Осознание этого придаёт принцессе храбрости.

К ней подходит 15-й. Он хочет съесть водомера, но принцесса останавливает его. Она говорит, что конькобежца надо освободить и дать ему вернуться к своему, недавно объединившемуся народу. 15-й не понимает, почему надо пощадить пленного, это же водомер. Он вкусный.

— Может быть, стоит поймать этого пресловутого Основателя и убить? — говорит 15-й.

Другие муравьи придерживаются того же мнения. Если водомеры начнут сообща участвовать в войнах и если мирмекийцы не остановят их сейчас, то уже через несколько лет они построят озёрные города и станут хозяевами рек.

103-я, может быть, и согласна с ними, но она думает, что шанс надо дать каждому виду. Сохранять своё превосходство надо не убивая конкурентов, а развиваясь быстрее, чем они.

Принцесса оправдывает своё сочувствие появлением у неё новых обострённых ощущений. На самом деле она понимает, что это ещё один признак вырождения, следствие долгого общения с Пальцами.

Принцесса знает, что с ней происходит что-то неладное. У неё и раньше была склонность к индивидуализму. Приобретение более развитых чувств его только углубило. Нормальный муравей всегда живёт коллективной мыслью и обособляется лишь изредка, при возникновении трудностей личного характера. А 103-я постоянно обособляется. Она живёт в границах своего тела, своего духа, своей головы и даже не делает усилий для того, чтобы мыслить коллективно. Если так будет продолжаться дальше, скоро она будет думать только об одной себе. Она станет эгоцентричной, как Пальцы.

5-й тоже прекрасно чувствует, что во время АК — абсолютной коммуникации — принцесса хранит недоступными целые участки мозга. Она больше не участвует в коллективных играх.

Но сейчас не время для подобных размышлений.

Принцесса 103-я замечает, что паруса-лепестки корабля-кувшинки свистят. Или это ветер, или… они развили большую скорость.

Все наверх.

Несколько вперёдсмотрящих поднимаются на самую высокую точку самого высокого лепестка. Здесь особенно чувствуется скорость. Ветер развевает их усики, как простую траву.

Принцесса встревожена не без оснований: впереди вырисовывается дымящаяся стена пены. На такой скорости они не сумеют свернуть.

«Только бы это был не водопад», — думает муравей.

87. ВПЕРЁД КО ВТОРОМУ КОНЦЕРТУ

Жюли и её друзья тщательно готовились ко второму концерту. Каждый вечер после занятий они приходили в репетиционный зал.

— Нам не хватает новых песен, а два раза петь одно и то же, чтобы время занять, неприлично.

Жюли положила на стол «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», и все склонились над ней. Девушка переворачивала страницы и отмечала возможные темы. «Золотое сечение», «Яйцо», «Цензура», «Ноосфера», «Искусствофуги», «Путешествие на Луну».

Они стали переписывать тексты, чтобы легче было переложить их на музыку.

— Надо изменить название группы, — сказала Жюли.

Все подняли головы.

— «Белоснежка и Семь Гномов» — это несерьёзно, вам не кажется? И мне не нравится это противопоставление: Белоснежка и Семь Гномов. Лучше уж — Восемь Гномов.

Все поняли, к чему клонит их солистка.

— Песня «Революция муравьёв» имела самый большой успех. Давид предложил так назвать и второй концерт, может быть, и группу тоже переименуем?

— «Муравьи»? — спросила Зое с сомнением.

— «Муравьи»… — повторил Леопольд.

— Звучит неплохо. Были же «Битлз», по-другому тараканы, насекомые омерзительные. Это не помешало этим четверым парням добиться феноменального успеха.

Жи-вунг размышлял вслух.

— Муравьи… Революция муравьёв… Была бы некая логика, это верно… Но почему именно муравьи?

— А почему нет?

— Муравьёв давят ботинками и пальцами. Больше в них нет ничего интересного.

— Давайте выберем тогда каких-нибудь красивых насекомых, — предложил Нарцисс. — Назовёмся «Бабочки» или «Пчелы».

— Почему не «Богомолы»? — вставил Поль. — У них такие смешные лица. Хорошо бы смотрелись на обложке диска.

Каждый находил наиболее симпатичное ему насекомое.

— Из «Козявок» можно было бы лозунг сделать. «Труд превратит козявку в козу!» — говорил Поль. — «Козьи рожки» из двух растопыренных пальцев стали бы объединительным знаком наших поклонников.

— А почему не «Слепни»? Тоже можно выдумать много смешных выражений, — иронизировал Нарцисс. — Типа: «О слепни, замедлите ваш полет!», или «Современные слепни», или даже «В выходные слепни будут прекрасны».

— «Божьи коровки». Можно придумывать игру слов: «божий человек», «тварь божья».

— «Шмели», — сказала Франсина. — «Шмели» — эта группа, которая заставит вас дрожать!

Жюли мрачно молчала.

— Да нет! — произнесла наконец она. — Именно потому, что муравьи кажутся такими ничтожными, лучше всего взять их. Это мы должны сделать значительными вроде бы совершенно незначительных насекомых.

Прозвучало не очень убедительно.

— В «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» полно текстов и стихотворений про муравьёв.

Этот аргумент подействовал. Поскольку нужно быстро сочинять новые песни, надо брать тему, наиболее часто встречающуюся в «Энциклопедии».

— Пусть будут «Муравьи», — согласился Давид.

— В конце концов, «му-равь-и» — три гармоничных слога, — признала Зое.

Она стала повторять на все лады: «Муравьи», «Муравьи», «Мы — муравьи» «Мы — мурава и…».

— Переходим к афише!

Давид устроился перед компьютером репетиционного зала. Он выбрал в графике шрифт старинных пергаментов, с толстыми завитыми красными заглавными и чёрными, с белой окантовкой, строчными буквами.

Они долго рассматривали рисунок на обложке «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» — три муравья, образующие собой латинскую букву Y, в центре треугольника, вписанного в круг. Было достаточно воспроизвести изображение на экране, и логотип группы готов.

Они сгрудились вокруг компьютера. Вверху они написали «Муравьи», пониже, в скобках: «Новое название группы „Белоснежка и Семь Гномов“», чтобы их первым поклонникам все было ясно.

Ниже шло: «Суббота, 1 апреля, концерт в культурном центре Фонтенбло».

Ещё ниже, огромными жирными буквами: «РЕВОЛЮЦИЯ МУРАВЬЁВ».

Они смотрели на результат своей работы. На экране их афиша была очень похожа на старинную рукопись.

Зое сделала две тысячи экземпляров на цветном ксероксе директора. Жи-вунг позвонил младшей сестре и попросил её и её школьных товарищей расклеить афиши по городу. Девочка согласилась при условии, что им дадут бесплатные билеты на концерт, и отправилась вместе с друзьями развешивать плакаты на заборах складов и заводских воротах. У публики было, таким образом, три дня на покупку билетов.

— Теперь составим план спектакля в целом, — заявила Франсина.

— Дымовая завеса и прожектора как спецэффекты, — предложил Поль.

— Можно изготовить огромные предметы и заполнить ими сцену, — добавил Жи-вунг.

— Я могу сделать из пенопласта книгу высотой в метр, — сказал Леопольд.

— С подвижным листом посередине и слайдами мы создадим впечатление переворачиваемых страниц, — подтвердил Давид.

— Отлично! Я беру на себя двухметрового муравья, — пообещал Жи-вунг.

Поль предложил распылять соответствующие настроению каждой песни запахи. Он утверждал, что достаточно силён в химии, чтобы смастерить простейший ароматический орган. Запах лаванды будет сменяться запахом земли, запах йода — запахом кофе, он рассчитывал окутать каждую тему настоящими обонятельными декорациями.

Нарцисс продумает особые костюмы, маски и макияж для каждой песни отдельно.

Репетиция, наконец, началась. Соло Давида в «Революции муравьёв» не выходило. Они услышали шуршание, которое сначала приняли за потрескивание электричества в проводах, стали настраивать усилитель и обнаружили в нем сверчка, привлечённого туда теплом трансформатора.

Давид решил прикрепить маленький микрофончик от одной из струн своей арфы к надкрыльям насекомого. Поль наладил систему, и вскоре раздался производящий удивительный эффект шипящий звук.