С каждым мигом все яснее становилось: осторожные одолевают. Как бы ни старалась вождь, что бы ни говорил нгуаби, Великий Совет решит выжидать.

Так, наверное, и сталось бы, не появись Мгамба.

Ефрейтор вошел осторожно, стараясь быть незаметным. На цыпочках приблизился к Гдламини. Склонился к уху вождя.

Гомон заметно стих.

Дгаамвами встала, и ни блики костра, ни полумрак не смогли скрыть бледности, выбелившей смуглые щеки.

— Уважаемый Совет, — слова давались ей с трудом. — Люди нгандва пришли в Дгахойемаро.

Кто-то, неразличимый в полумраке, изумленно охнул. Старейшины зашевелились, недоверчиво переглядываясь.

Чужаки в поселке! Но почему же тогда не было слышно предупреждающего визга страж-стрел?

Непостижимо…

— Они явились с востока, — голос Гдламини дрожал, а рука, стиснувшая пальцы Дмитрия, оказалась холодной и неприятно влажной. — Они вышли из топей Умкуту Мдла Мг'Мхаарра.

Вот теперь тишина стала вязкой, как смола мангара.

— Хой! — приглушенно воскликнул Мкиету, отмахиваясь от неведомого зла растопыренными пальцами. Десятки старейшин, людей суровых и неробких, видавших всякие виды, не сговариваясь, последовали его примеру, и в тревожном шепотке растекся стонущий шелест барабанчика дгаанги.

Умкуту Мдла…

Черные Трясины.

Никто и никогда еще не приходил оттуда в край дгаа!

Прокляты эти места.

В давние-давние дни, бродя по совсем еще юной Тверди, узрел светлый Тха-Онгуа нечто такое, чего и не мыслил создать. Не имела тварь ни облика, ни вида, но являла собой ужас и страх. Источала она ядовитую слизь и грозилась отравить Твердь и загадить Высь.

И понял Тха-Онгуа: сотворено существо предвечной Мглою, дабы не цвел пышным цветом Мир, задуманный творцом. А поняв, грозно повелел твари сгинуть. Но не подчинилась гнусная приказу, а напала на творца, кичась и бахвалясь.

И заступил путь отродью Мглы сильнорукий Тха-Онгуа, и бился с лишенной облика гадиной две вечности и еще половину вечности, но одолеть не сумел. Тогда, побежденный, побежал прочь. Злобное же создание, прозванное им Мг'Мхаарра, Неизбежность Смерти, преследовало бегущего по пятам, однако не могло настичь, как ни тщилось. И кипело оно злобою на быстроногого, не дающегося в пасть. И ярилось оно на себя самоё, не умеющее догнать. От той лютой злости и лопнуло — как раз там, где лежат ныне восточные рубежи священного края дгаа, куда нет дороги злу.

Лопнув же, растеклось оно черной слизью, и легла в тех местах непроходимая топь, прозванная Умкуту Мдла, Черная Трясина. Никто не обитает в стонущих дрягвах, кроме шестиногих тту'мхаарр, сгустков гноя, истекшего из чрева Неизбежности Смерти. На многоногих клешняс-тых червей в мужскую голень толщиной похожи они и бродят среди бочагов стаями. Лишь лучшие из лучших воинов дгаа рискуют охотиться на них, и каждый третий из таких смельчаков навеки остается в зыбучих топях. Зато удачники щеголяют в поясах из жесткой кожи тту'мхаарр, и никакая девушка дгаа не откажется подарить сладость запретного герою, живым вернувшемуся с просторов Умкуту Мдла…

Но разве много героев на свете?

Обычному же человеку не под силу пройти те места.

Чужому — тем более.

Вот почему со дней Красного Ветра не приходило в голову людям дгаа ставить порубежную стражу на востоке!

— Равнинных всего трое, отцы, — ощутив ответное пожатие, Гдламини собралась, и голос ее отвердел. — Они безоружны. Просят принять их для важных переговоров. Каково мнение Высокого Совета?

— Совет выслушает их, — тотчас откликнулся Мкиету. Это было против обычая, говорить прежде вождя, и глаза Гдлами гневно сощурились, но старейшины уже кивали в знак согласия, и поздно было осаживать наглеца. Дгаамвами выпрямилась.

— Быть по сему. Мгамба, введи гостей!

Десятки взглядом впились в дверной проем. Когда там возникла коренастая фигура в знакомом мундирчике, похожем на пижамку, Дмитрий напрягся, до боли сжав кулаки.

Вошедший неторопливо прошел в глубь мьюнд'донга и остановился в центре круга, образованного старейшинами. Десятка два жестяных блях, украшающих форму, слегка колыхались, и отсветы костра плясали на них, сбрасывая во мрак искры.

Плотно сбитый, бритый наголо человек огляделся по сторонам, привыкая к полумраку. Обнажил в широкой улыбке крупные, чуть выступающие вперед зубы. Вскинул два пальца к маленькой круглой шапочке без козырька и произнес на ломаном дгаанья, пришепетывая, как и надлежит уроженцу равнин:

— Да возрадуется Тха-Онгуа и потомство его! Я, сотник доблестного войска Сияющей Нгандвани, носитель скромного имени Ккугу Юмо, по воле Подпирающего Высь, да славится имя и облик его, приветствую вас, почтенные старики!

Покосившись на Гдламини, Дмитрий не без труда сдержал удивленный возглас. Невозможно было поверить, что эта суровая женщина, похожая на каменное изваяние, совсем еще недавно стонала и извивалась в его объятиях. Воистину, она была достойной дочерью своего отца, легендарного Дъямбъ'я г'ге Нхузи, чей взгляд заставлял съеживаться солнце…

— Мы не рады незваным гостям, чужой человек, но и не гоним приходящих с миром…

Далеко не все слова, произносимые Гдлами, были понятны Дмитрию. Гдламини говорила сейчас на клекочущем языке жителей равнины.

— Перед тобою я, вождь людей дгаа. Вот, рядом со мною, дгаангуаби. А вот — старейшины, самые уважаемые люди нашей земли. Что ты хочешь сказать нам?

— О! Ничтожный Ккугу Юмо склоняется в прах перед величием высокого собрания, — воскликнул сотник, не проявляя, впрочем, никакого желания кланяться. — Благородная вождь горных людей владеет речью Сияющей Нгандвани так, словно сама была рождена в семье нган-два! Похвально, почтенно… — он склонил набок круглую голову и, глядя на Дмитрия, улыбнулся еще шире. — Будет ли мне позволено сесть?..

— Садись!

Повинуясь взгляду мвами, мальчики-прислужники расстелили у ног вождя чистую циновку.

— Любезность к посланцу Подпирающего Высь есть почтение к самому Подпирающему Высь, — одобрительно произнес чужак, присев по-равнинному на карточки и все еще косясь на Дмитрия.

Он поворочался, расправил плечи, напыжился.

— Слушайте слово мое, горные друзья, и пусть никто не скажет потом, что не слышал! Величайший из великих Муй Тотьяга по воле Могучих шлет младшей сестре своей, владычице белых вершин, привет и предлагает ей руку дружбы и помощи. Мохнорылые уроды долго терзали предгорные земли, но теперь победоносные войска Подпирающего Высь несут вам, горные друзья, покой и безопасность. Живите же счастливо и беззаботно под ясным солнцем покровительства Сияющей Нгандвани!

Ккугу Юмо поднял палец, призывая слушателей к особому вниманию.

— Пресветлому Ситту Тиинка, Правой Руке Подпирающего Высь, доверено отныне охранять ваше благоденствие, горные друзья. Он, Начальник Границы, говорящий моими устами, приглашает великого вождя проследовать в свою ставку для Подписания договора о дружбе и принесения жертв. Отправимся в любое удобное для вождя и старейшин время…

Сотник наконец-то соизволил чуть склонить голову. Глаза его сощурились, не отрываясь от неподвижного лица Гдламини.

Скулы девушки заострились. :

— Прежде чем дать ответ, я, отвечающая за свой народ, должна знать: для чего нужен договор и кто кому должен помогать?

Похоже, пришелец ждал этого вопроса.

— Ситту Тиинка, Правая Рука Подпирающего Высь, говорит: условия почетны и легко исполнимы. Горные люди не должны мешать продвижению войск Сияющей Нгандвани и препятствовать перевозке того, что необходимо для строительства Священной Дороги. Вы должны сообщить нам о количестве воинов в поселках и их вооружении. И еще Ситту Тиинка говорит: мы освобождаем вас от немирных мохнорылых, от вас же требуется совсем немного — дайте проводников для наших воинов, дайте ваших мужчин, умеющих воевать в лесном предгорье, разорвите кощунственный союз с врагами Подпирающего Высь. Не сомневайтесь, горные друзья: ваши отряды будут с по-четом приняты в ряды непобедимых войск Подпирающего Высь. Они получат щедрые дары и награды!