– Как, доктор Антекирт здесь! – прошептала она. – Саркани прав, нам грозит опасность, и она не за горами!

Через несколько часов марокканка высадилась в Сеуте. Но прежде чем вернуться в Тетуан, она постаралась установить связь с испанцем. План её был прост, и он должен был удаться, лишь бы хватило времени его осуществить.

Однако возникло осложнение, которого Намир никак не могла предвидеть. Воспользовавшись тем, что доктор Антекирт случайно освидетельствовал его при посещении Сеуты, Карпена сказался больным, и, хотя болезнь эта была мнимая, ему удалось лечь на несколько дней в тюремную больницу. Намир напрасно бродила по улицам, проникнуть в больницу ей так и не удалось. Одно её утешало: если она не может видеть Карпену, то доктору Антекирту с друзьями это тоже недоступно. Итак, думала Намир, непосредственной опасности пока ещё нет. Ведь побега Карпены нечего опасаться, пока он не работает на дорогах колонии.

Но Намир ошибалась. Доктору было как раз на руку, что Карпена в больнице, ибо это сулило успех его замыслам.

Вечером двадцать второго сентября «Феррато» бросил якорь в Гибралтарской бухте, открытой восточным и юго-западным ветрам. Яхта должна была пробыть в Гибралтаре всего один день – субботу двадцать третьего сентября. Высадившись утром на берег, доктор и Петер тотчас же отправились в почтовое отделение на Мэйн-стрит, где их ждали письма до востребования.

Одно из них, адресованное доктору Антекирту, было послано его агентом из Сицилии; этот человек писал, что со времени отплытия «Феррато» Саркани не появлялся ни в Катании, ни в Сиракузах, ни в Мессине.

Второе письмо, на имя Петера Батори, было от Пескада, он сообщал, что чувствует себя гораздо лучше и что рана его совершенно зарубцевалась. Как только доктор Антекирт пожелает, он сможет воспользоваться услугами обоих друзей. Матифу, этот провансальский Геркулес, прекрасно отдохнул и свидетельствует своё почтение доктору и Петеру Батори.

Наконец третье письмо, на имя Луиджи, было от Марии. Строки эти дышали глубокой нежностью, почти материнской любовью.

Если бы доктор и Петер Батори прибыли в Гибралтар на полтора дня раньше и вздумали прогуляться по его прекрасному парку, они, конечно, встретились бы там с Саркани и Намир.

Весь день двадцать третьего сентября пополняли запасы угля в бункерах "Феррато": уголь доставляли на яхту с помощью грузовых габар, забиравших его с плавучих складов на рейде. Запаслись также пресной водой для котлов и для нужд экипажа, наполнив ею водяные цистерны. Всё уже было готово к отплытию, когда, пообедав в отеле на Коммерческом бульваре, доктор и Петер вернулись на борт "Феррато". Как раз в ту минуту раздался пушечный выстрел, возвещавший о закрытии городских ворот. Надо сказать, что в Гибралтаре царит не менее суровая дисциплина, чем на норфолкской или кайенской каторге.

Однако в этот вечер «Феррато» не снялся с якоря. Такому быстроходному судну требовалось не более двух часов, чтобы пересечь пролив, и оно вышло в море лишь в восемь часов утра на следующий день. «Феррато» миновал английские батареи, проводившие учебную стрельбу, и на всех парах направился к Сеуте, благополучно избежав падавших в воду снарядов, так как при виде яхты артиллеристы соблаговолили изменить прицел. В половине десятого «Феррато» уже находился у подножия горы Эль-Хорра, но, так как ветер был северо-западный, яхта не бросила якорь на рейде, где останавливалась три дня тому назад. Капитан приказал отдать якорь с другой стороны города, в двух кабельтовых от берега, в прекрасно защищённой маленькой бухточке.

Через четверть часа доктор Антекирт высадился на берег. Подстерегавшая его Намир наблюдала за всеми манёврами паровой яхты. Доктор не мог узнать марокканки, так как видел её лишь мельком ночью на базаре в Которе, зато Намир, часто встречавшая его в Гравозе и Рагузе, без труда узнала владельца паровой яхты. И она тут же решила неустанно следить за ним, пока он будет находиться в Сеуте.

На пристани доктора уже поджидал губернатор колонии со своим адъютантом.

– Здравствуйте, дорогой наш гость, добро пожаловать! – воскликнул губернатор. – Поистине вы человек слова! Теперь я не отпущу вас до вечера, а может, и дольше…

– Я к вашим услугам, господин губернатор, но сперва вы побываете на борту "Феррато". Не забудьте, что завтрак уже ждёт вас!

– Если так, доктор Антекирт, то, право, невежливо заставлять его ждать!

Вельбот доставил на борт яхты доктора и гостей. Стол в кают-компании был роскошно сервирован, и все оказали честь разнообразным яствам.

Во время завтрака разговор шёл главным образом об управлении колонией, о нравах и обычаях её обитателей, о взаимоотношениях, установившихся между испанцами и коренными жителями Сеуты. Доктор упомянул как бы невзначай об осуждённом, которого он разбудил от гипнотического сна два или три дня тому назад, возвращаясь из резиденции губернатора.

– Надо полагать, он ничего не помнит? – поинтересовался доктор Антекирт.

– Решительно ничего, – ответил губернатор, – но в настоящее время он не работает на строительстве дорог.

– Где же он находится? – спросил доктор, но никто, кроме Петера, не заметил овладевшего им беспокойства.

– Арестанта поместили в больницу, – не без иронии сказал губернатор. – Испытанное потрясение, по-видимому, подорвало его драгоценное здоровье!

– Что это за человек?

– Испанец по имени Карпена. Он самый обыкновенный убийца, доктор Антекирт, и не заслуживает участия. Даже если бы он случайно умер, потеря для колонии была бы, право, невелика!

После этих слов губернатора доктор сразу переменил разговор. Ему, конечно, не следовало проявлять интерес к Карпене, тем более что после нескольких дней, проведённых в больнице, тот должен был вполне поправиться.

После завтрака перешли на палубу, где под натянутым тентом был подан кофе. Лёгкий дым сигар и сигарет рассеялся в воздухе. Тут доктор предложил без промедления отправиться на берег. Теперь он был к услугам губернатора и с удовольствием собирался осмотреть испанскую колонию и все её учреждения.

Предложение доктора было принято. До обеда у губернатора оставалось достаточно времени, чтобы показать знатному гостю все достопримечательности Сеуты.

Доктора и Петера Батори добросовестно возили по всей колонии – по городу и его окрестностям. Их заставили посетить и тюрьму и казармы. В этот день было как раз воскресенье, заключённые отдыхали от работы, и доктор мог наблюдать их уже в других условиях. Карпену он нашёл в больнице, но тот, по-видимому, не обратил на посетителя ни малейшего внимания.

Доктор рассчитывал уехать в ту же ночь в Антекирту, проведя большую часть вечера у губернатора. Итак, около шести часов он явился в резиденцию, где его ждал прекрасно сервированный стол: губернатор явно не хотел остаться в долгу у своего гостя.

Само собой разумеется, что во время этой прогулки intra et extra muros[13] за доктором неотступно следила Намир, но он и не подозревал об этом.

Обед прошёл очень весело. Губернатор пригласил к себе именитых горожан, несколько офицеров с жёнами и двух-трёх богатых негоциантов, которые были очень польщены знакомством с доктором Антекиртом. Доктор охотно рассказал собравшимся о своих путешествиях, он прекрасно знал Восток, Сирию и Аравию, а также Северную Африку. Переведя затем разговор на Сеуту, он наговорил много любезностей губернатору, так умело управлявшему испанской колонией.

– Но мне кажется, – сказал он в заключение, – что надзор за арестантами должен доставлять вам немало хлопот!

– Но почему же, дорогой доктор?

– Да потому, что заключённые, конечно, пытаются бежать. А преимущество при этом на их стороне, ведь они упорно помышляют о побеге, тогда как сторожа не всегда проявляют должную бдительность. В общем, я ничуть не удивлюсь, если иногда на вечерней перекличке вы недосчитываетесь кое-кого из каторжан.