Наблюдение агентов учебного начальства за церковно-приходскими армянскими школами составляло самую тяжелую и неблагодарную обязанность , сопряженную с затруднениями и неприятностями, начиная с неимения сведений о том, где есть эти школы, и кончая унизительными для ревизоров объяснениями с учителями школ, не желавшими признавать за собой никакого надзора, кроме духовного епархиального, без разрешения которого нельзя было добиться никаких сведений. Школы были буквально недоступны общей учебной инспекции.

Теперь школы закрыты для учащихся; но их ведь можно открыть вновь во всякое время: стоит только подчиниться Высочайшей воле, выраженной 2 марта 1891 г., подчиниться искренно и не надеясь на «послабления».

Как известно, переход мнимо-церковных армянских школ в ведение учебного начальства почти завершился, во исполнение Высочайшей воли. Этот переход, встреченный сочувственно народной массой, инстинктивно сознающей, что он является источником прогресса и благополучия для подрастающего поколения, — вызывал, однако, тенденциозное противодействие со стороны мнимых «интеллигентов», дисконтирующих армянское обособление в свою пользу, и со стороны некоторых фанатических представителей религии, унижающих эту последнюю, превращая ее в орудие неудачного политиканства. Поэтому небесполезно познакомить читающую публику с кое-какими, тщательно проверенными типичными фактами, ярко иллюстрирующими сущность дела, казавшегося доселе не подлежащим спору.

Злоключения могнинского училища наглядно рисуют отношение некоторых здешних общественных групп как к воле правительства, так и к самым насущным интересам той народной массы, заступниками которой силятся показаться некоторые «дельцы»…

Могнинское армянское женское училище св. Гаяне, неправильно именовавшее себя церковно-приходским (ибо содержалось не на церковные средства ), было одним из наиболее значительных и любимых в тифлисской армянской среде. Несмотря на высокую, плату за обучение (40 — 45 р. в год), в нем было до 200 учениц.

На пожертвованные средства для него было выстроено собственное двухэтажное каменное здание, оцененное потом страховым обществом в 10 тыс. руб. Училище было снабжено прекрасной мебелью , всевозможными учебными пособиями и довольно богатой библиотекой; имело даже такую роскошь, как рояль, ценою в 600 руб. На содержание училища ежегодно тратилась значительная сумма (так, напр., в 1895 году — 4379 руб., в 1894 г. — 5341 р. и т.д.). Когда в 1895 г. выяснилось, что могнинское училище вовсе не церковное, и когда, по распоряжению высшей гражданской власти, оно, во исполнение требований закона, вместе с некоторыми другими подобными ему армянскими школами, должно было быть передано в ведение учебного начальства, то руководящие сферы армянского общества порешили вовсе закрыть училище, лишь бы не подчиниться состоявшемуся распоряжению. И действительно, в начале 1896 г. училище было закрыто , а дети безжалостно выброшены за его стены среди самого разгара учебных занятий. Но этим гонение на любимое когда-то детище не кончилось. В 1897 году совет попечительства закрытого училища сделал постановление о том, чтобы одну часть училищного имущества передать тифлисской (Нерсесовой) армянской духовной семинарии , другую — эчмиадзинской армянской духовной академии, а все остальное продать. Под таким мудрым постановлением подписались члены совета: протоиерей Гевонд Харазянц, А.Кишмишянц, ЗахарийГригорянц, священник Езник Ерзинкянц, Петрос Симеонянц, К.Гонианц и Геворк Евангулянц. Лица все почтенные: тут и протоиерей, и публицист, и врач, и даже городской голова. Это постановление, при прошении от 16-го октября 1897 года, было представлено на утверждение тифлисскому армяно-григорианскому епархиальному начальнику. Его высокопреосвященство, предложением на имя консистории от 22-го октября того же года, за № 681, во всем объеме утвердил постановление совета , причем продажу поручил произвести священникам Езнику Ерзинкянцу и Сааку Саакянцу. Как было приказано, так и сделано: в Нерсесову духовную семинарию отправлено 535 экземпляров книг и 285 предметов училищной мебели; в эчмиадзинскую академию отправлено 565 книг и 210 экземпляров учебных пособий и картин, всего весом 48 пудов, в восьми ящиках; продано 88 предметов, в том числе рояль (куплен содержателем музыкального магазина Мириманианом за 125 р.), столы, ученические скамьи, стулья, стенные часы и пр. всего на сумму 250 р. 55 к. (!) На эту операцию израсходовано 79 р. 69 к., и оставшиеся 120 р. 86 коп.переданы в духовную консисторию. Таким образом, когда летом этого года г. директор народных училищ, в силу состоявшегося Высочайшего повеления , производил прием армянских школ, то на долю могнинского училища получил лишь деньги , (25787 р. 22 к. процентными бумагами и наличными) да голые стены разваливающегося здания , за последние два года служившего лишь местом для держания покойников до отпевания. Чтобы получилась возможность открыть могнинское училище вновь, приходилось озаботиться полным обзаведением его всей необходимой обстановкой и, главным образом, ремонтом здания. Для производства ремонта директором училищ была организована строительная комиссия из приходских священников могнинской церкви, под председательством протоиерея Тер-Барсегянца, и с участием вновь назначенной заведующей училищем и инженера — техника. Комиссия просто ужаснулась, когда подробно обследовала здание и увидела, в каком печальном положении оно находилось. Железная крыша оказалась проржавленной и представляла собой решето, через которое беспрепятственно лил дождь, вследствие чего потолки верхнего этажа с дорогими сложными карнизами упали, а полы и балки во многих местах совершенно прогнили ; капитальные стены оказались возведенными без фундамента, вследствие чего дали отклонения, а кладка стен верхнего этажа и перемычек дала крупные сквозные трещины и вообще расстроилась; отводные бетонные трубы отхожего места , проложенные под зданием, оказались сделанными из самого плохого цемента и не промывались водой, вследствие чего нечистоты не могли проходить в отводную трубу, заполнили окончательно выход, уничтожили стенки труб и впитывались в грунт под зданием ; полы нижнего этажа балкона и балки оказались положенными прямо на земле без закладок концов в стены, и совершенно прогнили, — и т.д. … и т.д. … Словом, пришлось чуть ли не вновь выстроить здание и истратить на это свыше 3-х тысяч рублей из средств обедневшего училища. В настоящее время училище приведено в полный как внутренний, так и внешний порядок, день ото дня все более и более приобретая доверие и симпатии родителей, вверивших ему своих детей.

Sapienti sat!

Р.П.

Г. редактор!

На основ. 26 ст. врем. пр. о ценз, и печ., прил. к прод. 1868 г. Св. зак., т. XIV, кавказский военно-окружной суд просит вас, милостивый государь, в интересе правды, напечатать в ближайшем номере вашего журнала следующее:

В «Русском Вестнике» за октябрь этого, 1903 г., стр. 473, г. В. Величко вспомнил в своих «Русских речах» хубларовское дело. Это дело рассматривалось временным военным судом в г. Шуше в декабре 1897 г. Купец Хубларов, армянин, обвинялся в том, что, злобствуя против своих конкурентов по торговле: приказчиков купца Терентьева, Голубева и Маркова и заводчика Пирумова, подговорил татар убить их на заводе последнего, где они жили. Тринадцать татар обвинялись в том, что по подговору Хубларова, в ночь на 23 июля 1895 г., они выстрелами из ружей в саду Пирумова убили пять человек и ранили двух случайных посетителей сада, а не конкурентов Хубларова, которых в означенную ночь на заводе не было. «Армянствующая печать, — пишет г. Величко, — доходила до крайнего лиризма в защиту Хубларова, а против этого последнего, по местным цензурным условиям, было писать более чем затруднительно». То, что желал и не мог писать г. Величко в газете «Кавказ», он через шесть лет напечатал в «Русском Вестнике».