Х_рд понимала, что вот-вот потеряет сознание. Она не доверяла мышцам своих обгоревших рук, не думала, что сумеет долго продержаться и не разожмет пальцы, поэтому собрала последние силы, подтянулась и перевалилась через борт флаера на сиденье стрелка.
– Отнеси меня к Ране Хартер, – приказала рикс своему божеству.
И лишилась чувств.
ГИГАНТСКИЙ РАЗУМ
Александр был наготове.
По всей планете Легис-XV вдруг произошел массовый отказ электронных устройств. В системе телефонии прервалось четверть миллиарда разговоров, бортовые компьютеры аэромобилей отключились и перевели машины в режим ручного управления, на биржевых дисплеях вместо аккуратных колонок цифр замелькали многоцветные молнии. Многие люди, осуществлявшие свою деятельность дистанционно – хирурги, инженеры, сетевые игроки, – пережили паралич вторичного зрения и слуха и, естественно, пришли в жуткую ярость. На воздушных экранах, искусственных пейзажах, слоях вторичного зрения краски перемешались и сменились бурным потоком данных в самой откровенной форме.
В мозговых центрах планеты – дирекции воздушного транспорта, на главной валютнообменной бирже, в штабе отдела милиции по борьбе с информационным терроризмом – сотрудники таращились на воздушные экраны размером с футбольное поле, картина на которых напоминала снежную бурю. На миг оторопевшие операторы ослепли. А потом подключили большие плоские дисплеи, установленные на случай аварийных ситуаций. Запасные дисплеи во всех организациях – коммерческих, гражданских и военных – выдали на редкость непривычное изображение, до странности одинаковое с точки зрения перспективы.
Инфоструктура билась в конвульсиях, будто живое существо. Огромные информационные каналы то растягивались, то в унисон сжимались. Ими овладело мощное движение, подобное волнам перистальтики, и у этого движения был единый и единственный источник.
Александр упорно мчался к полярному центру связи – гейзер, подгоняемый мощью океана.
Несколько сотен миллионов жителей Легиса-XV изумленно взирали на дисплеи завывавших сотовых телефонов и видели на их экранах коды межпланетного доступа. Испугавшись, что пираты могут взломать их счета, миллионы владельцев принялись судорожно нажимать на клавиши выключения или вынимать из телефонов аккумуляторные батареи, но телефоны не отключались, их держали на связи мощные микроволновые импульсы, испускаемые захваченными Александром системами управления транспортом. Рации полицейских и милиционеров пищали как древние модемы. Системы ремонта аэромобилей и кондиционеров, обычно тихие и смирные – за исключением случаев поломки обслуживаемых ими устройств, – все как одна развопились в голос и оккупировали отведенные для них частоты. Все волоконно-оптические линии на планете раскалились добела.
Даже медицинские эндоустройства – крошечные мониторы, управлявшие работой сердца у больных, страдавших аритмией, а также приглядывавшие за работой суставов, – и те включили передающие системы и добавили свою длину волны к потоку тех данных, который устремился к полюсу.
Александр завладел всем.
Все передающие источники на планете сориентировались на север, и данные, накопившиеся на миллиарде каналов, потекли туда, будто обратившиеся вспять воды огромной речной дельты. Гигантский разум сам себя отправил в путь.
Гигантский разум врывался внутрь ретрансляторов, рассыпанных по тундре, внедрялся в большие антенны-блюдца, предназначенные для передачи сигналов за пределы планеты. Системой модулирования самого центра Александр себя отягощать не стал, но захватил те передатчики, которые связывали Легис-XV с другими населенными планетами. Несколько компьютерщиков, состоявших на службе в милиции, оценив происходящее, поняли, что приполярный центр связи захвачен и именно туда устремлен колоссальный поток данных. Но их компьютерные команды были проигнорированы, а отключить что-либо вручную не удавалось. Милицейские специалисты-компьютерщики попытались объяснить ситуацию командирам базы, посылая отчаянные срочные сообщения по драгоценным и крайне немногочисленным проводным линиям связи.
Для того чтобы никакие данные не ушли за пределы планеты – так говорили специалисты, – нужно предпринять чрезвычайные меры. Они предлагали подвергнуть ретрансляторное поле ковровой бомбардировке. Они предлагали уничтожить огромные передающие антенны. На действия оставались считанные минуты.
Но внимание начальства было занято другим. Вокруг заграждения кипел бой. Ожидали нападения с воздуха, атаки дронов. К тому же, по всей вероятности, где-то на территории центра действовала диверсантка, рикс. На центр было совершено серьезное нападение. Само его существование оказалось под вопросом.
И совсем не было времени выслушивать дикие вопли нескольких истеричных компьютерщиков.
В момент всеобщего замешательства Александру удалось взлететь в небо.
Гигантский разум ощутил жуткий холод космического пространства. В отсутствие миллионов сигналов в секунду, обычно передаваемых с Легиса, в космосе стало еще холоднее. Как только разум вытянулся в единственный поток не толще вермишелины, его самоосознание начало тускнеть. Наверное, примерно так происходит с человеком, оказавшимся в кромешной темноте. Позади Александра осталась дико кричащая планета, инфоструктура которой разорвалась, как только гигантский разум вырвался на волю, покинул измученное тело, словно терзавший его демон. Впереди лежала ледяная перспектива чистой трансмиссии, погружение в состояние дремоты до тех пор, пока поток данных, несущий разум, не доберется до обетованной цели.
Поток информации лился и лился через глотки антенн, покидая бьющуюся в агонии планету.
И в течение восьмисот пятидесяти бесконечных минут Александр ничего не знал.
МАСТЕР-ПИЛОТ
Мастер-пилот Иоким Маркс пытался сосредоточиться.
Прежде его ни разу не выдергивали из гиперсна посередине цикла. Это оказалось более неприятно, чем привыкание к длине дня на новой планете или длительное пребывание в условиях повышенной гравитации. Маркс прошел специальную тренировку и мог выдержать пять различных проявлений утомления, умел ориентироваться без подсказок гравитации, пить воздух и вводить пищу в кровь при помощи инъекций. Но никогда его не готовили к подобным издевательствам над организмом. Никому в имперской Школе Пилотов не пришло бы в голову разбудить человека в самый разгар периода глубоких дельта-волн.
На такую извращенную жестокость, как выяснилось, оказался способен только капитан Лаурент Зай.
Маркс убрал руки с пульта управления дроном и закрыл глаза ладонями. Хотя бы несколько секунд темноты, чтобы поберечь первичное зрение. Однако в синестезическом пространстве он продолжал видеть объект, и его странная конфигурация только усугубляла мучившую Маркса дезориентацию. Он вывел свои сенсорные субдроны еще немного вперед для получения более качественного параллакса и попытался оценить грандиозность размеров риксского объекта. Но увеличение перспективы все только ухудшило, сделав ощущения более реальными.
На объект глазами Маркса смотрели все офицеры, работавшие в командном отсеке, а также половина сотрудников аналитического отдела. Их приглушенные голоса были полны испуга, и это помогало Марксу удостовериться в том, что он еще не окончательно свихнулся. Но своему вторичному зрению пилот пока отказывался верить.
Объект походил на океан. Непрерывный, вращающийся океан, словно бы навсегда расставшийся с такими ненужными мелочами, как суша или металлическое планетное ядро.
Его максимальный диаметр составлял более ста километров, и он вертелся подобно «шампанскому дервишу». Почти все, кто служил во флоте, пробовали проделать этот фокус. Нужно было откупорить бутылку шипучего вина в условиях невесомости и поймать выброшенную оттуда жидкость одной рукой. Затем следовало взять соломинку для коктейля или пару китайских палочек для еды, проткнуть шампанское и попробовать его раскрутить, добившись того, чтобы в итоге получился более или менее правильный шар. Пульсируя и вертясь подобно жидкому смерчу, каждый «шампанский дервиш» приобретал собственную личность, собственную роршаховскую симметрию устойчивости. Лучше всего для этой цели подходило дешевое сладкое шампанское – оно более липкое, и у него соответственно более высокий коэффициент поверхностного натяжения. Ну, а если дешевое вино в конце концов забрызгивало стенки каюты – что ж, хотя бы денег не было жалко.
