Охранники бросили меня в камеру и, сменяясь, немного поработали надо мной.

Уходя, один из них пообещал:

— Мы приготовили для тебя нечто особое, уличный мальчишка, за ту головную боль, которую ты нам причинил. Сейчас ты увидишь, для чего ты здесь. Мы тебе устроим шоу!

Они вышли, недобро скалясь.

— С вас станется, вороны! — крикнул я. — Мне плевать. Всего-то десять лет. — Я осекся: десять лет это больше половины моей жизни!

— Тебе это покажется вечностью! — Они загоготали, и этот смех долго стоял у меня в ушах, когда они, наконец, ушли.

Я вытер нос, из которого шла кровь, и подвигал руками и ногами. Ничего не сломано, мне повезло, что им нужен был товар в рабочем состоянии. Я огляделся: камера была не больше чулана и пуста. Коврик, окно и умывальник. По крайней мере, пока они оставили меня в покое. Я доковылял до умывальника, выпил воды из пригоршни, затем сел, прислонившись к стене и, чтобы не вспоминать о Джули, Кортелью и обо всем, что я потерял, стал думать о том, чем меня собираются «угостить» еще. Внезапно свет в камере погас, а стена напротив меня зажглась подобно экрану. Скучный голос монотонно забубнил:

— Планета номер пять в системе бело-синего солнца, спектральный тип Би-Три-Ви, приведенныйОтчетодин-три-девять-шесть. Эс-один-три-девять-шесть-дробь пять не имеет названия, потому что адекватного названия не нашлось. Климат пригоден для обитания, зона в неустойчивом состоянии.

Нудный голос продолжал бубнить, но я слушал эту белиберду вполуха.

Внезапно в камере стало невыносимо душно, а воздух наполнился зловонием гниющих растений. Я почувствовал, что по мне поползли какие-то кусачие насекомые, и вскочил… Передо мной на голографическом экране вереница измазанных грязью потных людей преодолевала заболоченную просеку среди джунглей, по щиколотку утопая в исходящей паром хлюпающей грязи. У большинства на спинах было привязано что-то вроде тяжелых бурдюков, вдавливающих их в почву; у двоих в руках я увидел парализующие карабины. Один из рабочих споткнулся. К нему подбежал охранник, и нечто похожее на брызги желтого ила, отделившегося от засохшего дерева, обрушилось на его голову. Вслед за этим из-за спины бедняги взвился целый дождь искр, и я вскрикнул, когда они упали на его ногу, увязшую в грязи. На нем не было никакой защиты. Я заткнул уши руками, но продолжал слышать предсмертный вопль.

Декорация поменялась. Другого несчастного тащили вдоль берега какой-то грязной реки, красный след извивался по бурой воде. Один из рабочих попытался прийти ему на помощь — охранник обрушил приклад карабина на его лицо. Тот полетел в грязь, лицо залила кровь, обагрившая руки; она стала брызгать и на меня! Я заорал, чтобы кто-нибудь прекратил этот кошмар, но кровь продолжала лить через экран, и я решил, что это никогда не кончится. Все новые немыслимые ужасы происходили на экране при моем непосредственном участии, благодаря совершенной технике, пока я не забился в угол, колотя рукой в стену, затыкая уши и закрыв глаза…

Спустя долгое время я вновь обнаружил себя в светлой и прохладной камере.

Однако мой статус оставался прежним. Неважно, что я видел лишь видеозапись, — достаточно того, что все это происходило на самом деле при съемке и там мне суждено в скором времени оказаться. Будь проклят Зибелинг и иже с ним! Только вчера я занимался с ними веселыми упражнениями, а сегодня меня отправляют в ад, а они даже не вспомнили обо мне. Когда вновь погас свет, я бросился к двери, колотя в нее изо всех сил и крича:

— Выпустите меня отсюда, слышите вы, грязные ублюдки, выпустите!

Моих воплей никто не слышал. Далее ничего не последовало — лишь кромешный мрак, наверное, все-таки наступила ночь. Какое-то время я стоял, прислонившись к прохладной стене, затем сел в своем углу и сказал, скорее самому себе, потому что услышать меня было некому:

— Я хочу умереть.

На следующее утро я готов был на что угодно, только бы вырваться скорее из этой камеры.

Пришедший охранник криво усмехнулся и заметил:

— Проблемы со сном?

Я молчал, и он сам порадовался своей шутке. В продолжение нашего пути в большое помещение, где хранились файлы с информацией, он пытался добиться от меня какой-то реакции.

— Мальчик готов для маленьких каникул. Эс-один-три-девять-шесть. — Он положил на стол кассету. — Повезло же парню!

— Пошел ты! — сказал я, чтобы прекратить его излияния. Охранник оскалился и заломил мне руку. Сидящая за столом женщина с узким лицом открыла файл на своем компьютере.

— Вы уверены? Туда нет прямого сообщения, едва ли затраты на транспортировку оправданны, — задрав нос, она посмотрела на охранника.

Выражение его лица изменилось. Я подумал, что теперь мой черед торжествовать. — Но если вы настаиваете… — Внутри у меня все оборвалось. — Можно отправить его через сектор Тиллинга. Вы можете послать его туда, а они позаботятся о дальнейшей транспортировке.

— Сектор Тиллинга? — Охранник выглядел удивленным, но кивнул. — Хорошо, давайте сделаем так.

На лице женщины появилась странная улыбка, что немного удивило меня. Она включила экран с большим объемом мелкого текста.

— Подпиши здесь, — она ткнула пальцем в линию под текстом. — Это твой контракт, означающий согласие на работу. По прошествии десяти лет ты получаешь по данному контракту пять тысяч кредиток. Если захочешь выкупить контракт до его истечения, ты выплачиваешь нам эту сумму.

— Черта с два! Я не подпишу этот…

Охранник схватил со стола маркер и сунул мне:

— Или ты подписываешь, или я ломаю твою руку.

Я поставил свою подпись, состоящую лишь из одного знака — X. Женщина кивнула, однако тут же схватила мой большой палец и надавила им на сканирующее устройство. Я увидел его отпечаток в синих тонах на экране.

— Для подстраховки.

Она впечатала мои данные в устройство, напоминающее степлер, затем схватила мою руку и вложила ее в это устройство. Я пытался вырваться, но хватка у женщины была железная. Я ощутил жгучую острую боль, моя рука была изуродована, и к тому же я потерял нечто большее — свободу. Взамен я получил красную полосу на руке примерно в два пальца толщиной. Я прикоснулся к ней дрожащей рукой. Клеймо было твердое, еще сохраняло тепло и накрепко впечаталось в кожу моего запястья, что причиняло невыносимую боль. До сегодняшнего дня я ожидал увидеть на своей руке браслет с несколько иной базой данных.