацию. Я, конечно, понимаю, что дети рискуют, но с другой стороны — а я не рискую? А остальные? Кроме того, дети рискуют намного меньше, чем взрослые. Уголовной ответственности за то, что мы делаем, для детей моложе шестнадцати не существует, так что и нечего устраивать из этого трагедию! А административная ответственность… Если у нас все получится, то ее не будет. Если же нет — то мне это будет уже абсолютно все равно. Да и простят, я думаю, несчастных деток, которых одурачили злые враги доблестного Президента, каковые враги только и способны на то, чтобы сделать какую-нибудь гадость. А ведь делать гадости всей стране — это же прерогатива Президента и его лизоблюдов! Ай-ай-ай! Как нехорошо, господа путчисты! Крайне нехорошо! Ну да ничего. Им хочется нормальной жизни, нам хочется нормальной жизни. В чем противоречие? В том, что господин Президент и его свита хотят нормальной жизни исключительно для себя, а мы хотим того же, но для нас и остальных жителей этой страны? Хотя если быть до конца честным, то прежде всего для себя, любимых. И я не вижу в этом ничего постыдного: абсолютных альтруистов в природе не встречается, зато абсолютные эгоисты — сплошь и рядом. Так что некоторая толика здорового эгоизма нам не помешает. Для дела. И для того, чтобы это дело можно было сделать качественно.

Впрочем, я отвлекся. Что-то надо действительно делать с моими малолетними болтунами. Но что? Можно их всех собрать и прочитать строгую лекцию о вреде трепа, можно кого-нибудь из них капитально подставить под раздачу от полиции, чтобы показать остальным, как опасен треп. Но если первое не даст никакого эффекта (точнее — эффект будет мизерный), то второе делать нет ни малейшего желания. Я слишком хорошо себе представляю ребенка, который первый раз попадает под пресс полиции. Ему это может поломать психику на всю жизнь. С другой стороны, если ничего не делать, то психика будет сломана у всех. Вот же незадача!

— Ты чего тут сидишь? Делать нечего?

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Дверь я точно закрывал. То, что открыть ее можно, я знаю. Но если бы ее как-то не так начали открывать — я бы точно услышал. Или не услышал бы? Поднимаю глаза на говорящего — Арнус. Собственной персоной. Вот это номер!

— Ты тут что делаешь? — в свою очередь задаю вопрос я. — А ну марш домой!

— Ага! Щаз! — нагло заявляет Арнус, плюхаясь на стул и закуривая. Вылитый Ленус!

— Не понял! — Я начинаю притворно медленно подниматься. — Ты как с начальством разговариваешь? В чем дело?

— Да как тебе сказать? — Арнус выпускает в потолок тугую струю дыма. — Предки твои на ушах стоят. Уклус весь телефон оборвала… Вот я и пошел тебя искать. Так домой пойдешь? Или сказать, что ты здесь заночевать собрался?

— Вали уже! — беззлобно говорю я. — Скоро пойду.

— Вместе со мной, — парирует Арнус.

— Чего это ради? — удивляюсь я.

— А ты у нас теперь начальство. — Арнус хмыкает. — А о начальстве положено заботиться и всячески оберегать.

Это он у меня, подлец такой, «разумных» сентенций нахватался. Оберегатель нашелся!

— Дуй домой, оберег ходячий. — Ругаться мне сейчас с Арнусом совсем не хочется. И так настроение ни к черту.

— Без тебя не могу. Я твоим родакам пообещал, — деловито отвечает мой приятель, и я понимаю, что придется-таки идти.

— Ладно. Подожди, хоть отлить зайду. — Арнус кивает, а я удаляюсь в туалет. Паршиво, что я ничего не решил. А дома подумать как следует не получится. Не могу я в последнее время сосредоточиться, если знаю, что рядом еще кто-то есть. Не могу — и все. Наверное, нервы шалят.

Мы идем по ночному Городку. Фонари где горят, а где и не очень. Нас это волнует слабо — идти недалеко. Да и где тут, в Городке, может быть далеко? Я его часа за два насквозь пройду — уже все крысиные норы в округе выучил. А часов за шесть и полностью обойти можно. То ли дело Столица! Но в Столицу пока соваться не следует. Нету у меня еще нормальной организации. Да и в Столице, по слухам, все еще очень даже на этапе становления. Интересно: а в столичном штабе кто-то из наших уже появляется? Или тихонько ждут? И так и так может быть. Но проверять пока еще рано. Странно, что нас «органы» не трогают. Мы, конечно, пришли регистрироваться как молодежная патриотическая организация (моя идея!), но ведь и ежу понятно, чем мы занимаемся. Кстати, похоже, на всю страну я единственный, кто хоть как-то зарегистрировался. Не знаю, почему в Столице этого не сделали. Вероятно, нет возможности, иначе Ленус бы уже извернулся… Если он в Столице, конечно. А ведь он может быть где угодно. Вот и как прикажете в такой ситуации работать?

Когда я дал согласие на участие в организации, Арнус едва без чувств не свалился. А как отошел немного — сразу же побежал остальных порадовать. Я не возражал. Да и смысл возражать? Потом, понятное дело, было общее собрание. Собралось нас пятеро (включая меня). Посмотрел я на это дело и даже пожалел, что ввязался. Я-то губу раскатал, что человек сто придет, а тут — пятеро. Пилус, понятное дело, сразу начал распаляться на тему того, что мы теперь не как-нибудь и крайне некисло будет по этой причине навалять по шее тому-то и тому-то. У него другие темы иногда бывают, но редко. Выслушал я его и сразу же осведомился, какое это имеет отношение к движению «Страна без Президента». Внятно он ответить не смог. Невнятно, впрочем, тоже. Тогда я осторожно поинтересовался иерархией данного объединения. Выяснилось, что ни о чем таком они и не думали. То есть лидерство делили Арнус и Пилус. Арнус — как самый умный, а Пилус — как самый крепкий. Мне такие расклады не нравятся, и я сразу же нагло заявил, что руководить этим безобразием буду лично. Арнус особо не возражал, а Пилус попытался, но напоролся на мой кулак и разом прекратил. Ударил я его, конечно, в шутку, но чувствительно. Для того чтобы сразу же не отпугнуть этих малолетних бунтарей, я назначил Арнуса своим заместителем по работе с массами, а Пилуса — по работе с неодушевленными предметами. К людям его допускать не рекомендуется. Прямо как Ромуса. Да, правы были господа психологи, когда заявили, что типов людей не так уж и много.

Через две недели нас было уже тридцать девять человек. И тут у меня возникла идея о регистрации. Идею поддержали все. А что этим детям еще оставалось делать? Это я калач тертый, а они? Только от мамкиной сиськи и сразу в революцию. Да еще и такую подлую, как мы им с подачи старого козла Альтуса организовали!

Зарегистрировали нас подозрительно быстро — всего за несколько недель. Хотя я строго-настрого запретил любые контакты с городской организацией «Страна без Президента» до того, как нас зарегистрируют, но опасения у меня все-таки были.