– Я хочу кое-что показать тебе, – сказал он, почему-то испытывая желание развлечь Юлиану, подошел к камину и опустил рычаг.

– Что ты собираешься мне показать?

– Верхние ступеньки лестницы.

Через несколько секунд на верху лестницы вспыхнула свеча.

Юлиана вскрикнула и отскочила назад.

– Черная магия, – прошептала она и скрестила пальцы, чтобы отпугнуть дьявольскую силу.

Стивен покачал головой.

– Да нет же. Всего лишь небольшое приспособление, его я придумал, чтобы освещать верх лестницы.

Она смотрела на крошечное пламя свечи и желтый свет от нее.

– Самовозгорающаяся свеча, водопроводные трубы, по которым вода идет по всему дому, вогнутое стекло, при помощи которого предметы кажутся больше, чем они есть на самом деле... Ты умеешь делать такие удивительные вещи, Стивен.

– В этом нет ничего удивительного, – быстро ответил он. – Просто у меня есть небольшой дар к изобретательству.

– Понимаю.

Она подошла к лестнице и остановилась в нерешительности.

И снова Стивену стало весело.

– Напомни мне, чтобы я показал тебе, как это работает в дневном свете, чтобы ты не подозревала меня в магии. Пошли.

Он взял ее руку, и они вместе пошли вверх по лестнице. Стивен остановился, чтобы зажечь еще одну тонкую свечу от пламени первой, и провел Юлиану в ее комнату.

«Комната Юлианы». Когда он перестал называть ее комнатой Мэг?

– Павло! – Произнесла Юлиана, войдя в комнату.

Задрав лапы, пес лежал на постели, словно султан среди подушек и подушечек. Он повернул голову и лениво посмотрел на них.

Юлиана сердито выпалила что-то на своем языке. Огромный пес прижал уши, соскочил с постели и спрятался в углу комнаты.

Уже в третий раз с тех пор, как они покинули цыганский лагерь, Стивену захотелось улыбнуться. Должно быть, на него подействовало это необычайно крепкое вино.

– Для такой послушной собаки, – шутливо произнесла Юлиана, – у нее слишком плохие манеры.

Павло вздохнул, положил свою удлиненную морду между передними лапами и закрыл глаза.

– Ну вот, – Юлиана повернулась к Стивену. Ладони ее то сжимались, то разжимались, как будто она не знала, что ей делать. – Ну вот.

Он поставил свечу на резной сундук, стоящий в ногах кровати. То ли благодаря освещению, то ли под воздействием выпитого вина, но Стивену показалось, что Юлиана никогда не выглядела такой очаровательной. Вуали не было, волосы спускались вниз, как блестящая мантия: темные, шелковистые, отливающие янтарем в свете свечи. Щеки ее порозовели, словно усталость после танца и веселье пошли ей на пользу.

Она казалась язычницей, созревшей для исполнения запретного желания. Глаза ее сверкали, как бриллианты, даже ярче и глубже, и все же он не мог понять их выражения. Чего она хочет? Чего ждет от него?

Ведь Юлиана говорила о своем желании аннулировать брак. Но Стивен цинично полагал, что она могла и передумать, увидев его богатое поместье. Девушка вздохнула, и монисто слегка зазвенело на ее груди. Стивен взглянул на Юлиану и увидел, что руки ее опустились вниз и сжались в кулаки так, что даже суставы побелели.

Вид этих маленьких ручек, так искренне выражавших ее волнение, заставил его забыть свой скептицизм. Стивен схватил Юлиану в свои объятия, и в этот раз вокруг них не было цыган, наблюдавших представление. Сейчас здесь была только Юлиана, а он был мужчиной, давно мечтавшим коснуться ее. Стивен гладил ее волосы у висков и заглядывал в широко раскрытые сияющие глаза, рассматривал ее мягкие нетронутые губы. Юлиана прильнула к нему, тело ее было податливым, и он вспомнил, как она танцевала для него – ее соблазнительные, грешные движения, жар и огонь в ее взгляде – и свое желание обладать ею.

Он поцеловал ее в губы и услышал, как она издала слабый стон. Затем руки Юлианы скользнули по его камзолу и обвили его за шею. Сила его страсти оторвала девушку от пола, тело ее растаяло и обволокло Стивена. Она была незаполненным сосудом, а он жидкостью, наполнявшей его.

Проклиная себя и называя глупцом, Стивен опустил Юлиану на постель и придавил своим телом. Он впился в нее жадными губами. Голова его шла кругом. Одной рукой Стивен нащупал подол ее юбок, и мгновение спустя его ладонь гладила ее ногу, поднимаясь от колена по внутренней стороне бедра и выше, и тут он с удовлетворением обнаружил, что на Юлиане не было нижнего белья.

– О, Стивен, Стивен, – прошептала она ему прямо в губы, – не это ли ты называешь мгновениями счастья?

Слова Юлианы заставили Стивена вернуться на землю. Его брак был фиктивным и таким должен остаться. Медленно, неохотно, ненавидя себя и стараясь ненавидеть ее, он оторвался от ее губ, руки его замерли. И вдруг увидел, что блузка Юлианы расстегнулась, приоткрыв округлость груди.

Проклиная себя, Стивен отвел взгляд.

– Стивен? – смущенно прошептала девушка в полумраке комнаты.

Стивену потребовались все его силы, чтобы выстоять.

– Я с самого начала сказал тебе, что наш брак будет чисто формальным. Никогда ничто не изменит этого. Ни цыганская свадьба, ни танцующая невеста, ни сливовое вино.

Стивен заставил себя взглянуть на Юлиану, в ее широко раскрытые глаза, и в них он увидел боль, которую причинил сам.

– Ты понимаешь меня, Юлиана? – через силу спросил он.

– Да, мой господин, – ответила она, старательно выговаривая слова. – Я прекрасно все понимаю.

Стивен проехал уже миль двадцать, без конца прикладываясь к бутылке с элем, стараясь забыть выражение лица Юлианы, когда он ее оставил.

Он проиграл. Даже находясь в грязных тавернах города Бата, среди ловких и жуликоватых картежников и проституток, Стивен не мог избавиться от воспоминания о глазах Юлианы, сначала полуприкрытых и туманных, а затем блестящих от слез и удивленных, когда он отверг ее.

Я сказал тебе с самого начала, что это будет чисто формальный брак.

Что она испытала, услышав такие слова от мужчины, который только что возбудил в ней страсть?

Стивен хмуро смотрел на утоптанный земляной пол таверны, пока тень не упала на него.

– Я бы заказал еще эля, – произнес Джонатан Янгблад, – если бы был уверен, что это принесет облегчение. Но я сомневаюсь, что лишняя пинта поможет твоему горю.