В одержимости Найлз нисколько не уступал Императору, как теперь понимала Оксам. Просматривая тысячу новостных каналов в поисках любой возможности обрести преимущество над «серыми», Найлз осуществлял свою медленную месть бессмертному врагу.

– Да, мы с тобой одинаковы, сенатор, – сказал Найлз. – Мы больше любим живых, нежели почитаем мертвых. И я рад тому, что Лаурент Зай жив.

– Спасибо, Роджер.

– Но все же сделай доброе дело для всех нас и будь осторожна, сенатор, чтобы и ты была жива к возвращению капитана.

Нара Оксам спокойно улыбнулась. В словах Найлза она уловила свою новообретенную власть.

– Не волнуйся за меня, Роджер. Будут и еще моральные победы.

Капитан Зай недовольно глянул на светящийся воздушный экран.

Командный отсек снова ожил, наполнился голосами и парящими в воздухе рунами синестезии, оживляемыми с помощью условных интерфейсных жестов. Хватало и обычной жестикуляции: кто-то в отчаянии разводил руками, кто-то указывал на что-то пальцем, кто-то потрясал кулаками.

Воздушный экран демонстрировал новую конфигурацию фрегата. После боя «Рысь» становилась совсем другим кораблем. Исчезли артиллерийские отсеки, палубы, заполненные дронами, пусковые отсеки и долгие ряды ожоговых коек. Снова появились каюты членов экипажа и зоны отдыха. Для передвижения тяжелых предметов вверх и вниз по кораблю были созданы длинные коридоры, в которых царила невесомость, появились громадные новые пустые участки, предназначенные для разрезания на куски поврежденных частей обшивки и переборок.

Зай покачал головой. Его корабль наполовину превратился в груду мусора.

То, что не было разрушено во время боя, доламывали ремонтные бригады. Это было так похоже на каннибализм, на кражу у Петра, дабы вернуть долг Павлу. Если бы «Рыси» пришлось встретиться с противником сейчас, она оказалась бы совершенно беззащитна. Но фрегат ушел далеко от риксского крейсера. Противник продолжал преследовать «Рысь», крейсер шел с максимальным возможным ускорением в шесть g, но для того, чтобы покрыть разницу в скоростях между кораблями, равнявшуюся трем тысячам километров в секунду, риксам потребовалось бы полдня, а за это время фрегат ушел бы вперед на семьдесят пять миллионов километров. После выравнивания векторов риксам потребовалось бы еще полдня для того, чтобы нагнать «Рысь».

И задолго до этого момента фрегат должен был уже восстановить свою маневренность.

Главный ядерный двигатель во время сражения не пострадал. Но он остался единственным на борту «Рыси» средством получения энергии. Генератор сингулярности – дополнительный источник энергии фрегата – находился в рабочем состоянии, но ему недоставало кожуха, снятого инженерной бригадой под командованием Фрика. Если бы генератор сейчас был включен, не хватило бы контрмассы, чтобы удержать на месте черную дыру. По всему фрегату собирали броневую сталь, чтобы соорудить новый кожух, но из-за этого приходилось жертвовать защитой огневых точек.

В общем, все оборонительные системы фрегата оставляли желать лучшего. Потеряв носовую часть, корабль лишился передней брони. Теперь для того, чтобы осуществлять защиту корабля в этой его части, пришлось устроить круглосуточное дежурство двух артиллерийских батарей, которые занимались тем, что выслеживали и расстреливали все метеориты, грозящие оголенному фрегату. «Стайники» повредили палубу, где хранились дроны, а рельс, предназначенный для их запуска, был сломан во время последней отчаянной попытки фрегата обрести ускорение, поэтому «Рысь» потеряла возможность выпускать большую флотилию оборонительных дронов. Но что самое худшее – корабль лишился энергопоглощающей оболочки. Она исчезла, разлетелась по космосу на миллионы километров.

Совсем мало брони. Нет возможности выпустить тучу дронов-защитников. Энергопоглощающей оболочки тоже нет. Зай с тоской думал об этом. Что было бы, если бы сейчас по фрегату выстрелили из кинетического или лучевого орудия. Что? Зай не знал ответа.

Кроме того, сильно пострадали процессоры бортовых компьютеров. Ни одна из специфических подсистем не была утрачена, поскольку вся система в целом разрабатывалась, предусматривая возможность «плавного дегрейда». Изображение и звук в пространстве синестезии работали с небольшими помехами, экспертный компьютер барахлил, корабль медленнее реагировал на условные жесты – это напоминало противные задержки в разговоре при посредстве спутниковой связи.

В передней четверти корабля царил вакуум, там следовало заделать трещины в переборке грузовой палубы. Вещество крепче броневого сплава для обшивки звездолетов в Империи не производилось, но когда этот сплав получал повреждения, о былой его крепости следовало забыть. До тех пор, пока нос корабля пребывал в таком плачевном состоянии, никому в здравом уме не пришло бы в голову соваться за переборку носового артиллерийского отсека без тяжелого скафандра.

Помимо всего прочего, на борту фрегата поселился неприятный запах. Не хватало воды и азото-кислородной смеси, а цистерны с бактериальной средой – основой биосферы «Рыси» – получили повреждения. Обширные участки жилой зоны экипажа были покрыты бурно разросшейся плесенью. Руководителя службы биопереработки, убитого во время атаки «стайников», реанимировали, но отмеченные почетом воскрешения мертвецы никогда не сохраняют той практичности ума, которой славились при жизни. Сэмьюэль Вриз испытывал огромную любовь к бонсай и достиг больших успехов в их выращивании в условиях низкой силы тяжести. Лаурент Зай был слишком «серым» для того, чтобы отдавать бессмертному строгие приказы. В итоге Вриз уделял своим возлюбленным деревцам гораздо больше внимания, нежели вверенной его попечению экосистеме корабля. Короче говоря, до захода в порт на борту «Рыси» ввели экономию воды. В душе, словом, было не поплескаться.

Но хотя бы все дышали.

Почти все.

Зай потерял тридцать два человека из своего экипажа. При атаке «стайников» погибли девятеро, двадцать один – когда риксы обработали «Рысь» лучевым оружием. Прицельный лазер врагов проделал сквозную дыру в боку фрегата, в отсеке вспыхнул пожар. При последней атаке хаотические гравитоны одарили половину экипажа различными формами рака. Корабельные медики пока продолжали вводить особо сильно пострадавшим нанолекарства. Однако следует отметить, что это был второй этап лечения: данные наноустройства выводили из организма пациентов своих чуть более крупных сородичей, которые занимались непосредственным поглощением тканей, омертвевших после гравитационного ожога. В то время, когда старший помощник Хоббс по заданию капитана продвигалась к бригаде Фрика, на нее напала и тем самым выдала себя еще одна мятежница. Она пыталась убить Хоббс, но в итоге сама погибла от декомпрессии. Ну и конечно, Телмор Бигз – инженер-сержант, спасший «Рысь». Истинный герой. К сожалению, Бигза, так же как и половину тех, кто пострадал во время лазерной атаки, и восьмерых членов экипажа, убитых «стайниками», реанимировать было невозможно. От тела Бигза ничего не осталось, кроме экзотических фотонов, составлявших шар, расширяющийся со скоростью константы c. Вероятно, лет через пятнадцать какая-нибудь дальнозоркая антенна на его родной планете Иррин могла бы заметить вспышку, ставшую свидетельством смерти Бигза.

И все же «Рысь» выполнила возложенную на нее задачу.

За несколько часов, истекших со времени сражения, масштабы одержанной победы – и удачи, конечно – наконец улеглись в измученном разуме капитана Зая. Они уничтожили принимающую антенну риксского крейсера, предотвратили контакт между вражеским кораблем и гигантским разумом, оккупировавшим планету Легис. И при этом они все еще были живы.

Капитан Лаурент Зай дожил до того момента, когда ему было даровано монаршее помилование, он уцелел, хотя на его жизнь покушались мятежники и несмотря на то, что ему было поручено самоубийственное задание. Ему следовало поблагодарить Иокима Маркса, Кэтри Хоббс и, конечно же, Телмора Бигза. Но война продолжалась. Все жертвы, все блестящие таланты подчиненных Зая оказались бы напрасными, если бы он сам и его корабль не сумели справиться со злобой риксов и с недовольством Его императорского величества.