— Не так! — сказала она. — У нас есть обычаи, и их надо соблюдать. На Востоке стриптиз придуман гораздо раньше, чем у вас, в Европе. Просто у нас это иначе называется. Садись вот здесь и жди.

Она включила стоявший под столом магнитофон. Полилась арабская музыка, резковатая и страстная.

— Нравится? — спросила Лейла.

Не дожидаясь ответа, она начала плавно покачивать бедрами в такт музыке. Она сама потянула змейку на платье, закинув за спину руку и не переставая покачиваться. Платье скользнуло вниз, и она осталась в черном кружевном лифчике и таких же кружевных трусиках. Ее красивые тонкие ноги были обтянуты черными чулками.

Все ускоряя темп, она демонстрировала перед Малко превосходный танец живота.

У него пересохло во рту. Она оказалась еще прекрасней, чем он мог вообразить. Лейла приблизилась к нему, он схватил ее за бедра, но она резким движением высвободилась, оставив на его шее небольшую царапину.

— Немного терпения, — чуть слышно выдохнула она.

Танец продолжался. Ее высокая грудь, немного тяжеловатая для ее хрупкого сложения, учащенно вздымалась.

— А теперь иди ко мне! — позвала она.

В тот миг, когда он уже собирался схватить ее, за его спиной послышался шорох, а затем, как ему показалось, потолок обрушился, на голову, силуэт Лейлы секунду помаячил перед глазами и все потемнело.

Малко упал навзничь, ударившись головой об пол.

Когда Малко открыл глаза, то увидел перед собой смутный силуэт. Он попытался позвать кого-нибудь, но почувствовал, что не в силах произнести ни звука. Тогда он понял, что лежит с кляпом во рту, связанный чем-то отдаленно напоминающим его собственный галстук.

Ценой огромных усилий он повернул голову. Это была все та же комната, где Лейла демонстрировала ему танец живота, но теперь был день: он видел через окно кусочек голубого неба.

Малко постарался разглядеть стоящего возле него человека. Одетый в темное, несомненно иранец, незнакомец смотрел на него с полным безразличием. Малко показалось, будто его страж одет в черную шелковую пижаму, застегнутую до самой шеи. За поясом у того торчал автоматический пистолет. Он стоял, прислонившись к стене, и курил.

Малко попробовал пошевелиться, но из этого ничего не вышло. На каждую его руку были надеты наручники, прикрепленные к крюкам, ввинченным в диван, где он собирался продемонстрировать коварной девушке любовь на австрийский манер.

Что касается ног, они были связаны толстой веревкой и примотаны все к тому же дивану. Он напрягся, пробуя на крепость свои путы.

Это занятие пришлось немедленно прекратить, потому что на лбу выступил холодный пот и закружилась голова. Он закрыл глаза и снова погрузился в небытие.

Он пришел в сознание лишь тогда, когда почувствовал, как у него изо рта вынимают кляп. Человек в черном, склонившись над ним, предлагал ему поесть для поддержания сил. Малко решил не отказываться от еды в надежде освободиться.

Но охранник даже не подумал развязывать ему руки, лишь приподнял голову, поднес ложку к губам и принялся вливать в него жидкое и отвратительное пюре, как показалось Малко, сделанное из сои. Затем, точно таким же способом, ему дали выпить стакан воды. После чего молчаливый страж вышел из комнаты, и в голове Малко стало понемногу проясняться.

Первая мысль была о Лейле. «Какая тварь!» — подумал он, обманутый, как маленький мальчик.

Но почему она так поступила? Они встретились совершенно случайно. Не могла же она знать в тот самый первый раз, что он встанет и пойдет за ней. Непонятно. Что же могло случиться?

Сэди! Мысль о ней промелькнула молнией. Сэди сделала все возможное, чтобы толкнуть его в объятия Лейлы, не вызывая никаких подозрений. А она была дочерью Тимура Каджара — человека, которого он собирался вывести на чистую воду.

Но если его столь коварно вывели из игры, значит, должно было произойти что-то очень важное. Кто придет сюда разыскивать его? Даже Дерио не догадается, решит, что он устроил себе пару дней отдыха, наслаждаясь любовью с прелестной иранкой.

Он вновь испытал на прочность связывающие его веревки. Ногами он не мог даже пошевелить, а дергая руками, только причинил себе боль. Но не Лейла же связала его таким образом, это было очевидно. Скорее всего, кто-нибудь из преданных Каджару людей.

Он попробовал перевернуть диван, но из этого тоже ничего не вышло: диван был слишком большой и тяжелый.

В трех метрах от него находилась приоткрытая дверь, и он видел деревья в парке. Поискав глазами какой-нибудь предмет, которым можно было перерезать веревки, ничего не обнаружил возле себя. Да и как бы он его достал? К тому же потребовалось бы не меньше месяца, чтобы перепилить наручники. Вот если бы у него были развязаны ноги, он мог бы выйти через открытую дверь, неся диван на спине.

Положение его было ужасно, но он рассмеялся, представив себе эту живописную картину: Его Сиятельство шествует по парку с диваном на спине. Да тот бы и не пролез в эту узенькую дверь.

Неожиданно на пороге появилось прекрасное видение. Одетая в легкое летнее платье, девушка приблизилась к Малко, наклонилась и легонько коснулась губами его губ.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

Ее голос звучал настолько естественно, будто она принесла ему утренний кофе после приятно проведенной ночи.

— Это что, милая шутка? — разозлился Малко.

Лейла фыркнула.

— Почти.

— Развяжи меня и объясни, что происходит!

Она уселась возле него на диване, но развязывать не стала. Ее рука с рассеянным видом поглаживала его грудь. Она мило улыбнулась.

— Разве ты не знаешь, что ты мне нравишься? Я от тебя с ума схожу. Князь Малко Линге! Твоя кровь привлекает меня.

— Тогда развяжи меня!

— Не могу. Да и... тебе лучше оставаться связанным.

— Зачем ты разыграла эту комедию? Ловко же ты надо мной посмеялась! Поздравляю, ты великолепная актриса. Я поверил и пошел за тобой, как мальчишка.

Она нагнулась и снова поцеловала его.

— Это не было комедией. Я же сказала, что ты мне нравишься. Я говорю правду. Но мне приказали подстроить тебе эту ловушку. Я знала, что в этом случае с тобой ничего плохого не случится, и согласилась. Впрочем, если хочешь, завтра утром, когда я тебя развяжу, мы поедем на моей машине в Караж.

— Зачем? Чтобы там сбросить меня, привязанного к бочке с цементом, в озеро?

— Какой ты злой! Я не собираюсь тебя топить. В Караже у меня есть дом, там сейчас очень хорошо, там нам никто не помешает. Если хочешь, мы можем остаться там на целую неделю.

— Тебе не приходит в голову, что ты не в своем уме и сама не знаешь, что говоришь?

— Почему? Разве я не предлагаю тебе делать со мной там все, что ты собирался делать здесь? Или это ты разыгрывал комедию?

— Нет, я был искренен. Но теперь все изменилось.

— Почему?

— Потому что я лежу на этом диване, связанный, как колбаса, а это в мою программу не входило.

— Я понимаю. Но связала же тебя не я.

— Заманив при этом в пасть ко льву или волку, я не знаю, кто приказал это сделать...

— Я уже сказала, что это для твоего же блага. Эти люди хотели тебе зла. Они могли убить тебя, но я не позволила.

— Кто они? Твоя подружка Сэди?

— Зачем спрашивать, если ты сам все знаешь?

— Не знаю, а подозреваю. Почему ты согласилась на это?

Лейла рассмеялась от всей души.

— Ты шутишь? Ты что, не знаешь, кто такой отец Сэди? Если он просит оказать ему услугу, лучше не отказываться. В прошлом году один человек не послушался его, так на другой день его нашли в горах, разрезанного на куски. Его положили на доску и распилили вдоль и поперек.

— Значит, этот милый вечер был запланирован заранее?

— Нет. Когда я тебя приглашала, я еще ничего не знала. Но на другой день я рассказала о тебе Сэди. Она ответила, что это может заинтересовать ее отца.

— И тогда?