Он действительно занимался с ней любовью? Неужели недавно между ними действительно происходило это?

Клео скатилась с кровати и быстро принялась одеваться. Трусики. Бюстгальтер. Блузка.

Дэниэл тоже спрыгнул с кровати, схватил с пола шорты и молниеносно натянул их. Она сунула ноги в сандалеты, поочередно поднимая ноги, застегивая ремешки на щиколотках.

— Ну а ты? — огрызнулся Дэниэл, застегивая шорты. — Ты только и лжешь с самого первого дня, как приехала сюда. Да даже еще до приезда. Этот твой шарлатанский трюк в Калифорнии. Твои надувательские сеансы, выдуманные страшилки. — Потянувшись, он взял ее лицо в руки.

Цепочка на шее Клео сверкнула в отсвете пламени, мерцая на ее коже. Дэниэл взялся за цепочку, поднес колечко к ее лицу.

— Ну а это? Ты ведь и про кольцо наврала меньше чем полчаса назад.

Клео с силой толкнула его в грудь и одновременно отшатнулась. Цепочка порвалась. Кольцо отлетело в сторону.

Дэниэл услышал, как оно, стукнувшись о стенку, звякнуло на деревянном полу.

Клео смотрела ему прямо в глаза.

— Так ты желаешь знать правду? — произнесла она, тыча его в грудь, может, в то самое место, которое только что целовали ее губы. — Так я тебе скажу! Цепочка принадлежала моему жениху. Но он погиб. Желаешь знать как? Это я убила его. Нет, не специально. Но виновата была я.

Она плакала, но Дэниэл сомневался, что сама Клео осознает это.

— Это случилось четыре года назад. И после этого у меня ни с кем не было секса. До тебя. — Последние слова она выплюнула, словно бы что-то крайне гнусное.

Она говорит правду. Он ничуть не сомневался в ее искренности.

Дэниэлу хотелось обнять ее. Он попытался было притянуть Клео к себе, но та оттолкнула его.

— Ты уже наобнимался со мной! Хватит! Не трогай меня больше!

— Ладно, ладно! — вскинул он руки.

Клео рывком распахнула дверь. Яркий свет из коридора ударил ему в лицо, оставив ее в тени. И все-таки он разглядел — лицо у нее мокрое от слез, а губы припухли от его страстных поцелуев.

Но как же так получилось? Почему вдруг ситуация вырвалась из-под контроля? Они же только что занимались любовью, и им так хорошо было вместе. И, однако, что-то спровоцировало лавину эмоций. Он и не подозревал, что вступать с ней в физические отношения означает затрагивать ее душу, подталкивать ее и так хрупкую психику к краю. Чувство вины может придавить человека, разъедать ему душу, и наконец в нем не остается ничего, кроме горечи и страха.

— Подожди же!

Дэниэл сдернул со стула рубашку, но тут заметил что-то блестящее на полу, у изножья кровати. Кольцо… Он поднял его, удивившись его невесомости.

Раскрыл ладонь, присмотрелся внимательнее. Фальшивое золотое колечко. Такие дети покупают в автомате со жвачкой, такое легко погнуть, просто сжав пальцы.

В душу ему закрались сомнения.

Может, и то, что произошло между ними, было сплошным враньем? Может, и он тоже в конце концов попался на ее уловки, как и все остальные?

Забыв про рубашку, Дэниэл кинулся следом за Клео, но наступил на что-то холодное. Порванная цепочка. Схватив ее, Дэниэл рванулся по коридору в гостиную.

Пусто…

Он выскочил на улицу. Тяжелые капли дождя ударили его по лицу, босые ступни холодил мокрый тротуар.

Остановившись, Дэниэл вгляделся в темную пустынную дорогу. Не побежит он за ней. Клео легко ускользнет от него, как ускользала с самого начала. Может, ей все-таки известно нечто, неведомое им? Может, она умеет исчезать и появляться по своему желанию?

— Клео! — прокричал он в пустоту. — Тебе что, не нужно твое кольцо?

Ответа не последовало. Только черная пустота да скороговорка дождевых капель, падающих с листвы над его головой.

Тишину нарушил шум чьих-то шагов. Дэниэл крутанулся, ожидая увидеть выходящую из темноты Клео. Но появился Бью, в синей форменной бейсболке, надетой козырьком назад, с улыбкой на лице. По пятам за ним бежал Вестник.

— Дэниэл! — радостно воскликнул он при виде брата, как будто присутствие того было редкостным удовольствием. — Что это ты делаешь на улице?

Дэниэл сжал кольцо крепко и бережно, словно чудодейственный талисман.

— Тебя жду, — солгал он. — Тебя.

Вид пса Клео — теперь он мог думать о Вестнике только как о псе Клео — вызвал у Дэниэла новый прилив меланхолии. Неужели он отобрал у нее единственное, что было ей дорого?

Бью был слишком возбужден, и ему было не до сна. И совсем сбитому с толку Дэниэлу тоже. Поэтому в дом они не пошли, а устроились в плетеных креслах на террасе — Вестник улегся у ног Бью — и стали слушать шум дождя.

Скоро Бью стал рассказывать брату про приготовленные им днем гамбургеры, про взбитые коктейли и про то, что Матильда позволила ему вымыть кофеварку после закрытия.

Потом он преподнес Дэниэлу нечто совершенно неожиданное:

— Слушай, а если у меня будут дети, они получатся такие, как я?

Дэниэл обмер. Он потер рукой лоб, лихорадочно соображая.

— То есть такими же красивыми? Но Бью с толку было не сбить.

— А то ты не знаешь, о чем я. Конечно, Дэниэл знал.

Жизнь в маленьком городке обеспечивает спокойствие. Тут все принимали Бью таким, каков он есть. Он всем нравился. Хотя Бью прекрасно осознавал, что не похож на других, Дэниэл радовался, что брата это никак не тревожит. Ну да, случилось так, что во втором классе Бью отстал, когда его друзья и одноклассники продвинулись вперед. Тяжкое тогда выдалось время. Слез в тот год было пролито немерено.

В третьем классе чуть не повторилось то же самое. Однако, по молчаливому соглашению, Бью все-таки перевели в следующий класс с его новыми друзьями. С ними он закончил и среднюю школу, зарабатывая аттестат точно так же, как и все остальные. Такое в большом городе было бы невозможно.

— Получатся они вроде меня? — повторил Бью.

Дэниэл знал — когда у Бью возникает вопрос, он не отстанет, пока не добьется удовлетворительного ответа. Ответа, который ему покажется честным. Ему всегда была нужна правда.

— Когда ты родился, то на какое-то время был лишен доступа кислорода, — пояснил Дэниэл. — Из-за этого в твоем мозгу что-то изменилось, и потому тебе приходится трудиться упорнее, чтобы чему-то выучиваться. Но то, что произошло с тобой, это не генетика. Тебе нечего тревожиться, что это передастся твоим детям.

Ответ Бью, похоже, удовлетворил.

Но позже, когда Дэниэл уже лежал в постели, не в силах заснуть — мысли его метались между Бью и Клео, — его вдруг стукнуло запоздалое соображение. Бью что же, подумывает о женитьбе?

Глухо стучал по темной улице дождь, охлаждая нагревшийся за день асфальт, струйки воды сбегали по лицу Клео, мокрые волосы прилипли к голове.

Ей было наплевать.

Ей это даже нравилось. Нравился холодок воды на разгоряченной коже, нравилось, что вода смывает прикосновения Дэниэла, стирает отпечатки его губ, рук, тела. Зачем она вообще к нему пошла?

«Ты хотела его. И сама знаешь это…»

Да.

Ребенком ее всегда тянуло прыгнуть с высоты. Хотелось испытать ощущение полета. Но даже тогда Клео понимала — тут есть определенный риск. Понимала, что может сломать ногу или — того хуже — расшибиться насмерть. Незачем прыгать с высоты только потому, что хочется.

В конце квартала в ее сторону свернула машина, двойные лучи фар прорезали дождь. Клео быстро отступила за дерево и пряталась там, пока машина не проехала. А потом снова вышла на обочину и продолжала путь к мотелю.

Клео не замечала непогоды. Она совершенно промокла, в босоножках хлюпала вода, а узкая юбка стала тяжелой от воды, путалась в ногах, липла к коже. Но Клео не обращала на это внимания.

У своей двери она выудила из сумочки ключ и вставила в скважину. Но не повернула. Зачем она вернулась? Почему попросту не пошла дальше? Шагала бы себе да шагала, пока не ушла из Египта.

Но от снов ей не уйти. И от страхов своих тоже.

Недавно выпал короткий миг, когда Клео забыла, кто она, забыла обо всем дурном, о кошмарах, преследовавших ее; о гнетущем комплексе вины. В объятиях Дэниэла она почувствовала себя женственной, желанной.