Бесплатные и не очень уродливые порносайты для подобной системы как нож острый; авторы таких сайтов рассматриваются как ублюдки и чуть ли не развратители населения. Порнографы время от времени собираются и принимают очередные стандарты, гарантирующие уродливость и бессмысленность сайта (увеличение числа кнопок и слепых линков, уменьшение числа страниц на сайте и числа картинок на каждой; увеличение площади, отданной под призывы посетить спонсора); с тем, чтобы всех нарушающих эти стандарты вебмастеров отлучать от баннеропоказов, спонсоров и прочих жизненных благ.

Подобная судьба ждет Интернет в целом, если народу будет чуть больше, а траффик не подешевеет: тогда популярность любого мало—мальски дельного сайта будет расти так, как сейчас растет популярность порносайтов; и придется затачивать под идиота не только порносайты, но и все вообще что бывает.

Спасением от этого видятся технологии peer—to—peer (с идеологической точки зрения, между прочим, идеально отвечающие ситуационистской доктрине). Скажем, вместо создания центрального сайта с фотографиями голой Мадонны, который на следующий день сдохнет, каждый выкладывает у себя одну—две фотографии голой Мадонны; и запускает программу обмена файлов, позволяющую каждому желающему скачать эту голую Мадонну с тысяч или десятков тысяч серверов. В такой системе все желающие видеть голую Мадонну находятся в равном положении, и (в соответствии с теорией Марселя Мосса о потлаче), любителей поделиться фотографиями голой Мадонны будет предостаточно.

Принципиальное свойство peer—to—peer — абсолютное равноправие; здесь нет сервера и миллионов роящихся вокруг него посетителей — каждый пользователь себе и сервер и посетитель. Подобным образом можно делать, например, форум (именно так был устроен Юзнет) и любой вообще проект. Роутинг (вычисление скорейшего расстояния для обмена пакетов данных между серверами) в Интернете осуществляется на базе peer—to—peer — именно таким образом Интернет был написан. Возможно, всем вообще Интернет—технологиям суждено умереть, кроме peer—to—peer.

Программ, осуществляющих peer—to—peer, написано очень много; самая известная называлась Напстер и позволяла обмениваться MP3—файлами любого содержания. В момент расцвета Напстера, среди работников музыкального бизнеса (равно как и идиотов из около—компьютерного мира) бытовало убеждение, что peer—to—peer убьет корпорации; как бы не так — даже когда Напстер был в зените славы, продажи компактов не переставали расти и давать корпорациям фантастические прибыли.

Напстер запретили с диким скандалом, судом, адвокатами и иском в полмиллиарда долларов. В настоящий момент контент—корпорации пытаются раздавить и другие peer—to—peer системы, из которых самая известная называется Gnutella; существуют версии Гнутеллы для обмена фильмов, порнографией, пиратскими программами и кучей других вещей. Напстер имел центральный сервер, через который осуществлялся контроль за peer—to—peer, и был в общем коммерческой программой — его хозяин надеялся делать на Интернете деньги. Корпорации раздавили Напстер, доказав, что он помогает осуществлять обмен нелицензионным материалом — а способствовать такому обмену, по Digital Millennium Copyright Act (DMCA), есть действие нелегальное. Гнутелла (как явствует из ее названия) написана под лицензией GNU (Free Software Foundation), т.е. заведомо некоммерческая и децентрализованная; чтобы задавить ее, нужно начать преследования тех сотен тысяч людей, которые ей пользуются, запретить программу, либо запретить компьютеры. Поскольку первое очевидно абсурдно, корпорации следуют оставшимся двум рецептам.

По DMCA, можно запретить публикацию Гнутеллы и любых линков на нее; подобные меры прошли обкатку в суде (DeCSS), и их в скорейшем времени применят и в отношении других peer—to—peer.

Второй вариант, который существует в виде активно продвигаемого законопроекта, запретит использование компьютеров для целей, которые в принципе могли бы служить нарушению копирайта. А осуществляться этот запрет будет на аппаратном уровне, то есть в каждый компьютер будут встроены специальные предохранительные устройства; выпуск компьютеров без этих устройств будет уголовным преступлением. По сути это будет запретом на персональные компьютеры; по крайней мере Линукс в такой ситуации окажется нелегален.

А португалоязычная версия Гнутеллы, бытующая в Бразилии, называется «Comuna», и демонстрирует на себе портрет Ленина. Ее автор утверждает, что так и надо:

За десятилетие 1990—2000, значение копирайта на территории Америки возросло стократно. Из достаточно абстрактного законодательства, регулирующего конфликты автора и издателя, копирайт превратился в набор строжайших уложений, регулирующих все аспекты творчества и бытия. Первый шаг к тому был сделан в 1984—м году, когда оказалось, что копирование статьи на ксероксе, для своего же собственного употребления — это нарушение копирайта. Свое полное и абсолютное воплощение эти тенденции нашли в DMCA — Digital Millennium Copyright Act.

До 1985—го, человек, купивший в магазине книжку или пластинку, мог сделать с ней ровным счетом что угодно, она была его и больше никого. Судебные решения против fair use лишили потребителя некоторой части этих возможностей: делать ксерокопию статьи, например. Впрочем, нарушение это было гражданское, а не уголовное, на практике это значило, что рисковал в худшем случае только наниматель нарушителя; и рисковал разве что штрафом и возмещением убытков. Путь, начатый процессом Geophysical Union vs. Texaco, был завершен DMCA — отныне покупатель программного продукта и любых вообще медиа может делать со своей покупкой ТОЛЬКО ТО, ЧТО ПРЕДПИСАНО ЛИЦЕНЗИОННЫМ СОГЛАШЕНИЕМ. Любое другое употребление (от дизассемблирования, расшифровки секретных паролей и до прослушивания задом наперед с целью обнаружения секретных сообщений и призывов поклониться сатане) — технически нелегально и карается уголовным сроком, до 10 лет тюрьмы.

DMCA был результатом многолетних усилий двух лоббистских корпораций — RIAA и MPAA (Record Industry Association of America и Motion Picture Association of America). Количество денег, потраченное этими корпорациями на лоббирование (подкуп законодателей т.е.) оценивается в сотни миллионов долларов. Вредоносность и бессмысленность этого закона были достаточно очевидны; RIAA и MPAA продавили Digital Millennium Copyright Act через конгресс при посредстве контролируемых корпорациями мондиалистских структур WTO и WIPO (World Trade Organization и World Intellectual Property Organization), которые потребовали принятия аналогичного закона от всех стран — членов WTO.

DMCA стал законом 28 октября 1998 года, в результате достаточно странной (хотя и обычной в Конгрессе) процедуры, которая называется «passing by acclamation». Был зачитан одобренный соответствующим комитетом законопроект, спикер спросил парламентеров, все ли за; затем все закричали; некоторые кричали «за», другие «против»; поскольку «за» кричали громче, закон прошел как принятый единогласно. Таковы американские нравы.

Помимо дальнейшей эрозии fair use, DMCA содержит несколько совершенно новых требований. Отныне запрещается разбирать текст купленной программы (то, что на техническом языке называется дизассемблировать: пытаться понять принципы, по которым она написана). Запрещается делать в программе любые изменения; и запрещается передавать информацию, позволяющую дизассемблировать программу либо делать в ней какие—то изменения. То же относится к любому другому тексту (фильму, музыкальной композиции), защищенному копирайтом. Все эти нарушения караются тюрьмой до 10 лет. Ставить линк на программу взлома либо дизассемблирования тоже нелегально и карается точно так же. Перевод файлов из формата, защищенного паролем, в любой другой (из запароленного .ZIP в GZIP, к примеру) тоже оказался нелегален. Выпущенная фирмой Адоб электронная версия «Алисы в стране чудес» содержит запрет копировать любые куски текста, распечатывать его, давать его почитать кому—либо, и даже зачитывать купленную книгу вслух; нарушение этого запрета являет собой уголовное преступление.