— Нет, — ответил Трушкин. — Только ты все равно не переживай. Не ты первый, не ты последний. — Трушкин явно имел в виду сцену, которая минуту назад произошла между Корольковым и Кренделем. Он, Трушкин, сидел тогда рядом с Лехой — тише воды, ниже травы, а когда Леха очнулся от раздумий, Трушкина рядом уже не было.

Корольков не выдержал:

— Это я-то буду переживать? Ха! А ты фингал видел?

— Какой фингал?

— У Кренделя… Моя работа.

— Что?!!

Леха принял очень скромный вид. Вот так, по-видимому, и должен выглядеть настоящий герой: уж если что-то сделал, так сделал, замалчивать подвиг не станет, но пусть только кто-нибудь попробует обвинить его в хвастовстве…

— Он же тебя уроет, — мотал головой Славка. — Он всем рассказывает совсем другое. Мол, у его отца были разборки…

— Какие такие разборки?

— Ну… крутые разборки. Как в фильмах. — И Славка сообщил все, что слышал о встрече обоих Кренделей с ужасным Бэдей.

— Трендеж это, полный, — рассердился Леха. — Это я Мишке фингал поставил, в первый же день, когда мы переехали… — И он тоже рассказал — свою историю. Разумеется, без упоминания о матрасе и пятне.

Славка слушал, раскрыв рот.

— Я тебе не завидую, — сказал он в конце. — Держи лучше язык за зубами.

— Может, еще расскажешь, чего я должен бояться? — Корольков нахмурился. — Вообще, кто он такой этот Крендель?

— Хорошо, — ответил Трушкин, — расскажу.

Но тут прозвенел звонок на урок.

Мишка со своим дружком, запыхавшиеся, появились за секунду до училки. Леха вспомнил, что в коридоре он их не видел. И где у них были дела?

Крендель и его приятель Вадим Дроздовский, по кличке Блэкмор, обежали на перемене чуть ли не всю школу, чтобы предупредить нескольких своих дружков, учащихся в разных классах, что сегодня их всех ждет работа.

— Какая работа? — поинтересовался здоровый и туповатый Колька Череповец из 9 «А» класса. Колька, которого все звали Черепом, учился вместе с Кренделем в прошлом году. Череп до сих пор с радостью был готов во всем подчиняться Мишке.

— Нужно встретить одного новенького, — начал разговор Блэкмор.

— Замочить Моченого, — загадочно произнес Мишка. — Собираемся после пятого урока. Ты знаешь, где.

Череп замыкал список тех, кого нужно было предупредить. Мишка Крендель и Блэкмор перебросились с ним еще парой фраз, после чего во все ноги припустили назад — если бы они опоздали к началу урока, то Маргарита Игоревна устроила бы им сейчас примерно то, что они сами хотели сделать позже с маменькиным сынком.

Славка Трушкин стал рассказывать о положении дел в классе и во дворе не раньше, чем кончилась география. Он выдавал информацию малыми порциями, делая между этими порциями большие перерывы, во время которых вовсю строил из себя прилежного ученика.

На истории, которая была третьим уроком, Трушкин рассказал Лехе Королькову о себе.

На физике — о первой красавице класса, школы «и вообще» Анжеле Жмойдяк.

А на русской литературе, наконец, добрались и до Кренделя.

— Он тут всех достал, абсолютно, — сказал Трушкин. — У тебя еще денег не требовал? Потребует. Увидит тебя с булкой — отберет. Если ему скучно — морду начистит, это у него запросто. Или вот что еще… Рассказать? — Славка скривил губы.

Это было в прошлом учебном году. Сидел как-то Трушкин в школьной столовой — обедал. Салат — съел, суп — съел, занимался вторым и готовился перейти к третьему. Сидел он недалеко от буфета, где школьники, не желавшие заказывать обед, тратили мамины деньги на булочки, конфеты и прочие радости жизни. Славка поднял глаза и увидел Кренделя, тот стоял у буфета с ромовой бабой — то ли купил, то ли отобрал у кого. Мишка тоже заметил Трушкина. Увидев, что Славка — один за столом, Крендель довольно ухмыльнулся и направился к нему. (Очень живо представилась Лехе эта «фирменная» Мишкина ухмылочка.) «Салют, дохлячок. Компот еще не трогал?..» — «Не-ет…» Бедняга Трушкин не успел опомниться, как Крендель схватил его стакан и отхлебнул по-царски.

— Нет, ты представляешь? — выдохнул Славка, до слез впечатленный своим рассказом.

—А ты бы взял этот компот и выплеснул остатки ему в рожу, — деловито заметил Леха.

Трушкин, вздыхая, признался, что подумал об этом, но не отважился… И Крендель спокойно сожрал свою ромовую бабу со Слав-киным компотом и удалился, а перед Труш-киным остался пустой стакан с двумя сливовыми косточками на дне, их выплюнул Мишка.

«Слабак, — крутилось в голове Лехи, — ох, настоящий слабак…»

— Он тут достал всех не только в школе, но и во дворе, — со вздохом подвел итог рассказчик. — Он и тебя достанет, увидишь.

— В каком это дворе? — спросил Леха.

— Как в каком? — раздраженно спросил Славка. — В твоем, в моем. В нашем! Ты разве не из пятнадцатого дома?

— Из пятнадцатого, — отвечал удивленный Леха.

— Ну вот, — кивнул Трушкин. — Тут половина школы из нашего двора… Анжелка, например, — из тринадцатого дома, а Крендель — из девятнадцатого.

Мишкин отец, рассказал Славка, неплохо зарабатывает, работая в прокуратуре (это Трушкин знал точно), и регулярно подкидывает сынку бабки. Крендель на них купил видак, но это было год назад, а недавно Мишка приобрел крутую стереосистему JBL, стал собирать лазерные диски и заделался металлистом, но не просто, а главарем местной металлической тусовки.

— Один из его дружков, кстати, сейчас рядом с ним сидит, — продолжал Славка. — Блэкмором зовут, тоже порядочная сволочь… Только не оглядывайся!

— Ха, Блэкмор, — прошептал Корольков. — «Правильней бы его Дроздом звать, — думал он, — потому как вихлястый он какой-то, так и кажется, что ноги у него коленками назад».

А еще Леха узнал, что Крендель втихаря приударяет за рыжеволосой Анжелкой Жмойдяк, только никому об этом не стоит говорить, потому что, во-первых, Мишка этого не любит, а во-вторых, все и так знают.

— На нее, рыжую, конечно, много кто смотрел, — здесь Трушкин на секунду принял мечтательный вид. — Но теперь все, йок.

— Как — йок?

Славка коротко, нервно рассмеялся.

— Теперь Крендель учится в нашем классе. Он этому быстро конец положит… Только смотри, Корольков, — внезапно забеспокоился Трушкин, — не сказани об этом вслух, не простит!

— Кто не простит?

— Мишка.

— Кому?

— Мне. И тебе тоже.

Корольков посидел-посидел, да и заявил вдруг:

— А плевать я хотел на Кренделя.

— Что? — округлил глаза Трушкин.

— Что слышал, — сказал Леха. — Я ему один раз фингал поставил и еще поставлю. Если полезет. — Леху снова понесло: — Подумаешь, крутой, видали мы таких… За рыжей ухлестывает. Еще неизвестно, может, эта рыжая за другим бегать станет.

— У нее годовалый бультерьер, она за ним бегает, — возразил Славка.

— Да я не о том, — сказал Леха. — Вот за тобой, например, она станет бегать. Или за мной.

— Обалдел ты совсем, Корольков… Ты серьезно?

— А что?

— Если так — тогда прощайся с жизнью, парень. — Славка с сожалением глянул на соседа своими черными блестящими глазами.

— Не хнычь, — уверенно сказал Леха, сжимая под партой кулаки. — Посмотрим еще, кто кого. Трухлявый он в середине, этот Крендель, его запросто сбросить можно… — Корольков неожиданно улыбнулся: — А хочешь, докажу?..

И тут же Леха одернул себя, подумал: что он такое говорит, зачем ему все это?

Кренделю вовсе не было так интересно, как Лехе и Трушкину, в первый день школьных занятий. С Блэкмором — не поговорить, тот лишь угодливо хихикает над всеми Мишкиными шуточками, даже тупыми. И рожи корчит, по его мнению, свирепые.

Вот придурок.

То ли дело, новичок и этот, Славка Трушкин, самый забитый дохляк в классе. Они веселились. Крендель сверлил раздраженным взглядом их затылки и думал: «Уже спелись, образовали компанию. Все трендят, трендят, и есть о чем… Или о ком?» Страшное подозрение шевельнулось в душе Кренделя, когда Моченый несколько раз посмотрел на Анжелку Жмойдяк. Мишка заерзал.