— Что тут у нас показывать, теплицы? — из чистого упрямства возразила Сента, чувствуя тяжелый взгляд матери. — Так там полулицы желающих.

— Хватит! — рявкнул отец, перестав улыбаться. — Поди, надень зеленое платье. Ты пойдешь.

Выйдя из калитки, Сента только взглянула вдоль улицы и сразу повернула в противоположную сторону, к Ворчуну. Холандер молча шагал рядом, прямой как палка. Спину жгли взгляды соседок. Обойдя энергостанцию, Сента остановилась на границе луга. За ним крепостной стеной поднимался поросший лесом крутой склон.

— Вот, господин Страатен, это Ворчун, наш главный кормилец. Энергия, обогрев в домах и теплицах, химическое сырье — все он дает.

Ворчун коротко рыкнул, толкнувшись в пятки.

— Меня зовут Дерек, — бросил через плечо холандер, равнодушно разглядывая гору. — А вас не беспокоит, что вы живете, в буквальном смысле, на вулкане? — он посмотрел на нее сверху вниз с тем же холодным любопытством.

Сента пожала плечами.

— Кратер с другой стороны. Там мертвый каньон. Небольшие извержения периодически случаются, но ничему не вредят.

Он кивнул и первым двинулся по тропинке через луг.

— Я покажу вам наш гейзер, — сказала Сента в чопорно выпрямленную спину. Она вдруг увидела, что его ладонь, совсем незаметно отставленная в сторону, скользит по верхушкам травы, и сердце дрогнуло от острой иррациональной жалости.

В лесу он немного расслабился. Размял в пальцах пучок хвойных иголок, глубоко вдохнул, поднеся руку к лицу. Походя провел ладонью по сосновому стволу. В жесте было что-то неприкрыто эротическое. Чувствуя нарастающую панику, Сента вновь обогнала его и, не оглядываясь, заспешила вперед.

Тропинка вывела к овальному озерцу в окружении блестящих белых от соляного налета валунов. С невысокого обрывчика в него почти бесшумно стекал маленький водопад, поверхность озерца дрожала, как живая, искрилась и чуть парила. С другой стороны идиллически журчал ручеек.

— Вот, господин Страатен, это наш единственный открытый гейзер. Остальные все в трубах, а этот, решили, слишком красивый. Он действует каждые полчаса.

— Меня зовут Дерек, — настойчиво повторил он за спиной и внезапно оказался слишком близко. Сента напряглась, но отступить было некуда. — Вы меня боитесь?

Он отступил на шаг сам. Сента почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Вовсе нет, — буркнула она через плечо, боясь поднять на него глаза.

— Послушайте, милая девочка, — он отступил еще на шаг, — у меня нет времени на долгие ритуалы. Вы же, наверное, догадываетесь, что мне нужно? Ваш отец, как я понял, не против — да и вы тоже, раз пошли со мной сюда. Так как?

Не двигаясь с места, он протянул ей руку. Сента резко повернулась и оскорбленно вскинула подбородок.

— Я пошла, потому что отец попросил показать вам окрестности. Хотите сказать, что гейзеры вас не интересуют, только секс? Значит, правда, что в холандерах не осталось ничего человеческого? Эта ваша вечная жизнь — да разве это жизнь? Одна видимость!

— Ах, вот оно что! — он заложил руки за спину. — Вы из идейных? И в чем вы хотите меня убедить — что двести лет назад я совершил ошибку? Детка, я старше вас раз в пятнадцать. Вы надеетесь сказать мне что-то новенькое?

Сента закусила губу.

— Но… Не чувствовать всего этого, — она неопределенно повела руками вокруг, — это ненормально!

Он хмыкнул.

— Знаете, сколько я повидал гейзеров на совсем диких, только что открытых планетах? Я же разведчик! А миллиарды людей в некоторых местах всю жизнь проводят в подземных городах и никогда не видят свежей травки. Это не исключает их из человечества.

— Но они ведут нормальную жизнь! Любят, рожают детей…

— Полагаете, бездетные не заслуживают названия людей? — он насмешливо поднял брови.

— Нет же! — Сента смешалась. — Ну, если нет детей, то какой-то другой смысл…

— А в моей жизни, по вашему, смысла нет? Планеты я, должно быть, для собственного удовольствия ищу, да? Что бы стало с человечеством, если бы ему некуда было бы расселяться? Вы вообще знаете, как появились холандеры?

Чувствуя себя ученицей, провалившей экзамен, Сента молча помотала головой. Дерек демонстративно вздохнул.

— Человек может выдержать за свою жизнь ограниченное количество гиперпрыжков — достаточное для колонизации и даже для торговли, но совершенно недостаточное для эффективной разведки. Каждый прыжок необратимо ускоряет старение живых клеток. Когда открыли Z-поле, блокирующее этот эффект, первым делом обнаружилось, что клетки вообще разрушаются при падении в них напряженности поля ниже определенного порога. Первые разведчики, прошедшие Z-модификацию, сознательно приносили в жертву свою жизнь — то, что вы называете жизнью — чтобы заниматься своим делом. А то, что Z-поле придает организму поразительные регенеративные свойства, выяснилось только потом.

— Но вы-то уже это знали!

— Вы меня в этом обвиняете? Необходимость в поиске новых планет никуда не делась. Разве несправедливо получить что-то взамен, раз уж все равно приходится многим жертвовать? Не думайте, что и так много желающих.

— Просто мало кто может себе позволить!

— Верно, Z-модификация очень дорога. Однако, богатые люди предпочитают продлевать свою жизнь как-нибудь иначе…

Повисло молчание. Сента растерянно отвернулась в озерцу, нахмурив брови.

— Так все это ради дальнего поиска? Мне это не приходило в голову. И все-таки что-то тут не так…

— Послушайте, — мягко сказал он за спиной, — зачем мы спорим? Вам хочется меня пожалеть? Я не против. Мои потери, действительно, велики, и бесконечная пустота космоса иногда становится нестерпимой. — Его низкий голос обволакивал, горячие ладони коснулись ее плеч. — Я ищу здесь, в далеких отсталых колониях, не продажного секса, а немного искреннего тепла, короткой передышки от одиночества. Ведь Z-поле не может защитить меня от меня самого, я получил вечную жизнь, но не бессмертие.

Он медленно развернул ее, продолжая говорить тихим гипнотизирующим голосом.

— Дверь в никуда всегда для меня открыта, достаточно только не уйти вовремя в прыжок. До нее только шаг, и с каждым прыжком он все короче… Мне нужна передышка…

Чувствуя нарастающую слабость, Сента подняла затуманенный взгляд — и вздрогнула от смешанной с болью насмешки в его глазах.

— Ну же, давай, не упрямься. Пожалей меня! — он резко толкнул ее спиной к ближайшему стволу, она задохнулась от властного поцелуя, безнадежно уперлась кулачками в его плечи, борясь больше с собой.

За его спиной из озерца с шипением ударил вверх трехметровый фонтан кипятка. Дерек, выпустив ее, мгновенно обернулся, автоматически отпрыгивая в сторону и пригибаясь. Почти сразу, досадливо сжав губы, выпрямился. Сента попятилась.

— Нет, — пробормотала она прыгающими губами. — Простите меня. Я не хочу.

Дерек медленно повернул к ней вновь ставшее бесстрастным лицо. Помолчал, потом пожал плечами.

— Что ж, не буду вас неволить. Нет — так нет. Я живу слишком долго, чтобы позволить себе отягощать свою совесть.

Он холодно показал рукой на тропинку, пропуская ее вперед. Сента, опустив голову, сделала несколько шагов, потом остановилась и сказала через плечо, боясь поднять глаза.

— Я познакомлю вас со своими подругами.

Он церемонно наклонил голову.

— Буду весьма вам признателен.

Сента вернулась на кухню в разгар скандала, еще более яростного от попыток кричать приглушенным шепотом.

— Я сказала, нечего тебе там делать! Эта вечеринка для взрослых!

— Мне уже пятнадцать! Я имею право! — Эрнст, красный и взъерошенный, трясущимися от гнева руками дергал затянувшийся узел на завязках фартука. — Ты просто не хочешь, чтобы я разговаривал с холандером!

— Да, не хочу! — мать раздраженно бросила на стол нож. — Нечему тебе у него учиться! Холандеры — бесполезные паразиты и только развращают молодежь!

— Ма, ты несправедлива, — попыталась заступиться Сента. — Как же бесполезные? А планеты?