Похоже, мать писала в редакцию, чтобы получить эту фотографию. Любопытно!
Покончив с журналами, Хлоя собралась было положить их на место, но потом решила посмотреть, что хранится в бумажном пакете коричневого цвета. Открыв его, она увидела несколько конвертов с письмами. Ее одолевали противоречивые чувства. Хлое очень хотелось узнать тайны матери, особенно связанные с мистером Патриком, но она испытывала смущение оттого, что так бесцеремонно вторгается в ее личную жизнь. В конце концов победило любопытство, и она открыла первый конверт.
Какая-то миссис Джексон из Общества приемных детей отправила это письмо из Ипсвича 6 мая 1945 года.
"Дорогая леди Хантертеж!
Я буду весьма признательна вам, если вы сможете приехать к нам и подписать все документы, связанные с удочерением вашего ребенка. Ее приемные родители стремятся поскорее покончить с формальностями. Надеюсь, у вас будет возможность заехать к нам и решить все проблемы. Позвольте мне поздравить вас с законным браком.
Искренне ваша
Ирен Джексон".
Второе письмо тоже было от миссис Джексон, но разительно отличалось от первого своим гневным тоном.
"Дорогая леди Хантертон!
Убедительно прошу вас не торопиться отдавать вашу дочь отцу. Это слишком поспешное и неразумное решение. Смею заверить вас, что вы заблуждаетесь, полагая, что ваша дочь будет счастлива со своим отцом. Как мать этой девочки, вы, очевидно, считаете, что это лучше для нес. К сожалению, должна предупредить вас, что это не так. Вы причините боль не только тем людям, которые готовы удочерить ее, но еще больше самой девочке, жизнь которой снова изменится. Думаю, материнский долг, о котором вы так любите рассуждать, должен побудить вас хорошо обдумать последствия подобного решения.
Если вы все-таки решите отдать ребенка отцу, пожалуйста, попросите своего адвоката немедленно связаться ,со мной.
Искренне ваша
Ирен Джексон".
Последнее письмо, измятое и запачканное, было написано на почтовой бумаге и не имело обратного адреса.
"Моя дорогая, милая Каролина!
Я помню, мы договорились с тобой о том, что ты не будешь пытаться узнать, где я живу и где Флер. Я не нарушу этого условия, как, впрочем, и обещания никогда не стараться возобновить отношения с тобой.
И тем не менее я хочу, чтобы ты знала две вещи.
Первое: Флер жива, здорова и вполне счастлива. Она замечательный ребенок, и моя мать в восторге от нее, как, впрочем, и мои сестры. Она уже говорит несколько слов, конечно же, с сильным американским акцентом, и вовсю ползает на четвереньках по квартире. Ест и спит она хорошо, а играть больше всего любит с бумажками и кусочками ткани, хотя недавно я купил ей много дорогих игрушек. Все говорят, что она похожа на меня, но, внимательно наблюдая за ней, я вижу немало твоих черт. Она хмурится так же, как и ты, высоко поднимает голову, смеется. Все это напоминает мне о тебе, и я всегда чувствую, что ты рядом со мной.
Второе: я всегда любил и буду любить тебя. Меня постоянно угнетает только то, что я никогда больше не увижу тебя. Вместе с тем я утешаюсь мыслью, что со мной всегда будет твоя дочь, моя любимая Флер! Я неизменно буду заботиться о ней.
Мы оба шлем тебе горячий привет, наилучшие пожелания и безмерную любовь.
Брендон".
Хлоя долго еще сидела в комнате матери. Она не заметила, как стемнело, не слышала ни голоса няни, которая долго звала ее, ни громких криков братьев, игравших внизу. Рассеянно глядя в окно, она думала, пройдет ли когда-нибудь боль, охватившая ее после чтения этих писем.
Хлоя была смущена, удивлена, опечалена, но в душе ее затаилось еще какое-то чувство, которое она не могла бы определить. Значит, у нее есть сестра! И эта сестра лишь на один год старше ее! Так вот оно что: мать влюбилась еще до замужества и родила девочку от какого-то человека. И как это она никогда, ни единым словом не обмолвилась об этом ребенке? Что же делать? Как она теперь посмотрит матери в глаза? Сможет ли по-прежнему уважать ее? Чем объяснить и как оправдать такое бездушие матери к ребенку? А может, Каролина любила свою первую дочку больше, чем других детей? Все эти вопросы мучили Хлою, сердце ее сжималось от боли, но она не находила на них ответа.
Хлоя все же пошла на бал и вернулась домой очень довольная. Она даже не предполагала, что так хорошо проведет время. Бросившись на кровать, усталая Хлоя проспала несколько часов. Проснувшись, она быстро оделась и спустилась на кухню. Собаки — Фортнум, Мэйсон и Фенвик — покорно последовали за ней во двор. Шел небольшой дождь, но Хлоя, не обращая на него внимания, долго бродила по полям, а когда подошла к дому, увидела Джека Бэмфорта. Он всегда ей нравился, ибо, понимая, что Хлоя не любит ездить верхом, не считал это ужасным недостатком. Приветливо помахав, он направился к ней.
— Ты сегодня очень рано проснулась, Хлоя. С Новым годом!
— С Новым годом, — ответила она и вдруг разрыдалась.
— Нет, нет, так дело не пойдет, — дружелюбно сказал Джек и полез в карман за носовым платком. — Что случилось, Хлоя? Ты поссорилась со своим парнем?
— Нет у меня никакого парня, — мрачно проговорила Хлоя, пытаясь улыбнуться.
— Вот это уже лучше, — заметил он. — От нынешних парней одни проблемы.
— Неужели?
Джек, увидев ее печальные карие глаза и поникшие плечи, размышлял, что с ней случилось. Едва ли Хлоя плачет оттого, что соскучилась по матери. Каролина уделяла ей меньше внимания, чем кошка своим котятам.
— Как чувствует себя отец? — спросил он, поскольку здоровье сэра Уильяма давно уже беспокоило домашних.
— Отец чувствует себя хорошо.
— Может, тебя обидели братья? Маленькие сорванцы, — тихо добавил он.
— Нет, они вели себя как обычно.
— Хочешь чаю? У меня есть немного в термосе.
— Да, Джек, с удовольствием.
— Ну пойдем ко мне. Я угощу тебя пирожным.
— Спасибо, я не хочу есть.
— Успокойся, — сказал Джек, усадив Хлою в кожаное кресло. — Скажешь мне, что случилось?
— Я.., кажется, я не смогу этого сделать.
— Это связано с твоей матерью? — осторожно спросил Джек.
— Да, то есть нет. О, Джек, по-моему, я не должна говорить вам об этом… Это.., это касается только нашей семьи.
— Так почему бы тебе не поговорить с отцом?
— Нет, нет! — Глаза Хлои выразили ужас. — Нет, это невозможно. Я не могу сказать ему об этом. Это очень расстроит его.
Хлоя перехватила ласковый взгляд Джека. Помолчав, он заговорил:
— Видишь ли, я знаю твою мать очень давно, с тех пор, когда она была еще ребенком. Мы очень.., как это сказать.., мы дружим с ней, насколько могут дружить люди, принадлежащие к разным классам. Я много лет работаю в вашем доме. Мать Каролины, твоя бабушка, никогда не уделяла ей должного внимания, поэтому она приходила ко мне за советом и помощью. Я даже произнес речь на ее свадьбе. Я очень хорошо отношусь к Каролине, и, смею надеяться, она ко мне — тоже.
Хлоя молчала, глядя на Джека.
— Я знал обо всем, что с ней происходило, но никому не говорил ни слова. Мне и в голову не приходило рассказывать о ее тайнах. Поэтому не беспокойся: если ты мне что-нибудь расскажешь, это останется между нами. Обещаю тебе. Я понимаю, что тебе нужно поговорить с кем-то. Попробуй поделиться со мной. Клянусь, об этом никто не узнает.
Хлоя кивнула, но не сказала ни слова.
— Ну что ж, — проговорил Джек, — у меня много работы. Твои братья собираются сегодня на охоту, и мне надо подготовить лошадей. Твоя бабушка в свое время приучала Каролину ухаживать за лошадьми, но Джолион и Тоби не хотят этого делать. Надеюсь, они ничего не натворили?
