Начинало темнеть, и на деревьях возле цирка и над сценой, где танцевали девушки, развесили фонари. Должно быть, в одном из грузовиков был генератор.

Тут из-за угла вывернул шериф со своим новым подручным и Бугером. Они едва волочили ноги. Под глазами у Бугера залегли красные круги, а одежда вся истрепалась и покрылась пылью. Шериф хромал на обе ноги, да и поистрепался не хуже Бугера.

— Присаживайтесь отдохните, ребята, — радушно пригласил дядя Сагамор. — Вы, похоже, совсем выдохлись. Ну как, удачно поохотились? Девушку нашли?

Бугер с новым помощником буквально рухнули на ступеньку, но шериф остался стоять, заметно покачиваясь и сверля ледяным взглядом дядю Сагамора.

— Нет еще. Но мы рассчитываем найти ее с минуты на минуту. Собаки уже в четвертый раз пустились поперек лощины, причем по горячему следу. По моему расчету, это уже около семнадцати миль. Девица была босиком да к тому же привыкла ходить лишь по тротуару, так что логично предположить, что она должна быть где-то неподалеку.

Дядя Сагамор почесал ногу об ногу:

— Ей-богу, сэр, похоже на то. Шериф кивнул:

— Если, конечно, она не решила устроить марафонский забег. Примите во внимание, бежит она всего каких-то двадцать четыре часа, совсем пустяки. А если она к тому же уже стерла все, что могла стереть, ну, скажем, примерно до коленок, то ей, верно, уже ничего не мешает, и она может прибавить скорости.

Дядя тоже озадаченно кивнул, сложив губы трубочкой:

— Да, эта девчонка та еще штучка. Сплошная загадка. В жизни не видывал ничего подобного.

И тут шериф взорвался. Он весь побагровел, наставил палец прямо дяде в лицо да как заорет:

— САГАМОР НУНАН! ГДЕ ЭТА ДЕВУШКА? Дядя Сагамор удивленно вытаращился на него:

— Господи помилуй, шериф, да мне-то откуда знать? Разве я сам не ищу ее день и ночь?

Не успел шериф ничего ответить, как кто-то окликнул его, и мы все обернулись поглядеть. Это оказался Отис. Он прохромал через двор и выглядел под стать всем прочим — глаза красные от недосыпа, щетина на подбородке и одежда в грязи.

Шериф устало обернулся к нему:

— Ну, как там дела?

Отис, в свою очередь, без сил опустился на ступеньки.

— Ну, — начал он, — главное шоссе уже вроде как расчистили и выставили посты против новых порций спасателей. На проселке работают три аварийки и один бульдозер — отодвигают машины там, где это возможно, и прокладывают обходные пути там, где уже нельзя ничего поделать. Уже обработали полпути от большака и, похоже, вся дорога будет открыта к полуночи. Беда только, кто-то переехал последнего Джимерсонова поросенка, так что теперь он подает в суд на власти округа.

— А в городе что? Отис покачал головой:

— Да то же самое. Женщины осадили здание суда. Учительско-родительская ассоциация, Женский клуб и Союз женщин-избирательниц устроили совместный митинг протеста в колледже и собираются отправить губернатору телеграмму с требованием выслать сюда войска Национальной гвардии, если к утру мы не вернем мужчин по домам. Кое-кому из репортеров удалось пешком добраться до города и пустить слух обо всех этих балаганах, танцах живота и девочках, так что на митинге поговаривали о том, чтобы нанять вертолет и отправить сюда делегацию, да денег у них не хватило.

Посты на дорогах, конечно, не пропустят сюда еще и женщин, но долго они их сдерживать не смогут, особенно ежели к утру все это безобразие не прекратится. А уж коли женщины все же прорвутся сюда, то лично я сматываюсь отсюда хоть на своих двоих и не остановлюсь, пока не достигну Западного побережья. Шериф содрогнулся:

— Ну, ребята, у кого есть идеи, как разогнать всех по домам? Если мы скажем им всю правду, большинство просто побоится возвращаться. Решат: пропадать, так уж с музыкой, семь бед — один ответ. А девушку найти — надежды мало, вряд ли она там, в лощине… — Он остановился, взгляд его отвердел, и он продолжил, глядя в упор на дядю Сагамора:

— Разве что я сумею им доказать, что один старый лис обвел их вокруг пальца, принудил тратить денежки понапрасну да еще настроил их жен против них и обеспечил им по неслыханному доселе домашнему скандалу на брата…

— Думаете, вам это удастся? — В голосе Отиса впервые промелькнул интерес.

— Ну, попытаться-то можно, — пожал плечами шериф. — Они, поди, уже и сами начали задумываться, как это целая армия до сих пор не может найти одну девушку в семи соснах.

— Но послушай, — сказал Отис с вредненькой улыбочкой, — нельзя же так. Они ведь и линчевать его могут.

— Да нет, — отмахнулся шериф. — Как им удастся? Нас же целых четыре офицера, чтобы защитить его, а их всего-то каких-нибудь восемь тысяч.

Дядя Сагамор поджал губы.

— Да Бог с тобой, шериф, — произнес он. — Ты же не станешь делать, ничего подобного.

— В самом деле? — переспросил шериф. — Да ты не беспокойся. Наш долг, как блюстителей закона, защитить тебя. И уж наверное, не у всех них есть в машинах револьверы, а всего-то у пары сотен, — Эй, обожди минутку, — вмешался Отис. — Я только что от фургона с громкоговорителем. Он сломался.

Шериф кивнул:

— Знаю. Вчера ночью, пока Рутерфорд дрых, там вдруг что-то разладилось. Но ничего, я возьму тот, что висит возле цирка. Видит Бог, мы положим этому конец!

Он развернулся и зашагал к толпе вместе со своими помощниками. Папа с дядей Сагамором переглянулись. Признаться, тут я не на шутку струхнул. Добрая половина народа у балаганов уже так перепилась, что никто не знал, чем это может закончиться.

Дядя Сагамор сплюнул табачную жижу и поскреб подбородок:

— Да, крепкая хватка у этого шерифа. Одна беда: без царя в голове. Позор, да и только.

Он поднялся и вразвалочку двинулся вслед за шерифом, а папа за ним.

Мне делать было нечего, так что я припустил за ними. Но ох до чего мне это все не нравилось.

Когда я подоспел к толпе, дядя Сагамор стоял в задних рядах, а вот папы видно не было. Собственно говоря, из-за спин я вообще ничего не видел, даже подмостков. Я отошел подальше, к прилавку с гамбургерами, но только без толку. Роста мне не хватало, вот что.

— Ты чего, малыш?! — спросил Мэрф.

— Пытаюсь разглядеть сцену, — объяснил я. — Шериф собирается толкать речь.

— Ой-ой-ой! — говорит он. — Ну ладно. Он подсадил меня на стойку, и мы вместе уставились на сцену. Очередь за гамбургерами мигом рассосалась — все бросились к сцене.

— Этого-то я и боялся, — произнес Мэрф. — И так уже многие ропщут.

Девушки на сцене танцевали вяло-превяло, словно так выдохлись, что не могли уже толком поднимать ноги. Вдруг музыка оборвалась, и они заковыляли вниз по ступенькам к палатке. Какой-то мужчина потянулся за микрофоном. Тут на сцену вылез шериф. Мужчина начал махать на него руками, чтоб он уходил, но шериф что-то сказал ему — мы не слышали, что именно, — и показал какую-то штуковину, которую вытащил из кармана. Мужчина поскреб в затылке, как будто не знал, что ему делать, но все же попятился и отдал шерифу микрофон.

Теперь-то шерифа стало слышно лучше некуда.

— Парни, — провозгласил он. — Мне надо сделать вам одно объявление. Толпа завопила и засвистела:

— Проваливай, ты, ископаемое!

— Какого черта нам тут тобой любоваться?

— Верните сюда эти персички!

— Долой старого мошенника! Нам нужны девочки!

Шериф поднял руку вверх и продолжал, стараясь перекричать галдеж:

— Парни, вас обвели вокруг пальца. Вас водят за нос. Никакой Чу-Чу Каролины тут и в помине нет. Пора бы вам в этом убедиться.

— Скиньте его! — по-прежнему орали одни. — Девочек сюда!

— Заткнитесь! — отвечали другие. — Пускай говорит.

— Да. А вдруг он прав?

— Что он там несет?

Шериф продолжил:

— Вас здесь тысяч восемь, а то и больше, и вы добрых десять часов топчетесь по лощине. Да нет и квадратного ярда, куда бы вы не заглянули. Если она где-то там, почему тогда вы ее не нашли?