– А сейчас спать, – сказала Сара. – Я лягу рядом с вами. Я отдала вам свое одеяло...

Малко стало так жарко, что он вполне бы смог скакать голым в парке посольства. Но он согласился. Сара, не раздеваясь, улеглась рядом с ним, а «Калашников» положила рядом с собой.

– Мне холодно, – прошептала она.

Внезапно она прижалась к нему. Грудь была мягкой, и он почувствовал, что она не носит бюстгальтера. Но в таком поведении не было ничего сексуального, просто животная потребность в тепле.

Совсем рядом раздался лай собак, разбудивший Малко. Он выпрямился, постанывая от боли, заметил бегущее животное и замер. Сара не проснулась. Немного смутившись, Малко обнаружил, что растирание вызвало у него неистовое желание. Он лежал на спине, мышцы так болели, что ему совершенно необходимо было пошевелиться. Левый бок был изранен, поэтому он был вынужден повернуться на правый бок. Лицом к Саре, он осторожно проделал эту операцию.

Потревоженная молодая женщина вздохнула во сне. Ее рука, обнимавшая Малко, соскользнула вниз и сжала его плоть.

Он замер, затаив дыхание. Ужасно смутился. Но пальцы, обхватившие плоть, не шевелились, крепко сжимая ее, как рукоять оружия. Сара спокойно и ровно дышала, и Малко осознал, что она спит. Тем не менее, от прикосновения этой неподвижной руки, окольцевавшей его, он испытывал такое необычное чувство, что ему с трудом удавалось сдерживаться. Он слегка пошевелился, но рука последовала за ним. В этой позе он оставался довольно долго, смущенный, разглядывающий звезды, размышляющий о хаосе насилия, в котором он очутился, об исчезающей боли в мышцах, об ужасах вчерашнего дня.

Сара зашевелилась. Не убирая руки, она подняла голову, фыркнула, осознав ситуацию, и тут же отпустила его.

Она отпрянула назад, слегка посмеиваясь. Нисколько не смутившись, она заметила:

– Уже давно я не держала это в руках. Извините меня. У нас нет времени думать о подобных вещах.

Небо со стороны стены начало розоветь. Два повстанца, присев под деревом, завтракали. Сара встала, потянулась, одергивая свитер, плотно облегающий ее внушительные груди. Малко испытал жгучее желание. Несмотря на свой рост в сто пятьдесят сантиметров, она была очень аппетитной. Он еще чувствовал теплоту ее пальцев.

– Вам нужно встать, – сказала она, – и поразмяться. Иначе вы одеревенеете.

Он послушался и стал подниматься, закутавшись в плед. Всякий раз, когда он шевелил мышцами, у него возникало желание выть, но тем не менее ему удавалось пройти несколько шагов, корчась от боли.

– Сегодня вечером я снова разотру вас, – сказала Сара.

За деревьями послышался шум. Сара Массава резко обернулась. К ним приближались двое мужчин.

– Дик! – воскликнул Малко.

Американец шел в сопровождении повстанца, ранее стоявшего на посту около стены. На вид он был по-прежнему спокоен. Он долго жал руку Малко. Глаза Дика были влажными от переполнявших его чувств.

– Вы едва остались в живых, – серьезно сказал он. – Держите, вот ваша одежда.

Он протянул большой сверток.

– А вы? – спросил Малко.

Дик Брюс скривил рот.

– А, у меня много друзей. Но новые друзья не так уж хороши.

Малко почувствовал, что сердце сейчас выпрыгнет из груди.

– Элмаз?

– Нет, – ответил Дик. – С ней все в порядке. Но я узнал, что ВВАС вводит в Аддис-Абебе комендантский час с шести часов. Начиная с сегодняшнего дня, на трое суток.

– На трое суток, – удивился Малко, – но почему?

– Чтобы разыскать вас, – ответил Дик Брюс спокойным голосом. – Они будут обыскивать дома иностранцев и посольства. Они и сюда придут.

Несколько секунд Малко переваривал информацию. Его прибежище в чаще леса казалось ему превосходным укрытием.

– Куда же мы пойдем? – спросил он упавшим голосом.

Американец покачал головой.

– Нужно уезжать из Аддис-Абебы, но это не так просто. И встретиться с Элмаз. В любом случае она ждет нас в Аваза.

– Наверняка дороги уже находятся под наблюдением. Я могу пробираться пешком.

– Знаю, – признал Дик Брюс, – у меня есть план. Мы уйдем порознь. Что касается меня, то мой «лендровер» уже стоит на дороге, ведущей в Назрет. Я дойду до него пешком. Меня должны пропустить. Что касается вас, то я нашел человека, который попытается провести вас через патрули. Но, конечно, стопроцентной гарантии нет.

Мягко сказано.

Подошла Сара и попросила:

– Я хочу быть рядом с ним. Его нельзя оставлять одного. В любом случае тот, кто должен организовать перевозку оружия, находится около Аваза.

– Никто и не думал вас оставлять, – подтвердил Дик Брюс. – Мы же работаем на вас; я только надеюсь, что нам удастся проскочить. По крайней мере, одному из нас...

– В чем заключается ваш план? – спросил Малко.

– В помощи одного друга, – коротко ответил Дик. – Посла. У него машина с номером СД. По идее у них нет права обыскивать багажник. Там вы и спрячетесь.

Малко обошелся без комментариев. Они были связаны но рукам и ногам. Но присутствие Сары Массава внушало какое-то спокойствие. Выйдя невредимой из всевозможных испытаний, она стала подлинным талисманом...

– Кто ваш друг? – спросил Малко.

– Монкого, – объявил американец без тени улыбки.

– Монкого! – подскочил Малко. – Да он должен меня ненавидеть после того, как мы с ним обошлись. А потом...

Дик Брюс резко прервал его.

– На Монкого можно положиться, – твердо сказал он. – Не его вина, что его патрон сумасшедший и объявил себя императором. Напротив, это нам на руку. Монкого хотел преподнести ему подарок, но у него не так много денег. Я отдам ему Библию, если он вас вывезет. Если он сделает такой подарок; у него есть шанс стать министром иностранных дел своей страны...

– Вы думаете, что этого будет достаточно? – спросил Малко.

Дик Брюс запустил пальцы в бороду.

– Есть еще один момент. Монкого знает, что военные убили Валлелу. Он ее очень любил. Он счастлив, что может провести ВВАС. Потому что не питает нежных чувств к амхарам. Они ведь расисты. Кожа у Монкого очень-очень черная. Ему с трудом удавалось нанять персонал, прислуга обращается с ним, как с собакой. Он подвергается всевозможным унижениям.