Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Глава 9

Катя, лежа на подоконнике, смотрела на школьный дворик и безмятежно напевала нехитрую мелодию собственного сочинения. Сегодня она хорошо поработала — на парте веером разбросаны исписанные листы — и теперь дожидалась семи часов. Вот на крыльцо вышла Зоенька и, усевшись на скамейку, озабоченно уставилась на дорогу и калитку. Колесникова ждет, злорадно наблюдала за ней Катя. Жди, жди, подруга, и тебя поджидают большие потрясения. Зойка всегда была влюблена в шефа, но нынче у нее словно тормоза сдали: смотрит на него глазами раненой лани, ходит по пятам. Девчонки в группе возмущались, а Катя только посмеивалась.

Колесников все-таки повез студентов на практику, очень удивив этим администрацию. Вначале он решительно отказался, сославшись на дела, и ему уже нашли замену — какого-то аспирантика. На этот раз он поселил свою группу не в пригородном поселке, а ближе к центру. Но улица была почти такая же уютная, деревянная, как в прошлом году.

Катя держалась с ним подчеркнуто официально, как они и договорились перед отъездом. В мае и июне они часто бродили в пригородных парках — Воронцовском и Битцевском, там, где он жил и где они едва ли могли наткнуться на знакомых с факультета. Колесников почти отечески увещевал ее: они должны подождать год или два, пока Катя окончательно не повзрослеет и не проверит свои чувства. Она готова была ждать хоть десять лет.

Они по-прежнему оставались на «вы», и, кроме дружеских объятий и поцелуев на прощанье, между ними ничего не было. Но Катя, как никогда, была уверена, что судьба ее решилась. Она почувствовала свою женскую власть над ним. Это было сладостное, головокружительное чувство. Как ни старался он поглубже спрятать свою тайну, Катя ее быстро разгадала. Этой тайной была любовь к ней, с каждым днем овладевавшая им все сильнее. Катя не стремилась немедленно выскочить замуж. Она была терпелива и благоразумна. Но знала, что в любую минуту может легко растопить его сдержанность. А все бастионы, которые он возвел — из доводов рассудка, из боязливой осторожности перед ее молодостью, — падут как карточный домик, стоит ей только дунуть на них.

Пора, посмотрела Катя на часы. Всего второй раз они позволили себе свидание на пустынном берегу реки, чтобы часок побродить вместе и поговорить о своем. Осторожно прокравшись на цыпочках по коридору и увидев напоследок спину Зои, излучавшую ожидание, Катя выскользнула через заднее крыльцо и помчалась по тихим и пустынным улицам.

Прибежав первой, она, запыхавшись, огляделась по сторонам. На крутом берегу стояли понурые ивы и какое-то старинное облупившееся строение, остатки разрушенного монастыря. Ни души вокруг. Она уже стала проявлять нетерпение, когда увидела поднимавшегося по склону Колесникова. Он озабоченно поглядывал на монастырские службы и не замечал Катю.

И тут она сделала то, чего сама от себя не ожидала. Взвизгнула, как гимназистка, полетела ему навстречу и кинулась на шею. Колесников от неожиданности покачнулся:

— Катюша, вы чуть не сбили меня с ног. — Он был тронут, но и чуть-чуть смущен ее порывом. — Впрочем, и в прямом, и в переносном смысле. Я, старый дурак, не в силах от вас отказаться, хотя, может быть, искалечу вам жизнь, стану обузой.

Он мягко отстранился и погладил ее по голове. Но в Кате все еще бушевала радость, она соскучилась по общению с ним, хотелось многое ему рассказать. Она снова настойчиво обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. И он сдался. Она почувствовала на спине его горячие ладони. Он бережно обнял ее и несколько раз осторожно поцеловал в щеку, в ухо, в шею. Катя ликовала, сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди. Так и не разжав рук, они медленно поднялись в гору.

— А в этом доме, представьте себе, Катя, живут люди, — вдруг сказал Колесников, кивая на развалины.

— Не может быть! — Катя была слегка задета, что в такую минуту он думает о чем-то постороннем.

Они обошли дом с другой стороны и убедились, что он обитаем: возле низенькой двери стояла детская коляска, из раскрытого окна доносились голоса и запахи кухни.

— Здесь нет ни воды, ни отопления, одни сырые стены. И таких домов в городе сотни! — говорил Колесников. — И никто из вас не заинтересовался этой проблемой, страданиями несчастных обитателей трущоб.

— Что толку! Все равно никто из нас не может им помочь, потому что такой материал нигде не напечатают. У нас все — о'кей! Нет и не может быть несчастных, бездомных.

Катя поспешила увести его подальше от злополучных домов. Колесников слишком общественный человек, он постоянно готов к работе и зорким глазом подмечает всякие неурядицы, неустроенность. А должен принадлежать только ей, по крайней мере в эти минуты.

— Вы считаете себя старым. Но почему же все женщины „вокруг — от девиц до зрелых матрон — без ума от вас? — В ее словах невольно прозвучал ревнивый упрек.

— Без ума — это не совсем точно сказано, — грустно улыбнулся Колесников. — Я сочувствую женщинам, жалею их, очень уж тяжело им живется. Большая часть наших тягот — на их плечах. Потому они ко мне и тянутся. Порой женщинам больше нужны дружба, понимание, забота, чем самая пылкая страсть.

Есть такая пословица: сладким будешь — расклюют, горьким будешь — расплюют. Вот вы сладкий, Сергей Петрович, и вас люди просто растаскивают по кускам, — не унималась ревнивая Катя, вспомнив, скольких женщин только на факультете он дарит своей дружбой. А ведь у него еще и другая жизнь — на телевидении, в газете. — А я хочу позаботиться о вас. Хочу, чтобы вечером вы возвращались в уютный дом, где вас ждут вкусный ужин, отдых, покой.

— Это заманчиво! — рассмеялся Колесников. — Чего-чего, а покоя у меня давно не было. Уж не делаете ли вы мне предложение, Катя?

— Нет! — замотала головой Катя. — Это вы мне сделаете предложение, а я буду думать, взвалить ли на свои слабые плечи такую обузу. Пожалуй, взвалю, чтобы вы и меня пожалели.

Катя возвращалась в школу уже в сумерках. Она так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как перед ней, словно из-под земли, выросла Зоя.

— Ой, Зойка, как ты меня напугала! Нельзя же так сваливаться на голову.

33
{"b":"29476","o":1}