Вечер надвигался чрезвычайно быстро, и доктор волей-неволей вынужден был решиться сделать привал до утра.

– Надо нам поискать подходящее место для спуска, – сказал он.

– Значит, Самуэль, ты все-таки решил спуститься? – отозвался Кеннеди.

– Да, я долго думал над планом, который нам надо будет привести в исполнение. Сейчас всего шесть часов, и у нас на это хватит времени. Джо, сбрось-ка якорь.

Джо немедленно выполнил приказ.

– Мы будем лететь над самыми вершинами вон того огромного леса и зацепимся за одно из деревьев, – сказал доктор, – я ни за что на свете не хотел бы в здешних местах провести ночь на земле.

– А можно будет вылезть, Самуэль? – спросил Кеннеди.

– Зачем? Повторяю: здесь нам очень опасно разделяться. К тому же я буду просить вас обоих помочь мне в трудной работе.

«Виктория», летевшая над густым лесом, едва не касаясь верхушек деревьев, вдруг остановилась. Ее якорь, наконец, зацепился. К ночи ветер совсем спал, и «Виктория» почти неподвижно повисла над зеленым морем сикоморов.

Фергюссон начал с того, что по звездам определил свое местонахождение. Оказалось, что они были на расстоянии миль двадцати пяти от Сенегала.

Отметив это на карте точкой, доктор сказал:

– Все, что мы можем сделать, друзья мои, – это переправиться через Сенегал. Но так как в нашем распоряжении не будет ни моста, ни лодки, нам надо во что бы то ни стало перебраться через реку на нашей «Виктории». Поэтому совершенно необходимо еще облегчить ее.

– Но я не вижу, что мы тут можем сделать, – сказал Кеннеди, все опасавшийся за свои ружья. – Единственный выход, по-моему, в том, чтобы кто-нибудь из нас пожертвовал собой, оставшись позади… И на этот раз я очень прошу эту честь оказать мне.

– Ну, вот еще! – воскликнул Джо. – Как будто я не привык…

– Тут, друг мой, – перебил его Кеннеди, – речь идет вовсе не о том, чтобы выброситься из «Виктории», а о том, чтобы пешком добраться до побережья океана. Я же хороший ходок, хороший стрелок…

– Никогда на это не соглашусь! – закричал Джо.

– Ваш спор совсем ни к чему, друзья мои, – вмешался Фергюссон. – Мне думается, что мы не дойдем до такой крайности. Но если даже и так, мы, конечно, не расстались бы, а все втроем попытались бы пешком пробраться через этот край.

– Хорошо сказано! – воскликнул Джо. – Маленькая прогулка, понятно, не повредила бы нам!

– Но раньше, – продолжал доктор, – мы прибегнем к последнему способу, чтобы облегчить нашу «Викторию».

– Что же это за способ? – спросил Кеннеди.

– Нужно избавиться от ящиков, соединенных с горелкой, а также от батареи Бунзена и змеевика. Ведь во всем этом около девятисот фунтов.

– Но, Самуэль, как же ты станешь расширять газ?

– Да я и не буду его расширять. Мы обойдемся без этого.

– А все-таки…

– Послушайте, друзья мои, – перебил доктор своего друга, – я самым точным образом высчитал, какая подъемная сила останется в нашем распоряжении. Она достаточна, чтобы поднять нас троих с тем немногим, что будет у нас в корзине. Все это, считая даже два якоря, которые я хотел бы сохранить, не будет весить и пятисот фунтов.

– Что тут говорить, дорогой Самуэль, ты лучше нас разбираешься в таких вопросах, – сказал охотник. – Один ты можешь верно оценить наше положение. Говори нам, что надо делать, и мы все исполним.

– К вашим услугам, мистер Самуэль, – присоединился к Кеннеди Джо.

– Повторяю, друзья мои, как ни серьезен этот шаг, но нам надо пожертвовать всеми нашими приборами.

– Ну, и пожертвуем ими! – поддержал его Кеннеди.

– Тогда за работу! – воскликнул Джо.

А работа была не из легких. Надо было разобрать механизм: сначала снять смесительную камеру, потом камеру нагрева с горелкой и, наконец, ящик, где происходило разложение воды. Трем аэронавтам едва удалось совместными усилиями оторвать все эти приборы от дна корзины, к которому они крепконакрепко были приделаны, но Кеннеди обладал огромной силой, Джо – ловкостью, а Самуэль – изобретательностью, и в конце концов они все-таки добились своего. Все приборы были выброшены за борт и исчезли, нанеся немалый урон листве сикоморов.

– Воображаю, как будут удивлены негры, найдя в своем лесу подобные вещицы! – заметил Джо, – Пожалуй, они способны сделать из них идолов.

Затем надо было заняться трубками, идущими в оболочку шара. Джо сейчас же взобрался на несколько футов выше корзины и там перерезал каучуковые соединения. Но с самими трубками дело было потруднее, так как верхние их концы были прикреплены с помощью латунных проволок к ободу клапана. Тут Джо проявил удивительную ловкость: босой, чтобы не повредить оболочки, он, несмотря на раскачивание шара, вскарабкался по сетке до верхушки «Виктории» и там, держась одной рукой, умудрился отвинтить наружные гайки, закреплявшие трубки. Эти трубки с легкостью отделились и были удалены через нижний придаток, отверстие которого Джо снова герметически закрыл. «Виктория», освободившись от значительного груза, распрямилась и сильно натянула веревку, привязанную к якорю.

К двенадцати часам ночи эта работа, потребовавшая стольких усилий, была благополучно закончена. Путешественники наскоро поужинали пеммиканом и холодным грогом, – ведь, увы, горелки в распоряжении Джо уже не было.

Джо и Кеннеди просто падали от усталости. Заметив это, Фергюссон сказал им:

– Теперь, друзья мои, укладывайтесь и спите, я же буду нести первую вахту. В два часа я разбужу Кеннеди, а он в четыре – Джо. В шесть утра мы должны вылететь, и да поможет нам небо в этот последний день.

Не заставляя себя просить, оба спутника доктора улеглись на дно корзины и мгновенно заснули крепчайшим сном.

Кругом все было спокойно. По временам несколько тучек набегало на луну. Находясь в последней четверти, она едва светила. Фергюссон, опершись на борт корзины, оглядывал окрестность. Он внимательно наблюдал за темной листвой, расстилавшейся под его ногами и скрывавшей от него землю. Малейший шум казался ему подозрительным, он искал объяснения даже легкому трепету листвы. Фергюссон был в том настроении, когда на ум идут тревожные мысли о всевозможных ужасах; одиночество еще обостряло эти смутные опасения. Преодолев столько препятствий и приближаясь к цели, он был взволнован, страхи его усилились, и ему казалось, что конец пути словно уносится от него.

К тому же положение путешественников было не из приятных. Находились они среди свирепых дикарей и располагали далеко не надежным способом передвижения. Прошло время, когда доктор мог полагаться на свою «Викторию» и проделывать на ней смелые маневры.

Фергюссону в его тревожном состоянии духа порой казалось, что до него доносится из леса какой-то неопределенный шум, а однажды между деревьями даже как будто блеснул огонек. Вооружившись подзорной трубой, он еще внимательнее стал всматриваться в темноту, но решительно ничего не увидел и не услышал. Очевидно, у него была галлюцинация. Он снова стал прислушиваться, но не мог уловить ни малейшего шума. В это время как раз заканчивалась его вахта, он разбудил Кеннеди и, наказав ему быть особенно бдительным, улегся подле Джо, спавшего мертвым сном. А Кеннеди, протирая слипавшиеся глаза, спокойно зажег свою трубку и, опершись на борт корзины, стал усиленно курить, чтобы этим разогнать одолевавший его сон.

Кругом царила мертвая тишина. Легкий ветерок слегка шевелил верхушки деревьев и, покачивая «Викторию», как бы убаюкивал сонного охотника. Тот изо всех сил старался стряхнуть с себя дремоту: поднимал отяжелевшие веки, таращил в темноте почти ничего не видевшие глаза, но в конце концов, поддавшись непреодолимой усталости, все-таки заснул.

Сколько времени проспал Дик, он и сам не мог бы сказать. Вдруг он был разбужен неожиданным светом и потрескиванием.