Роскошная прибалтийская красавица-официантка потеряла свои соблазнительные формы и выскользнула из одежды. Её стройное, гибкое, нечеловеческое тело покрывала блестящая темно-зеленая чешуя.

Бокал, который протирал бармен, внезапно вытянулся, трансформируясь в непонятное оружие устрашающего вида. Сам хозяин заведения превратился в огромного мохнатого монстра.

Меньше всего изменился тот самый хмырь, которого хотел просканировать Сергей. Ростом он остался прежним, вот только кожа приобрела более серый оттенок, подбородок сузился, нос исчез, зато глаза стали огромными, словно листья фикуса. Чёрные бездонные глаза, полные печали и вселенской мудрости.

— Плазмоид из туманности Андромеды, — устало произнёс большеглазый, — вы арестованы за шпионскую деятельность в отношении галактики с белковой формой жизни. Кроме того, вы обвиняетесь в попытке несанкционированного воздействия ионизированной плазмы на живое существо. Согласно общевселенской конвенции мы высылаем вас в вашу туманность и подаём ноту протеста в Лигу всех форм разума.

Сергей, а вернее, то существо, что совсем недавно было Сергеем, медленно встало из-за стола и отряхнулось, сбрасывая шелуху покрова. Теперь рядом с Гордеем высился пылающий столб.

— Как вы выследили меня? — его голос напоминал треск зелёных веток во время лесного пожара, — до нынешней минуты моя защита была непроницаема.

— Ты сам к нам припёрся, — пророкотал мохнатый гигант с неведомой пушкой наперевес, — просто мы отыскали идеальное место, мимо которого не сможет пройти ни один шпион. Три вектора движения на плоскости, вход и выход в гиперпространство, пара ворот в параллельные миры и портал для прыжка во времени. Кажется, кто-то говорил, что некоторые места просто обречены служить для особых целей.

— Когда эта планета перестанет быть колыбелью юной цивилизации, здесь построят крупнейший вокзал в галактике, — вкрадчиво прошипела чешуйчатая дама, — и даже название менять не нужно. «Линнутэ» на местном наречии означает «Млечный путь», или «птичья тропа», если переводить дословно.

— Стройте, стройте, — захохотал плазмоид, разгораясь всё ярче и ярче, — через четыре миллиарда лет наши галактики столкнутся, и глупые законы перестанут защищать эксклюзивность вашей ущербной формы разума. Между прочим, эти, с позволения сказать, детки, качаясь в своей колыбельке, приучились смотреть на костёр. Они будут только рады следить за нашим ураганным возгоранием! Весь мир принадлежит плазме, всё будет в огне!

Выйдя из ступора, Гордей перебил пререкание монстров:

— Слушай меня внимательно, огонёк, у деток есть имя, и их зовут «люди». Нам как виду всего пятьдесят тысяч лет, но уже через пару столетий мы полетим к своей первой звезде. А через четыре миллиарда лет, когда столкнутся наши галактики, плазмоиды будут счастливы работать у нас в качестве плазменных экранов. Молись, чтобы люди к тому времени не разлюбили костёр. Всё, что нам нужно, это только время. И, похоже, оно у нас ещё есть.

— Хорошая речь, — одобрил выступление Гордея большеглазый гуманоид, — ладно, заслужил, не будем ковыряться в твоей голове и стирать память.

— Но предохранитель установим, — весело пророкотал мохнатый монстр, — при первой же попытке проболтаться ты всё забудешь сам.

— Прости, но таковы предписания Лиги всех форм разума, — добавила чешуйчатая дама и, приблизившись к Редькину, лукаво улыбнулась:

— Кстати, как ты относишься к карьере официанта? Поверь мне, здесь для этого идеальное место.