Наконец офицер открыла дверь купе – что примечательно, без ключа и даже без голосовой команды. Рана робко вошла в купе следом за незнакомкой.

Купе оказалось очень красивым. На полу лежало мягко пружинящее покрытие янтарного цвета. Ступать по нему было приятно. Стены отделаны мрамором и тиком. Мебель здесь стояла сборно-разборная. Рана немного пришла в себя и догадалась, каким образом детали могут меняться местами, в результате чего столик и кресла превращаются в письменный стол и кровать. За широким окном мелькала тундра. Купе было куда вместительнее, чем комнатушка Раны в казармах в Галилео, где с ней жили еще три сотрудницы милиции. В окружении этой роскоши Рана опять занервничала: она твердо уверилась в том, что не справится с порученным ей особым заданием.

Девушка чувствовала себя такой виноватой, словно уже порядком напортачила.

– Садись.

Здесь, в тихом купе, Рана более внимательно прислушалась к странному акценту своей спутницы. Та говорила четко и старательно, с произношением обучающего компьютера. Но интонация была неверная – как у человека, который родился глухонемым и каким-то образом выучился произносить звуки, которые сам никогда не слышал.

Рана положила на пол рюкзак и села на указанный ей стул.

Офицер села напротив. Даже теперь, когда они обе сидели, та оставалась на дециметр выше Раны. Женщина сняла очки.

Рана ахнула. Глаза у незнакомки были искусственные. В них отражались пролетавшие за окном снега, и при этом поверхность глаз давала сиреневые отблески. Но ахнула Рана не из-за глаз.

Как только офицер сняла очки, Рана увидела форму ее лица. Что-то в этом лице было призрачно узнаваемое. Дело было не волосах – хотя они выглядели странно, а глаза казались какими-то инопланетянскими. Но линии подбородка и скул, а также высокий лоб до странности напоминали черты лица Раны.

Рана Хартер зажмурилась. Может быть, все это почудилось ей из-за того, что она так страшно нервничала и не выспалась? Может быть, это просто мгновенная галлюцинация, которая исчезнет, когда она откроет глаза? Но когда Рана открыла глаза, то увидела то же самое. Женщина и вправду очень походила на нее.

Ощущение было примерно такое, словно смотришься в электронное зеркало в кабинете косметической хирургии, где компьютер меняет тебе прическу и цвет глаз. Рану так зачаровало это зрелище, что она пальцем пошевелить не могла.

– Сотрудница милиции Рана Хартер, тебя избрали для выполнения очень важного задания.

И снова этот странный выговор – слова будто звучали ниоткуда, произносились никем.

– Да, мэм. А что… что за задание?

Женщина склонила голову к плечу, словно вопрос ее удивил. Еще немного помедлила и взглянула на экран своего портативного компьютера.

– На этот вопрос я сейчас не могу ответить. Но ты должна выполнять мои приказы.

– Да, мэм.

– Ты останешься в этом купе до тех пор, пока мы не доберемся до полюса. Понятно?

– Понятно, мэм.

Бесстрастный тон офицера немного успокоил Рану. Какое бы задание милиция ни придумала, приказы она пока получала ясные и четкие. Вот именно это Ране больше всего и нравилось в милиции. Не надо было ни о чем думать самой.

– В этом поезде ты не должна говорить ни с кем, кроме меня, Рана Хартер.

– Да, мэм, – ответила Рана. – А можно задать один вопрос?

Женщина промолчала, что Рана сочла разрешением.

– Кто вы такая, мэм? У меня в приказе не сказано…

Женщина сразу же прервала ее.

– Я – полковник Александра Херд, милиция Легиса-XV.

С этими словами она извлекла из кармана просторного пальто полковничий жетон.

Рана облизнула пересохшие губы. Прежде ей ни разу не доводилось видеть офицера милиции рангом старше капитана. Офицеры существовали для нее на непостижимом, мистическом уровне.

Но при этом она и не догадывалась о том, насколько они могут быть странными!

Полковник указала в угол купе, и от стены плавно отделилась раковина.

– Вымой волосы, – приказала она.

– Волосы? – оторопело переспросила Рана.

Полковник Херд достала из кармана нож, лезвие которого было почти до невидимости острым и угадывалось только потому, что, поблескивая, отражало белизну мелькавшего за окном снега. Резная рукоять ножа чем-то напоминала птичьи крылья. Полковник держала нож кончиками необычайно длинных и изящных пальцев.

– После того как ты вымоешь волосы, я их обрежу, – заявила полковник Херд.

– Я не понимаю…

– И еще я сделаю тебе маникюр, и ты хорошенько вымоешься.

– Что?

– Приказ.

Рана Хартер не нашлась, что ответить. Она совсем перестала мыслить логически, в сознании у нее воцарилась картина, чем-то похожая на мелькание пейзажа за окном. Так с ней бывало, когда приходилось решать сложные задачи: стремительный полет, а потом – момент ступора, после которого разрозненные, хаотичные данные вдруг обретали стройность и становились понятными.

Пока же она словно наблюдала за работой этой части своего сознания со стороны, следила за тем, как вихрь данных, подлежащих анализу, в бешеном темпе распадается на составные части, стремится преобразиться во что-то конкретное, подвергающееся оценке, цепляется за подробности… Форма ножа, смутно знакомая со времен изучения курса диагностики кораблей… Странный, безликий акцент, медленное, с усилием, произнесение слов… Сочетание волос, формы ногтей, кожи, нечеловеческие глаза… Птичьи движения, заставлявшие вспомнить о бликах солнца на велосипедных спицах… Запах лимонной травы… Музыка Баха, стремительно исполняемая на флейте…

По коже словно проехались острые когти – Рана вдруг испытала озарение.

Рану приучили докладывать о результатах холистических анализов быстро, проговаривать главные данные до того, как они осядут в глубинах мозга. Понимание оказалось таким острым и ярким, настолько шокирующим, что Рана не смогла сдержаться.

– Вы… ты рикс, да? – выпалила она. – Через тебя говорит гигантский разум. И ты хочешь…

Рана Хартер прикусила язык и мысленно выругала себя за глупость. Женщина пару мгновений не шевелилась и молчала, словно ожидала перевода. Взгляд Раны метался по купе в поисках оружия. Но под рукой не было ничего такого, чем можно было бы сразиться с по-птичьи стремительной и ловкой инопланетянкой, сидевшей напротив.

И тут Рана увидела повисший у нее над головой шнурок стоп-крана.

Она потянулась к шнурку, сжала прохладную медную рукоятку и с силой дернула. Рана думала, что сейчас же послышится визг тормозов и вой сирены.

Ничего не произошло.

Она откинулась на спинку стула.

«Гигантский разум, – подсказал девушке ее собственный разум. – Он везде».

– Ты хочешь притвориться мной, – не выдержала и проговорила вслух Рана.

– Да, – отозвалась женщина-рикс.

– Да, – эхом повторила Рана и вдруг ощутила странное облегчение. Весь день ей так хотелось поплакать, а она все сдерживала и сдерживала себя.

Рикс наклонилась вперед. Кончик одного из ее пальцев вдруг удлинился и… одним касанием она вогнала в предплечье Раны иглу.

Лишь мгновение Рана чувствовала боль, а потом все стало

очень

хорошо.

Текли минуты, и сплетение точек, символизировавшее риксский крейсер и его сопровождение, мало-помалу становилось все менее плотным. Облачко поменьше, обозначавшее «Рысь», тоже менялось, расплывалось – так, будто у капитана Зая начались проблемы со зрением.

Он рефлекторно моргнул, однако картинка на воздушном экране, отображавшая приближение противника, упорно продолжала расплываться. Оба звездолета выпустили целые флотилии вспомогательных кораблей – сотни боевых дронов, предназначенных для сбора разведывательной информации, атаки и проникновения на судно врага и уничтожения его дронов. «Рысь» и риксский корабль превратились в два величественных облака, медленно движущихся навстречу неотвратимому столкновению.

– Стоп, – приказал капитан Зай картинке.

Два облака, едва коснувшись друг друга, замерли.