Спасательная операция опоздала. Риксский гигантский разум зародился внутри инфоструктуры Легиса – чужеродное сознание завладело планетой-заложницей. Однако Александр был отрезан от «своих». Коммуникационный центр, расположенный на одном из полюсов Легиса, оставался в руках Империи. С помощью этого центра осуществлялась сверхсветовая межзвездная связь с планетой. Александр был одинок. Его надеждой стала единственная рикс–боевик, оставшаяся в живых после проведения спасательной операции. С помощью вездесущего Александра и своей заложницы и возлюбленной Раны Хартер эта рикс незамеченной пробралась на дальний север, чтобы там ожидать нового приказа от гигантского разума.

На борту «Рыси» капитану Лауренту Заю пришлось столкнуться с мятежом. «Серые» члены экипажа фрегата попытались навязать ему «клинок ошибки». И хотя капитану и его талантливому и прозорливому старшему помощнику Кэтри Хоббс удалось без труда подавить мятеж, вскоре возникла гораздо более опасная угроза. Еще один риксский корабль – боевой крейсер с огневой мощью, намного превышающей возможности «Рыси», вошел в систему Легиса. Официально Император даровал Заю прощение в Ошибке Крови, но при этом отдал приказ вступить в бой с риксским крейсером, дабы не позволить риксам выйти на связь с гигантским разумом. Эта миссия граничила с самоубийством, что, конечно, хорошо понимал Император.

Несомненно, Лаурент Зай не мог и представить себе той судьбы, какая ожидала Легис в случае неудачи «Рыси».

По всей вероятности, Император планировал ядерную атаку с того самого момента, как на Легисе зародился риксский гигантский разум. Полное уничтожение инфоструктуры этой планеты сулило Императору троякую выгоду. Он получал возможность истребить гигантский разум, уберечь Империю от новой дорогостоящей войны с риксами и, что самое главное, сохранить тайну, которая лежала в основе его власти в течение шестнадцати столетий. Этой тайной Александр завладел в первые же часы после своего рождения. Несмотря на возражения сенатора Оксам и антиимперских партий, «карманный» военный совет Императора минимальным большинством голосов одобрил атаку на Легис и обеспечил политическое прикрытие этого акта отчаяния.

Однако Лауренту Заю и «Рыси» сопутствовали большие успех и удача, чем кто-либо мог ожидать.

«Рысь» увеличивалась в размерах, росла в пространстве.

Раскрылась энергетическая оболочка фрегата и, поблескивая, растянулась на восемьдесят квадратных километров. Оболочка отчасти обладала характеристиками поля, но имела и вполне материальные детали в виде многочисленных рядов крошечных машин. Под действием легкой гравитации эти машины выстроились шестиугольником. Энергетическая оболочка поблескивала в лучах солнца Легиса, сверкала, словно нимб вокруг головы какого-то безумного божества, шевелилась, будто перья призрачного, прозрачного павлина, собравшегося покрасоваться перед своей павой. Во время боя эта оболочка могла выдавать десять тысяч гигаватт в секунду и становилась подобна гигантскому кружевному вееру, полыхавшему настолько ярко, что тот, кто взглянул бы на него невооруженным глазом с расстояния в две тысячи километров, мог мгновенно ослепнуть.

Орудийные башни четырех фотонных пушек отделились от обшивки фрегата, к которой крепились с помощью гиперуглеродных шарниров. Эти шарниры напоминали капитану Заю железные конструкции древних консольных мостов. От сопутствующей радиации пушек «Рысь» была защищена двадцатисантиметровой обшивкой. Пушки отодвинулись от корабля на четыре километра. Стрельба из них на экипаже «Рыси» особо сказаться не могла и грозила людям только самыми легкими и излечимыми формами рака. Если бы орудийным башням в процессе боя понадобилось отсоединиться, они бы превратились в спутники «Рыси» и вполне могли передвигаться автономно, так как обладали солидным запасом рабочего тела для реактивного двигателя. С безопасного расстояния в несколько тысяч километров этим орудиям можно было дать приказ взорваться. Тогда в них пошла бы цепная реакция и они выпустили бы по врагу последние, наиболее смертоносные ядерные залпы. Безусловно, фотонные пушки можно было взорвать и на небольшом удалении, и тогда они уничтожили бы корабль-матку и он погиб бы, озаренный лучами предсмертного сияния.

Таков был один из стандартных вариантов самоуничтожения фрегата.

Из днища «Рыси» выехали и телескопически растянулись на полную длину – тысячу девятьсот метров – магнитные рельсы, с помощью которых осуществлялся запуск флотилии дронов. Вдоль рельсов полетело несколько крупных дронов-разведчиков, эскадрилья таранных истребителей и целая армия «пескоструйщиков». Таранные истребители, ощетинившиеся дротиками, напоминали стаю возбужденных дикобразов. Каждый из этих дротиков нес достаточно топлива для того, чтобы почти за секунду разогнаться до двух тысяч g. «Пескоструйщики» были нагружены десятками самоуправляемых канистр. Керамическая оболочка этих канистр была устроена так, что в нужное время сама по себе разваливалась. При высокой относительной скорости предстоящего сражения алмазный гравий должен был стать самым эффективным оружием Зая в деле уничтожения громадной антенны риксского крейсера.

На рельсовой палубе ровными штабелями выстроились дроны других типов – в строгом, четко рассчитанном порядке, предусматривавшем очередность их использования в бою. Абордажные дроны-невидимки, радиоловушки, минные тральщики, удаленно пилотируемые истребители, дроны ближней обороны – все ждали своего часа. Последним предполагалось сбросить единственный дрон-буй. Его можно было запустить даже в том случае, если бы у «Рыси» совсем не осталось энергии, и разогнать с помощью взрывных устройств узконаправленного действия, вмонтированных в персональный запасной рельс этого дрона. Дрон-буй уже работал и непрерывно обновлял свою копию вахтенного журнала за последние два часа. Эти файлы дрон должен был попытаться передать имперскому командованию в случае гибели «Рыси».

«Когда нас уничтожат», – мысленно поправил себя капитан Лаурент Зай. Его корабль вряд ли мог устоять в предстоящем сражении. Лучше было смириться с этой мыслью. Риксский крейсер превосходил «Рысь» и энергетически, и боевой мощью. Члены экипажа риксского боевого корабля были более мобильны, а со всеми системами крейсера их соединяла настолько прочная связь, что точная линия границы между людьми и машинами была скорее темой для философского диспута, нежели для военной стратегии. Риксы во многом превосходили обычных людей – в скорости передвижения, в физической силе. Они лучше переносили тяжелые перегрузки. И уж конечно, риксы совсем не боялись смерти, для них гибель в бою была не более заметна, чем утрата нескольких клеток головного мозга после выпитого бокала вина.

Зай наблюдал за тем, как работает команда на капитанском мостике. Шла подготовка «Рыси» в новой конфигурации к возобновлению ускорения. Сейчас на корабле царила невесомость. Перестройка фрегата должна была окончательно завершиться, чтобы потом он мог быть подвергнут перегрузкам. Отмена ускорения хотя бы на несколько часов воспринималась с облегчением. В начале настоящей схватки «Рысь» должна была приступить к маневрированию. Направление движения корабля и параметры ускорения будут непрерывно меняться. По сравнению с этим хаосом последние две недели полета с устойчивым высоким ускорением могли показаться развлекательным круизом.

Капитан Зай гадал, не осталось ли в экипаже его корабля искры мятежа. По меньшей мере двое заговорщиков ускользнули из западни, подготовленной им и Хоббс. Не было ли еще кого-нибудь? Все младшие офицеры наверняка понимали, что победить в предстоящей битве невозможно. Они отлично знали о возможностях риксского крейсера и догадывались о том, что боевая конфигурация «Рыси» предназначена для нанесения максимального урона противнику, а не для самосохранения. Зай и старший помощник Хоббс вывели систему нападения фрегата на полную мощность, пожертвовав при этом системой обороны. Весь арсенал фрегата предполагалось пустить в ход ради уничтожения приемной антенны риксского крейсера. Теперь, когда весь экипаж «Рыси» был рассредоточен по боевым постам, даже младшие офицеры наверняка могли заметить вокруг себя целый ряд дурных предзнаменований.