Я заказал виски с содовой и просидел над стаканом целый час. Раз или два бармен пытался завязать со мной разговор, но я сделал вид, что даже не слышу его.

Ровно в пять пятьдесят я встал и направился к выходу, но тут же резко остановился.

— О Господи! Мне же надо позвонить!

Разменяв несколько долларов, вернулся к телефонной кабине и позвонил Корел Блейн.

— Ты где сейчас находишься, дорогой? — спросила она. — Я пыталась отыскать тебя.

— На озере Окичоби, — ответил я и, пропустив мимо ушей ее вопрос, продолжил:

— Забавно, однако… Никак не могу избавиться от ощущения, что когда-то уже бывал здесь. Тем не менее я никогда не посещал этих мест, не так ли?

— О Господи, дорогой, откуда мне знать, бывал ты там или нет. Во всяком случае, ты мне никогда о нем не говорил. Но я так рада, что ты возвращаешься…

— Передай Уингарду, что было уже слишком поздно, — велел я. — Так что теперь он может об этом забыть.

— О-о! — отозвалась она и, как мне показалось, немного обеспокоенно. Я внимательно слушал, стараясь понять, как мне лучше реагировать. — Именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Сегодня утром он приходил…

И конечно, рассказал ей о нашем разговоре.

— Я слишком поздно сообразил, — заявил я, совершенно не обращая внимания на ее слова. — Ты ни в чем не виновата. Ты же предупреждала меня, что Мэриан в Томастоне…

— Милый, — перебила она, — не могли бы мы хоть раз избежать этой темы?

Я кивнул. Все правильно. Теперь я могу действовать уверенно.

— Ты все время меня предупреждала, — продолжил я, — но я тебе не верил, потому что все время встречал ее здесь. Повсюду, куда бы я ни ехал. Конечно же она ездила то туда, то сюда, то в Томастон. Не знаю, как это я вовремя не сообразил насчет радиостанции. Я же знал, насколько она умна…

— Хэррис, что это — шутка?

— Ей нужно было только одно: войти туда, взять микрофон и распространить про меня ложь по всей стране, восстанавливая всех против меня. Внушить всем, что я обошелся с ней несправедливо. Она хотела сделать со мной то, что сделали с Кейтом, а он ни в чем не был виноват. Девочка сама перебежала перед его машиной.

— Хэррис…

— И люди ей поверили! Говорю тебе, я вижу, как они смотрят на меня на улице. Но я задержал ее, пусть даже слишком поздно. Она сейчас здесь, со мной…

— Хэррис, пожалуйста, выслушай меня! Ты ошибаешься!

— Э, нет! — произнес я с торжеством. — Может, она и тебя обработала и ты ей веришь? Не защищай ее! Ты же знаешь, все это была ложь! А она действительно со мной. Вот тут. Я вывез ее в машине. Вчера ночью она ворвалась ко мне в номер и, когда я проснулся, стояла передо мной и шептала мне свои лживые истории. Я пытался заткнуть ей рот…

— Ты сам не знаешь, что говоришь! — Ее голос звучал уже пронзительно. — Этого просто не может быть!

В то время, когда я ей рассказывал о том, как убил Мэриан Форсайт, сама Мэриан стояла в конторе у соседнего стола и разговаривала с Барбарой Куллан.

Я понизил голос до шепота и сказал тоном заговорщика:

— Я напишу тебе. Я уеду за границу, мой ангел, туда, где не слышали, что она про меня говорила.

Я пришлю за тобой… — И с этими словами повесил трубку.

Вернувшись в бар, я заказал еще порцию виски и посидел еще минут десять, мрачно уставившись на чучело парусника, красовавшееся над зеркалом на стене.

— Прекрасная рыба! — сообщил я бармену. — Знаете, где их много водится? На Флорида-Кис.

Он был так счастлив обрести собеседника, что разыграл настоящую клоунаду: схватив бутылку, из которой только что налил мне виски, посмотрел на нее, будто не веря своим глазам, и покачал головой:

— А где вы сейчас находитесь, приятель? Именно на Флорида-Кис!

— Прелестные места! — продолжил я. — Когда поедете туда в следующий раз, захватите с собой семью. Им там очень понравится…

Я встал, вышел из бара и направился в сторону Шугарлоуф-Ки все с той же скоростью — сорок миль в час.

Теперь передо мной встали известные проблемы, но я был уверен, что у меня масса времени, и не хотел добираться до той развилки на шоссе, пока не стемнеет. Многое зависело от того, когда Корел Блейн решит позвонить в дорожный патруль Флориды, если вообще на это решится. В этом тоже была своя логика. Можно было еще подумать, что я и в самом деле кого-то убил, но убить Мэриан, которая стояла с ней рядом, — нет, тут можно было прийти только к одному выводу, что я лишился рассудка!

Тем не менее Мэриан уверяла меня: первое, что придет ей в голову, — это покинуть корабль, прежде чем он окончательно утонет. Она сделает все, чтобы избежать неприятной перспективы звонить в полицию, видеть, как ее сумасшедший жених будет схвачен и его история заполнит первые страницы всех газет еще до того, как ей представится возможность отречься от него.

Однако кому-то она все же должна рассказать, и этот кто-то сообщит обо мне местным властям Флориды. С другой стороны, в памяти Блейн должно было запечатлеться озеро Окичоби — я вбил его в ее голову достаточно крепко, и она наверняка упомянула его, поделившись этим, например, с Инглиш. Конечно, телефонистка сообщила бы, что звонили из Марафона, но на первых порах никому в голову не придет спросить ее об этом. Таким образом, в этих местах все будет спокойно — тревога поднимется только после того, как они нападут на мой след, а мне нужно не больше часа, чтобы нырнуть в нору и похоронить в ней всю эту историю.

Доехав до Биг-Пайн-Ки, я понял, что прибыл слишком рано. Поэтому съехал с шоссе, проехал с милю по проселочной дороге и остановился, не разворачивая машины в обратном направлении.

Мимо меня пронеслись две-три машины. Если они меня заметили, то это даже к лучшему. Биг-Пайн-Ки — самый большой из этих островов, чтобы обыскать его, нужно потратить много времени.

Когда совсем стемнело, я развернулся и поехал обратно. Шоссе было почти безлюдно.

У поворота на Шугарлоуф сзади меня шла только одна машина. Я сбавил скорость, пропустил ее вперед и только потом свернул на Шугарлоуф. Тут поехал быстрее. Машина тряслась и подпрыгивала на неровностях дороги. Через несколько минут я был бы там, где от дороги отходила влево колея, а еще через две-три минуты — где мангровые чащи начали перемежаться с открытыми участками берега. Мои фары высветили оставленный мною пикап. Вокруг не было ни души.

Слабые следы колеи еще вели меня двести-триста ярдов среди густых зарослей кустарника, который царапал бока автомобиля, а потом круто свернули к воде и оборвались.

Здесь был узкий естественный канал, впадающий в море, но им никогда не пользовались для спуска лодок, поскольку подлесок и мангровые деревья теснились на его берегах, а сам он был слишком узок и не позволял маневрировать.

Я остановил машину, выключил фары и мотор.

Непроницаемая тьма, рои москитов и глубокое безмолвие, нарушаемое лишь слабыми всплесками воды, сомкнулись вокруг меня… Здесь не было прибоя, потому что было слишком мелко и неподалеку от берега находилось еще несколько островов, также поросших мангровыми деревьями.

Выскочив из машины, я на ощупь вставил в замок ключ и открыл багажник. Нащупав фонарик, включил его и, освободив лодку, снял ее с верхнего багажника. Побросав в нее весла, бетонного фламинго, моток бечевки и свои парусиновые туфли, я вынул мою собственную рубашку и обтер ею рулевое колесо, приборы, ручки, дверцы, а потом многократно беспорядочно провел и похлопал ладонями по всем поверхностям, чтобы оставить на них нечеткие, смазанные следы прикосновений — на случай, если полиция вздумает искать отпечатки пальцев.

Откупорив бутылку с виски, я отпил немного, остальное вылил в воду и забросил бутылку подальше в чащу. Туфлю со сломанным каблуком, принадлежавшую Жюстин, бросил рядом с багажником, под развесистый куст. Посветив на нее фонариком, я убедился, что она не бросается в глаза, но на всякий случай задвинул ее ногой поглубже под склонившиеся ветки. Отлично! Вторую туфлю я бросил в лодку и попытался оттолкнуться от берега, но в этом месте было так мелко, что мне пришлось вылезти и пройти несколько шагов по воде.