Невзирая на то, что этот разговор происходил на собрании заговорщиков, Хоббс все равно стало неприятно, что имя капитана употребляется без упоминания его звания.

– По моим подсчетам, у нас есть двадцать пять часов для того, чтобы успеть развернуться, – сказала третий пилот Магус. – Ну, чуть больше. После разворота можно перейти на двенадцать g.

– Нет уж, спасибо, – буркнул Томпсон.

При любом росте ускорения нестабильность поля легкой гравитации возрастала в геометрической прогрессии.

– Что ж, в противном случае, – пожав плечами, продолжала Магус, – через тридцать часов мы будем обречены на встречу с риксским крейсером за пределами радиуса действия системы планетарной обороны.

«Интересно, – подумала Хоббс, – догадалась ли Магус произвести эти расчеты вручную?» Все компьютерные расчеты, даже если они носили сугубо бытовой характер, в обязательном порядке регистрировались.

– И как только это случится, мы тут же отправим на Родину срочное сообщение о том, что капитан покончил с собой, – вступил в разговор лейтенант Кинг. – Им тогда придется принять какое-то решение и ответить нам. Ответ придет сразу же, поскольку наш узел связи, что называется, на прямом проводе с Родиной.

– Но кто знает, насколько долго командование будет размышлять над решением? – спросила Магус.

Все четверо воззрились на Хоббс. Они знали, что до назначения на «Рысь» она работала в штабе. Хоббс нахмурилась. Ей случалось видеть, как сложнейшие, критически важные решения принимались почти мгновенно, но бывало и совсем наоборот – тянулись дни до того момента, когда наконец достигалось согласие. А решение спасти или потерять «Рысь» было настолько же политическим, насколько военным. Вопрос заключался в следующем: ждал ли хоть кто-нибудь теперь, что Зай воспользуется «клинком ошибки»? Существует ли, в зависимости от такого поворота событий, запасной план?

Однако даже это для Хоббс значения не имело. Для нее важнее было удержать заговорщиков от поспешных действий. Если они решат, что времени нет, управлять ими станет сложнее.

– Не имеет значения, много ли на это уйдет времени, – спокойно отозвалась Хоббс.

– Почему же? – поинтересовалась Магус.

Хоббс какое-то время в отчаянии пыталась найти ответ. Наконец нужные мысли пришли к ней.

– Если капитан Зай умрет, командование «Рысью» перейдет ко мне. И как только это случится, я сделаю разворот и запрошу новых распоряжений.

– Отлично, – обрадовался Томпсон.

– Но ведь тогда получится, что вы не выполните непосредственный приказ, – заметил Йен Ху. – Не так ли?

– Если нам велят продолжать атаку, у нас будет время занять ту или иную позицию. Но я не думаю, что такой приказ последует. Меня поблагодарят за то, что я оперативно приняла решение, не дожидаясь больших шишек.

Томпсон расхохотался.

– Хоббс! Ну, вы даете! А я-то думал, что вы меня сразу же после первого разговора бросите на съеденье капитану! А теперь желаете все взять на себя, так получается? Все, так сказать, почести?

– Почести – так себе, я бы сказала, – ответила Хоббс. – Лучше все определить проще: нам не придется слишком старательно заметать следы.

– О чем вы говорите? – спросил Ху. Вид у него стал совсем ошарашенный.

Магус посмотрела на юного лейтенанта.

– Старший помощник Хоббс не боится того, что командование может заподозрить бунт на борту «Рыси», поскольку доказать это будет не так-то просто. Она считает, что ее инициативу одобрят.

Ху устремил на Хоббс взгляд, полный нескрываемого ужаса. Он явно согласился участвовать во всем этом ради спасения «Рыси», а не для того, чтобы помочь кому-то продвинуться по службе. Видимо, ему была отвратительна мысль о том, что кто-то способен думать о будущем, забегать вперед нынешнего кризиса. Хоббс словно слышала его возражения: «В живых бы остаться, а вы!..»

«Хорошо, – решила она, – значит, нужно сосредоточить Ху на дальней перспективе». Далее если с этим заговором ничего не выйдет, все равно жизнь Ху с этих пор останется навсегда переломанной.

– Итак, в некое мгновение на протяжении ближайших двадцати четырех часов Лаурент Зай встретится с «клинком ошибки».

– Чем позднее, тем лучше, – добавила Хоббс. – Мое решение развернуть «Рысь» имело бы больше смысла, если бы у нас не осталось времени на получение новых распоряжений от командования флотом. Капитан сменяется с вахты послезавтра в девять пятьдесят, то есть – через двадцать два часа.

– Значит, мы обо всем договорились? – спросил Томпсон.

Наступила короткая пауза. Хоббс надеялась, что кто-нибудь хоть что-то скажет. Обязательно должна была прозвучать какая-то спокойная заключительная фраза, которая всех образумит. Она еще верила, что бунта можно избежать, что верные слова могли бы разрушить чары, сотканные Томпсоном. Но ей брать слово было ни в коем случае нельзя. Хоббс не должна была выдать истинную цель своего согласия участвовать в заговоре.

– Знаете, есть одна закавыка, – проговорил Ху.

Все молчали.

Юный лейтенант прокашлялся.

– Получится, что капитан Зай – трус. Будто бы его помиловали, а он с собой покончил только из-за того, что побоялся сражения с риксами.

Хоббс заметила, какое впечатление сказанное Ху произвело на остальных заговорщиков, и стала гадать, верные ли слова он подобрал.

Несколько секунд все молчали. Все они происходили из «серых» семейств. Для них посмертная слава была понятием, с которым не шутят. В мире, где правили ожившие мертвецы, к призракам прошлого относились всерьез.

Конечно же, последнее слово осталось за Томпсоном.

– Он и есть трус, – с горечью проговорил второй стрелок. – Он не смог применить «клинок ошибки». Вот почему мы все угодили в эту передрягу.

Магус кивнула, за ней – Кинг, и наконец – Ху. А потом они друг за другом соединили руки в середине маленького крута. Древний ритуал однокашников по академии выглядел странно, если учесть цель заговора. Но Хоббс присоединилась к остальным. Томпсон положил руку последним.

Решение было принято.

Когда завыла сирена, х_рд несколько мгновений простояла, не шевелясь и хладнокровно наблюдая за тем, как поведет себя толпа. Она обратила внимание на то, что звуки сирены раздаются с паузами в две секунды с частотой от пятнадцати до двадцати пяти тысяч герц. В начале звучания и в самом его конце синусоида волны уходила за пределы человеческого слуха. Она ныряла вниз настолько сильно, что отдавала в живот подобно удару пневматического молотка, а на пике высоты ее колебания могли бы разбить тонкое стекло.

Такой звук сирены был явно предназначен для того, чтобы парализовать любого, чей слух не был защищен. Большинство людей, успевших миновать зону действия «нюхача» и находившихся неподалеку от х_рд, закрыли уши ладонями. Колени у них подогнулись – как будто вдруг резко возросла гравитация. Некоторые просто рухнули на пол. Бедная Рана Хартер, страдавшая патологией головного мозга, опустилась вниз, как подкошенная.

Только двое охранников-милиционеров и имперский морской пехотинец устояли, на них сирена словно бы не подействовала. Х_рд ждала того мгновения, когда сработает их замедленная реакция. Все трое, как один, повернулись спиной к риксу, а лицом – к Ране Хартер, неподвижно лежавшей на полу в зоне действия «нюхача». Затем все трое выхватили оружие, включили дисплеи шлемов и заняли огневые позиции.

Порадовавшись их некомпетентности, х_рд приступила к действиям.

Сделав несколько шагов, она оказалась за спиной у морского пехотинца – единственного, кто представлял для рикса серьезную угрозу. Ее моноволоконный нож нашел зазор между краем шлема и нагрудником бронежилета. Нож был настолько острым (его толщина составляла шестнадцать молекул), что х_рд перерезала охраннику горло, не закапав себя кровью. Она расслышала бульканье под нагрудником, но этот предсмертный звук был заглушён воем сирены.

Двое милиционеров с излишней осторожностью подступали к Ране Хартер. Х_рд рванулась вперед, целясь в промежуток между ними. Один остановился, прислушался к голосу, зазвучавшему из динамиков внутри шлема. Кто-то в отделе тактического контроля заметил х_рд и предупредил об этом милиционеров. Этот человек опоздал.