Лос медленно покачал мохнатой седой головой.

— Вы неискренни, Алек, — сказал он огорченно. — Вы же не можете не знать. Во-первых, вы убили бабочку. Уже тысячи лет ни одна бабочка не умирала насильственной смертью. Должен сказать, это событие просто потрясло нас.

— Тогда и вы будьте искренни, Лос. Вы же хорошо знаете, что это недоразумение. Мы думали, что бабочки обыкновенные насекомые. Даже в глазах жителей Вар истребление насекомых не является преступлением. Вы истребили миллионы видов…

— Это верно. Но и убийство бабочки — тоже факт. Жители Вар испуганы и встревожены.

— Вы должны объяснить недоразумение и успокоить их. Здравый, трезвый рассудок поможет им разобраться.

— К сожалению, это еще не все. Совет опасается, что ваша планета истощена или ей грозит уничтожение. И вы ищете другую, с подходящими климатическими условиями, которую вы сделаете своей колонией. Совет опасается, что вы примете нас за низшие существа и сочтете себя вправе истребить нас для того, чтобы создать более высокую цивилизацию. Особенно много опасений внушает Совету то, что вы хищники. И в конечном итоге нельзя сбрасывать со счета, что на ваш разум могут повлиять незнакомые нам чувства.

Алек глубоко задумался.

— Надо признать, что все ваши опасения не лишены оснований, — сказал он наконец. — Но не в данном случае. Конечно, вы не знаете нашего мира, его гуманных принципов, так что любое наше объяснение вы можете принять за обман. Все-таки я хочу вас убедить, что у нас нет никаких намерений захватить Вар, и прошу вас поверить мне…

— А если Совет не поверит? Не забывайте, Алек, что стоит вопрос о нашем существовании.

— Это невыгодно для вас со всех точек зрения, — ответил Алек. — Если вы попытаетесь задержать нас или погубить, наши товарищи не оставят это без последствий.

— Что это значит? — спросил сдержанно Лос.

— Достаточно нашему звездолету облететь Вар на малой высоте — и планета превратится в пепелище. И это не единственная возможность.

— Я должен понять ваши слова как угрозу или как обыкновенный шантаж?

— Ни то, ни другое, Лос. Мы пришли к вам как братья. Чтобы не нанести вам ни малейшего невольного ущерба, мы подвергли стерилизации каждую вещь, которую взяли с собой. Вы, наверно, обследовали нашу пищу и наши вещи и знаете, что это правда. И, конечно же, один звездолет не может обратить в колонию целую планету. В ваших интересах освободить нас добровольно. А если не поверите — приготовьтесь защищаться. Раньше чем через тридцать два световых года мы не сможем добраться сюда, а это для вас века…

Алек умолк. И Лос молчал, он был подавлен и мрачен.

— Благодарю вас, Алек, за откровенность, — сказал он. — Лично я считаю, что вы правы. Но решение может принять только Совет. Утром я сообщу его вам.

Потом Алек и робот шагали вдвоем по длинному коридору.

— Я думаю, что старик на нашей стороне, — сказал Дирак.

— Почему? — едва заметно улыбнулся человек.

— Твоя логика была безупречна. Поскольку они разумные существа, они все воспримут правильно. И можно не бояться, что их разум будет ослеплен какими-либо чувствами.

Экран засветился, и в тот же миг Алек увидел встревоженное лицо Казимира.

— Алек! — воскликнул он. — Что случилось?

— Ничего особенного, — спокойно ответил Алек. — Были небольшие осложнения, но теперь все уладилось…

— Бабочки?

— За бабочками появились гусеницы! Хочешь на них взглянуть?

— Если нет ничего лучшего! — засмеялся Казимир.

Несколько минут Казимир с интересом всматривался в телеэкран.

— Да, приличная архитектура, — сказал он. — Высокие двери. Они что, ходят выпрямившись?..

— Сейчас поймешь… Но здания, конечно, имеют свои неудобства. У них лестницы как детские горки. Подняться на второй этаж — настоящий подвиг.

— Это они? — содрогнувшись, спросил Казимир.

— А что, не нравятся? — улыбнулся Алек.

— Бр-р! Как в страшном сне…

— Вблизи они выглядят симпатичнее, — сказал Алек. — И, в конце концов, никакой опасности, что тебя пригласят танцевать. Они глухонемые.

— Ах вот как!

Казимир снова стал наблюдать, молча и сосредоточенно.

— Можно кое-как выдержать. У исследователей Алфагея меньше шансов, чем у тебя. Они тебе не причинили вреда, Алек?

— Позднее я тебе расскажу. А сейчас у нас хорошие отношения, ведем философскую дискуссию.

— О чем?

— Старые, вечные темы…

— Алек, ты ничего от меня не скрываешь? Где Дирак?

— Не беспокойся, он в полной исправности, — ответил Алек. — Они содержали нас как пленников, но теперь мы свободны. При одном условии: надо доказать, что наш звездолет существует на самом деле.

Опасная искра мелькнула в глазах пилота:

— Ну это не проблема…

— Нет, нет, прошу тебя, Казимир, не наделай глупостей. От тебя требуется только одно: вечером, в одиннадцать часов, запустить сигнальную ракету… Выбери самую яркую.

— Ты уверен, что вы в полной безопасности? — нахмурившись, спросил Казимир.

— Уверен.

— Сколько времени предполагаешь еще провести там?

— Думаю, еще дней десять.

— И все-таки, прошу тебя, будь осторожен… Если что с вами случится, планета их лопнет как мыльный пузырь.

— Не подозревал, что ты такой кровожадный, — улыбнулся Алек. — Но скажи, что у тебя?

— А что у меня может быть? — пожал плечами Казимир. — Скука смертная. Подумываю, уж не смонтировать ли Дирака-второго, а то и поболтать не с кем.

— Неплохая идея. Только не забудь демонтировать его к тому времени, как мы вернемся.

— А что?

— Ну как тебе сказать… Может быть, Дираку-первому будет неприятно увидеть свое второе «я».

Казимир засмеялся.

— Ты все такой же, — сказал он. — Передай привет Дираку. Может быть, среди этих гусениц у него развились чувства.

— Багратионов не исключает такой возможности…

— Не смеши меня!

— Я кончаю, Казимир, — сказал Алек. — Отныне будем поддерживать регулярную связь.

— Ты что, приглашен на банкет?

— Слава богу, эта беда меня миновала, — улыбнулся Алек. — В меню нет ничего, кроме хлорофилла. А иногда даже и он искусственный.

— Не позавидуешь тебе…

— До свиданья, Казимир!

Экран погас.

Алек сидел на своем мягком стуле без спинки и думал о том, насколько быстро приспосабливается человеческое сознание к самой странной обстановке. Теперь все ему представлялось естественным, и даже мохнатое лицо Лоса казалось почти человеческим. Все-таки он не мог сдержать улыбки, когда президент планеты Вар с удивительной ловкостью стал карабкаться по отвесной стене к одному из верхних шкафов библиотеки. Лос вернулся, держа в руках легкую металлическую пластинку, похожую на гравюру.

— Это первый Лос нашей планеты, — сказал он. — Его называли Лосом Философом.

Алек удивленно посмотрел на него.

— Дирак говорил мне, что у вас нет такой науки.

— Да, теперь и правда нет, — ответил Лос. — Три века назад она была отменена специальным указом Совета.

Алек усмехнулся.

— Это нельзя назвать свободой мысли.

— Не знаю, какой смысл вы вкладываете в слово «свобода», Алек. Для нас это отсутствие принуждения. У нас свобода каждому индивиду гарантирована в рамках наших законов и традиций.

— Для нас это значит несколько больше, — снова усмехнулся Алек. — Мы ни в коем случае не мешаем людям думать, о чем они хотят, а также излагать свой мысли в письменной форме.

Лос задумался.

— Не знаю, разумно ли это, — сказал он.

— И все же почему надо было запрещать философию?

— Она просто оказалась ненужной, — ответил Лос. — Наша философия пыталась открыть законы развития. Эти законы нам дала наука. А что касается самых общих закономерностей и самых общих целей, то мы пришли к выводу, что нет иных законов развития, кроме тех, которые предлагает сама природа: развитие индивида от низшей стадии к высшей.