Инна рвала и метала.

– Нет, ты подумай, какой гад и какой хам! – захлебывалась она, гремя сковородками, – я в этой компании с самого начала, от девочки из бухгалтерии до финансового директора выросла.

– А разве твоя должность так называется? – удивилась Лиза. – Я всегда думала, что просто главный бухгалтер…

– Раньше так было, а этот как пришел, стал именовать финансовым директором, звучит и вправду лучше, а теперь вот оказалось, это не для меня! Прекрати хватать куски, сейчас обед будет!

– Да я с голоду умру!

– Не умрешь! – жестко бросила Инна. – Я в эту чертову компанию всю жизнь свою, можно сказать, вгрохала, а он… Лизка, ты помнишь, как мы начинали? Какой энтузиазм, какой азарт, а теперь… С тех пор как Матвеич ушел на РТР, все стало рушиться… Но я не думала, что дойдет до такого… А эта жаба сидит в кресле, пыжится, рубаха на пузе не сходится… Меня всегда тошнило, когда я с ним разговаривала… Идиот!

– Ну вообще-то он не идиот, просто не на своем месте сидит.

– А зачем тогда садился не на свое место, если не идиот? Скажи, ты хочешь борщ или грибной суп?

– А у тебя что, есть и то и другое? – поразилась Лиза.

– Ага, я на нервной почве все время готовлю…

– А ест кто?

– Сама и ем… Ужас просто, я скоро ни в одну шмотку не влезу! Ну соседки иногда заглядывают. Так что ты будешь?

– Лучше грибной! Бабушка грибной теперь не варит!

– Почему?

– Боится радиации. А у тебя с чем? С лапшой?

– Нет, с геркулесом.

– Я с геркулесом не ела никогда, только с лапшой или с перловкой. Я в детстве суп с перловкой называла «шариковый суп»… Ой, и правда, как вкусно! С ума сойти! Инка, а что ты собираешься теперь делать?

– Отдыхать! Деньги у меня, слава богу, есть. Могу год не работать или два… Поеду куда-нибудь на Канары или Багамы… Мужика найду, а то мне уже тридцать шесть… Слушай, Лиза, а давай вместе куда-нибудь подадимся?

– Не выйдет, – вздохнула Лиза. – У меня денег нет…

– А куда ж ты их девала?

– Здрасте, я ваша тетя! Во-первых, сделала ремонт, купила машину, да и потом, я же куда меньше получала, чем ты, а у меня еще бабушка…

– Ну сколько там стоит бабушка!

– Моя бабушка стоит много! Во-первых, она так наслаждается тем, что может себе что-то позволить на старости лет.

– Но она же вроде и сама что-то зарабатывает.

– Да что там она зарабатывает… Копейки по нынешним временам, к тому же она работает медленно, по старинке, а издательствам все нужно в пожарном порядке… Да еще и за перепечатку платит, так что одни слезы… Я ей летом шубу купила еще… Мы зашли просто так в магазин, и вдруг я смотрю, у нее глаза загорелись…

– Норка? – деловито осведомилась Инна.

– Нет, сурок.

– Это красиво.

– И ей так идет! Ну я и купила… И потом, она вечно западает на всякую телевизионную туфту…

– Магазин на диване? – засмеялась Инна. – Знаю, моя тетка тоже верит любой фигне, особенно когда ее кто-нибудь знаменитый рекламирует… Просто беда! Дядька один раз ее чуть не прибил, она какую-то машинку для массажа купила за триста баксов, а потом оказалось, что она жутко вредная, эта машинка. Да, Лизка, ты резюме-то разослала?

– Конечно, только вряд ли из этого что-то выйдет. Но я не сижу сиднем, я зарабатываю, вот сегодня, например, уже сто пятьдесят баксов срубила, и еще триста двадцать рублей, то есть все сто шестьдесят!

Инна выронила ложку в тарелку с остатками борща:

– На панель пошла?

– Ну в известном смысле, – засмеялась Лиза. – Да не бледней, для панели я стара уже, нет, я извозом занялась!

– С ума сошла! Это же опасно!

Лиза рассказала ей о правилах предосторожности, которые сама для себя установила.

– Лизка, все равно!

– Но я же не могу сидеть и ждать у моря погоды! Бабушка ничего не должна знать об увольнении. Я утром ухожу – наврала ей, что у нас ремонт, чтобы не выпендриваться, – как на работу…

– Ну и дела, – покачала головой Инна. – Но вообще ты молодец, не пала духом…

– Я пала, но я просто не могу совсем разнюниться. И ты тоже кончай мерихлюндию с кулинарным уклоном, а то скоро в дверь не пролезешь. А можно еще супчику?

– Нужно! Но имей в виду, что на второе у меня утка с яблоками…

– И с картошкой?

– Естественно!

– Тогда супу не надо! Обожаю картошку с уткой. Они вместе жарились?

– Лиза, не задавай глупых вопросов! Тебе брусничное варенье к утке дать?

– Инна, не задавай глупых вопросов, естественно, дать!

– Что ты меня передразниваешь?

– Чтобы поднять твой дух!

– Мой дух сейчас может поднять только предложение возглавить финансовую дирекцию какой-нибудь успешной телекомпании, чтобы утереть нос этому придурку!

– А предложение руки и сердца не может поднять твой дух?

– Руки и сердца? Да ты что! Разве только хороший член… Но он, как правило, не сочетается с рукой и сердцем… Либо – либо! А тогда на фиг мне нужны конечности и внутренние органы? К ним ведь еще прилагается куча всякой требухи, а в нашем возрасте рассчитывать на свежую требуху не приходится, так зачем?

– Да ну тебя, Инка, ты такая неромантичная…

– А ты видала романтичных финансистов, а? Да и вообще, романтика и телевидение – две вещи несовместные, как гений и злодейство!

– Ну почему? А Сенкевич? А Дроздов, Крылов и всякие корреспонденты в горячих точках?

– Ах боже мой, телевидение – это не эфирные люди, а мы кухня, так сказать… Но понимаем это только мы сами.

Лиза задумчиво жевала утку. Она когда-то была весьма романтичной девушкой, потом словно бы забыла об этом, а сейчас, лишившись работы, вспомнила… Впрочем, дело не в работе, а в господине Сметанине, вероятно.

– Лиза, ты что, влюбилась?

– Да нет, не то чтобы… Просто понравился один мужик…

– Где взяла?

– Он на меня и не посмотрел ни разу…

– Значит, кретин! – решительно определила Инна.

– Не знаю… Может, и кретин… Но такое лицо…

– С лица не воду пить! А член?

– Инка, ты сдурела! Говорю же, он на меня не взглянул…

– Красавец, что ли?

– Да нет, но лицо изумительное, а глаза…

– Актер?

– Адвокат.

– Фу! Самая гадская публика… Поверь, я знаю, о чем говорю!

Инна действительно знала, о чем говорит. Два года назад ей пришлось платить адвокатам, чтобы отмазать от тюрьмы племянника, по молодости и глупости угодившего за решетку. Они брали деньги якобы на взятки судьям и прокурорам, а сколько доходило до адресатов, ведал один Бог. В результате парня все-таки продержали в Бутырках больше года, а потом дело развалилось… И неизвестно, развалилось оно само или благодаря взяткам. Инна была уверена, что само, и все ее родственники тоже.

– Слушай, а как его фамилия, вдруг я знаю?

– Сметанин.

Инна вытаращила глаза:

– Какой Сметанин?

– Почем я знаю какой? Алексей Сметанин. Ты что, его знаешь? – с тоской спросила Лиза. Вот сейчас ее романтическая иллюзия рухнет. Выяснится, что он тянул с Инки деньги, обещал помочь племяннику…

– Я его лично не знаю, но вообще-то Сметанин – звезда первой величины, ну как Генри Резник, например, или Падва…

– Первый раз слышу!

– Просто он не лезет на экран. Но мне говорили, что он иногда творит настоящие чудеса.

Слышать это было необыкновенно приятно. Хотя Лиза вполне отдавала себе отчет в том, что это глупость в чистом виде. Какое отношение Сметанин и его репутация имеют к ней, Лизе Кот? Вернее, она, Лиза Кот, не имеет к Сметанину никакого отношения. И Бог даст, никогда не будет иметь. От уголовных адвокатов лучше держаться подальше, особенно если тебе как женщине там ничего не светит.

– А что ты о нем еще знаешь?

– Ты имеешь в виду его личную жизнь? Ничего не знаю. Если тебе надо, могу, конечно, узнать…

– Да нет, ерунда. Просто увидела в гостях привлекательного мужика. Наверное, это инстинкт самосохранения сработал. Меня выперли из компании, и, чтобы не зацикливаться на этом, я и поддалась чарам… Хотя никаких чар он ко мне не применял…