— Это все, на что он способен.

Билл Нолан пристально смотрел на Фрэнка. В его глазах показались слезы. Левой рукой он делал повторяющиеся жесты, похожие на дрожь. Фрэнк наклонился к нему и положил ему на колени блокнот.

— Билл, — сказал он, — мы должны знать. Нам теперь известны ваши связи с теми. Почему? Скажите нам, почему вы это сделали?

Левая сторона лица Билла Нолана сморщилась. Он с трудом нацарапал на бумаге несколько букв и снова закрыл глаза. Малко прочел:

— Ф... о... н.

— Он хочет видеть свою секретаршу, — сказал офицер безопасности. — Надо попросить разрешения у директора ЦРУ.

Доктор Торп подошел и шепнул на ухо Фрэнку Вудмиллу:

— Поторопитесь, я не уверен, что он дотянет до вечера.

Заместитель начальника оперативного отдела обернулся и сухо приказал:

— Возьмите вертолет и доставьте мисс Мак-Кензи. Я позвоню директору ЦРУ.

Он склонился над кроватью.

— Билл, Фон сейчас придет.

Малко встретился с глазами Фон и прочел в них мировую скорбь. Уже в течение часа она молча сжимала руку Билла Нолана. Тот иногда открывал глаза и смотрел на нее затуманенным взглядом. Но он отвергал все вопросы, касающиеся его предательства. Время от времени доктор Торп с обеспокоенным видом смотрел на экраны мониторов: Билл Нолан неудержимо слабел.

Малко улыбнулся Фон Мак-Кензи.

— Я могу с вами поговорить?

Она последовала за ним в коридор.

— Вы можете оказать нам последнюю услугу, — сказал он. — Билл скоро умрет.

— Я это знаю, — сказала она, — я это чувствую.

— Попросите его сказать нам правду. Почему он предал. Иначе эта история на многие годы запятнает ЦРУ.

Она долго и пристально смотрела на него.

— Я согласна, но потом вы меня оставите наедине с ним.

— Я вам обещаю.

Она вернулась в комнату и подошла к Биллу Нолану. В течение нескольких минут она говорила ему что-то на ухо. Малко наблюдал за искаженным лицом заместителя директора. Наконец он медленно кивнул головой, и Фон Мак-Кензи сообщила:

— Можете задавать ему вопросы.

Малко написал на бумаге:

— Почему вы предали свою страну?

Билл Нолан прочел и разволновался. Левой рукой он стал с трудом писать какие-то слова. Малко читал по мере того, как они появлялись на бумаге:

«Мир... Чтобы не было больше конфликтов. Я не предавал».

Его рука снова упала. Малко написал рядом:

«Это из-за вашего сына?»

Глаза Билла Нолана наполнились слезами. Он написал почти твердо:

«Да... мой сын... Другие. Надо избежать новой войны. Они искренние...»

Малко написал:

«Они»: это русские?"

«Да».

Было так тихо, что, казалось, можно было услышать, как летает по комнате муха. Фрэнк Вудмилл сопел, лицо Фон Мак-Кензи было залито слезами.

«Сколько это продолжалось?» — написал Малко.

«Двенадцать лет... Я ни о чем не жалею...»

Это совпадало со временем пребывания Уильяма Нолана в Ливии.

Обессиленный, он снова откинулся на подушки, и Малко забрал листы бумаги. Фон бросилась к нему.

— Умоляю вас, оставьте его, оставьте его мне.

Она чуть ли не вытолкала их из комнаты. Доктор Торн склонился над раненым, быстро выслушав его.

Он выпрямился и шепнул одному из агентов ЦРУ:

— Идите за священником.

С ужасным бульканьем Билл Нолан внезапно снова позвал их и вновь взял лист бумаги. Он лихорадочно написал:

«Я не хотел, чтобы лилась кровь... Простите за Джесс... Я не смог...»

Доктор Торп вытолкал их из комнаты. Малко вышел последним. Он обернулся. Фон Мак-Кензи взяла руку Билла Нолана в свои и целовала ее.

Охранник из ЦРУ закрыл дверь и встал перед ней.

Уильям Нолан умер в 11 часов 55 минут. Речь к нему так и не вернулась. Спустя два дня он был похоронен на Джорджтаунском кладбище в присутствии Президента Соединенных Штатов, директора ЦРУ и наиболее значительных представителей разведывательных служб.