«Ну да ладно, – радостно подумал Бигз, – закрепился-то я правильно. Так что в том, что я в открытый космос угодил, – не моя вина».

А потом он увидел кое-что еще. Что-то летало в космосе.

Очень далеко, на самом краю затуманенного поля зрения Бигза. Темный силуэт с мерцающими очертаниями. Вроде бы круглый, а не удлиненный, как «Рысь». Но может быть, он видел корабль спереди? Тогда все сходилось. Ведь его же с носа в космос выбросило.

«Неплохо было бы подобраться поближе к дому», – подумал Бигз. Если корабль получил серьезные повреждения (а оно наверняка так и было), то оказавшегося за бортом члена экипажа намного легче спасти, если он очутится поближе к фрегату.

Бигз снова воспользовался портативным реактивным двигателем, запустил его, выставив под нужным углом, и сосчитал до двадцати. Да, он явно приближался к объекту. Стали видны гладкие металлические контуры. Он не обманулся и не принял за корабль громадный далекий планетоид. Объект имел искусственное происхождение.

Это наверняка была «Рысь».

Сержант Телмор Бигз снова запустил двигатель и улыбнулся.

Он летел домой.

Старший помощник Хоббс стремительно промчалась по последнему коридору, ведущему к переборке, за которой начинался грузовой отсек. Поток утекающего воздуха тянул ее за собой. Хоббс пристегнулась ремнем к ближайшей скобе и только потом отсоединила с помощью дистанционного пульта свой страховочный фал от предыдущей скобы.

Шум урагана затихал, но Хоббс решила не уповать на лучшее. Так уже было, а потом ветер снова резко усилился, словно открылась новая пробоина. Последнюю по-настоящему целую переборку Хоббс видела в артиллерийском отсеке.

Она посмотрела на манометр. Индикатор показывал почти абсолютный вакуум. Плохой знак, но поскольку в этой части «Рыси» вряд ли оставался воздух, новая декомпрессия фрегату пока не грозила.

Хоббс развернулась и увидела перед собой люк, ведущий на грузовую палубу. Еще один прыжок – и она окажется рядом с люком. Люк был открыт.

Она приготовилась к худшему – к зрелищу изуродованных тел посреди обломков броневой стали, но когда добралась до люка и заглянула в него, то не смогла поверить собственным глазам.

Она увидела тьму… и звезды.

Грузового отсека не было.

Кэтри подтянулась и оказалась по другую сторону переборки. В ужасе она обвела глазами огромный круг растрескавшейся переборки, белевший под звездным небом.

На ее плечо легла рука.

– Старший помощник? – послышался внутри гермошлема Хоббс удивленный голос.

Хоббс обернулась и увидела инженера-сержанта. Женщина была жива, здорова и не испугана. Даже в тяжелом скафандре было заметно, как атлетически она сложена.

Сержант сделала знак, и Хоббс посмотрела в ту сторону, куда та указывала.

Судя по всему, здесь находилась вся инженерная бригада. Люди сгрудились возле переборки. Хоббс облегченно вздохнула.

К ней приблизилась фигура в скафандре. Уотсон Фрик. Главный бортинженер.

Они прижались друг к другу антеннами гермошлемов.

– Что творит Зай, черт бы его побрал? – гневно вопросил инженер.

– Нам нужно было срочно развернуться и уйти, Фрик, – объяснила Хоббс. – Риксы обнаружили наш след – замерзшую воду. Они могли того и гляди найти нас по этому следу.

– Но почему обязательно надо было устраивать такой рывок! У меня человек за борт улетел!

Главный инженер кричал, а на глазах у него стояли слезы. Он схватил Хоббс за плечи. Кэтри уже была готова начать отбиваться, но Фрик взял себя в руки.

– Вы запустили дрона-буя, да? – спросил он. Хоббс кивнула.

– Нам потребовалось механическое ускорение, настолько сильное, насколько возможно. В качестве реактивной массы мы должны были использовать твердый объект. Если бы мы снова распылили воду, риксы бы опять нас засекли. Они искали лучами лазеров кристаллики льда и шли по следу за «Рысью».

Фрик на миг задумался, потом выругался и коротко понимающе кивнул.

– Но мы никак не ожидали, что в грузовом отсеке треснет обшивка, – сказала Хоббс.

Фрик покачал головой.

– Это не должно было случиться. Но тут оказались тонюсенькие трещинки, не толще волоска – их проделали вирусы. Видимо, они угодили в обшивку во время атаки «стайников». Этот участок обшивки, – добавил он, указав на то, что еще совсем недавно было полом грузового отсека, – продолжает грызть кавитация.

Хоббс кивнула. На то, чтобы зарегистрировать все повреждения, нанесенные «стайниками», у них было меньше двадцати минут. Видимо, один из снарядов оставил в обшивке поедающие металл наноустройства.

– Вот почему вы открыли этот люк, – проговорила она.

Фрик опустил голову.

– Одно из двух: либо медленная утечка, либо еще один взрыв. Если бы мы столкнулись с неуправляемой декомпрессией, мы бы потеряли и переборку в артиллерийском отсеке, и так далее – по всему кораблю.

Кэтри Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком, представив себе, как трескается одна переборка за другой – так вода ломала переборки легендарного «Титаника».

Она обшарила взглядом переборку и увидела трещины, избороздившие ее поверхность. Трещины расползались клином – так выглядит с большой высоты дельта реки.

– Фрик, она выдержит еще один поворот?

– Еще один что?!

– Капитану нужно еще раз развернуть фрегат, чтобы мы опять оказались нос к носу с риксским крейсером.

– Господи, помилуй, – прошептал Фрик.

Хоббс взглянула на механические часы на запястье. Часы продолжали идти даже в открытом космосе.

– Пилоты начнут разворот через сорок три секунды, – сказала она. – Но с ускорением всего в одну двадцатую g, как вы просили.

– Нет! Слишком много! – воскликнул Фрик. – Для центра корабля это ерунда, а здесь ощущается намного сильнее.

Хоббс растерянно покачала головой. Она не понимала, о чем говорит бортинженер.

– Вы когда-нибудь кнутом махали? – спросил Фрик.

Хоббс нахмурилась. Она припомнила игру – рискованный маневр при нулевой силе тяжести, который заново изобретал каждый успешный класс в академии. Длинная цепочка курсантов бралась за руки в большом спортивном зале на учебной орбитальной станции и начинала раскручиваться. Если ты оказывался посередине, то двигался едва-едва, но при этом ощущал, с какой силой тебя тянет в обе стороны. Те курсанты, которым довелось оказаться на краях цепочки, летали с невероятной скоростью. А когда цепочка распадалась, они ударялись о стенки – будто вылетали из пушки. Игра обычно заканчивалась парой-тройкой переломанных ключиц, а то и трещиной в черепе, и ее строго-настрого запрещали – до тех пор, пока в будущем году новички не открывали для себя это ни с чем не сравнимое удовольствие.

Старший помощник, широко раскрыв глаза, смотрела на растрескавшуюся переборку.

– Что произойдет, Фрик?

Главный бортинженер взглянул на трещины и зажмурился. Его губы шевелились. Похоже, он проговаривал вслух какое-то сложное уравнение. Потом он оттолкнулся от переборки, чтобы осмотреть ее целиком.

Хоббс посмотрела на часы капитана Зая. Оставалось двадцать восемь секунд до начала третьего маневра. Зай наверняка знал, что грузовой отсек получил повреждения. Даже пассивно работающие датчики должны были зарегистрировать отрыв значительной массы металла и потерю большого объема кислорода.

Но капитан не догадывался о том, что структурные изменения коснулись следующей переборки. Сейчас, в режиме затемнения, не работали внутренние датчики. В командном отсеке понятия не имели о вирусной кавитации. А кто знал, как далеко зашло заражение металла? Вполне могло быть и так, что инфекция поразила все переборки.

Не откажется ли Зай от задуманного и согласованного с Хоббс плана?

Двадцать секунд.

Старший помощник подлетела к Фрику и коснулась своей антенной антенны на его гермошлеме.

– Главный инженер, докладывайте!

Фрик открыл глаза.

– При таком маневре у «Рыси» окончательно оторвется нос, – сказал он. – Мы потеряем по меньшей мере носовой артиллерийский отсек. А может, и того больше.