– Да, мэм, – ответил Кардонес после некоторого размышления. – Если он даже для совершения обычных набегов делает ставку на концентрацию кораблей, то на случай встречи с нами он увеличит размер подразделений. Он не сможет охватить большой участок пространства, но при этом он будет знать, что на всю его ораву попадутся один или два наших корабля. И конечно, он не будет рассчитывать на то, что мы действуем поодиночке, а это подстегивает его желание концентрироваться.
– Согласна, но я думала о другой крайности.
– Другой? – Кардонес нахмурился. – Какой, мэм?
– Допустим, что Жискар так же сообразителен, как и мы, но он не знает, что мы захватили один из его вымпелов или что у нас есть какая-то другая причина подозревать об его присутствии. Учитывая это, на его месте я бы предположила, что мой мантикорский коллега поступит точно так, как мы и сделали: двинется в область максимальных потерь и будет ее патрулировать.
Хонор взглянула на Кардонеса, тот кивнул, и она продолжила:
– Пошли дальше. Теперь, ставя себя на его место и исходя из этих предположений, я думаю, что могла бы принять решение показаться где-нибудь еще. В какой-нибудь такой области, где я могла бы нахапать много торговых судов с относительно небольшим для себя риском, в то время как охотники будут изо всех сил искать меня в совершенно ином секторе.
– Я полагаю, что это имеет смысл, – согласился Кардонес, внимательно изучая лицо своего командира. – Вопрос только в том, где бы вы смогли найти такую цель.
– А вот здесь, – спокойно сказала Хонор и включила голографическую карту.
Загоревшаяся на ней схема показывала подходы к юго-западному сектору Конфедерации, и капитан ткнула световой указкой в точку, лежащую на расстоянии примерно двадцати световых лет от Саксонии. Кардонес смотрел на нее какое-то время, а потом глаза его сузились: до него дошло, что светлая точка находится в районе, известном как «Провал Селкира».
«Провалы» были участками гиперпространства между гравитационными потоками. Они встречались не так уж редко: фактически, большая часть всего гиперпространства была одним огромным провалом, потому что гравитационные потоки обычно довольно узки – по межзвездным масштабам. К сожалению, потоки размещались бессистемно (схема их расположения больше всего напоминала лоскутное одеяло), а это означало, что большинство маршрутов космических кораблей вынужденно пересекали хотя бы один поток. А поскольку любой поток по мощности превосходил все, что мог выдумать и произвести человек и обладал собственной уникальной частотой и течениями, то взаимодействие между ним и импеллерным клином мгновенно производило высвобождение энергии, достаточной, чтобы уничтожить абсолютно любое судно. Именно по этой причине до тех пор, пока не были изобретены паруса Варшавской и датчик гравитационных аномалий, экспедиции колонистов продолжали использовать оборудованные анабиозной аппаратурой субсветовые суда, и путешествия нередко продолжались целыми столетиями. Команды исследовательских кораблей, которые исследовали гиперпространство, составляли отчаянные смельчаки: человеческие потери были огромны. Экипажи собирались снова и снова, привлеченные страстью к путешествиям, а также щекочущими нервы приключениями и фантастическим жалованьем. Но те, кто улетал с семьей к новому месту жительства, довольствовались путешествием в условиях нормального пространства и в низкотемпературном сне.
В 1273 году эры Расселения физик Адрианна Варшавская, специалист по гиперпространству, установила на испытательном судне «Флитвинг» кардинальным образом перепроектированные и намного более мощные узлы импеллера (которые она назвала «альфа-узлы»), вырабатывающие самые первые паруса Варшавской. По большому счету, это были просто две плоскости сжатого пространства обыкновенного импеллерного клина, но «Флитвинг» выбрасывал их не в форме клина, а в виде огромных дисков, перпендикулярных оси корабля. Настоящее чудо заключалось в том, как Варшавская научилась управлять парусами, потому что именно это открытие позволяло подстраивать их фазу и синхронизироваться с гравитационным потоком. Они обеспечивали устойчивость «Флитвингу» относительно гравитационного потока плавно подстраиваясь к ее силе и частоте, «захватывали» часть его энергии, которая позволяла судну использовать сам поток как движитель – и благодаря инерциальным компенсаторам двигаться с громадным ускорением. Как бонус – при взаимодействии между парусом и потоком вырабатывается невероятное количество энергии, которая могла использоваться и, тем самым, экономить рабочее тело реакторов. Само собой разумеется, парус Варшавской произвел революцию в практике межзвездных путешествий. Вместо того чтобы как чумы, избегать гравитационных потоков, капитаны начали их искать с помощью гравитационных датчиков которые она же и создала (и которые были названы в её честь «детекторами Варшавской»). С тех пор потоки превратились из смертельных ловушек в самые эффективные средства передвижения, известные человеку. Судно, снабженное обычным импеллерным двигателем, могло идти на той же установившейся скорости в нормальном пространстве, но в гиперпространстве извилистый маршрут, уклоняющийся от известных потоков, в значительной степени увеличивал время путешествия, а последствия столкновения с неожиданным потоком оказывались фатальными. Корабль же, передвигавшийся в потоке, ускорялся быстрее, требовал меньше затрат энергии и избегал опасности столкновения с потоком.
Однако во время любого длительного рейса судну почти всегда приходилось делать хотя бы один переход (а обычно и больше) между гравитационными потоками, и эти переходы производились – со всеми предосторожностями – на импеллерной тяге.
И уж в «Провале Селкира», подумал Кардонес, без этого точно не обойтись.
Главные межзвездные маршруты были проложены так, чтобы избегать крупных провалов. Это зачастую удлиняло путь, но считалось оправданным с точки зрения безопасности и экономических затрат. Провала же Селкира, однако, было невозможно избежать. Просто никакого обходного пути для судов, курсирующих между империей и Силезией, не существовало. И вдобавок ко всем неприятностям, это место было родиной так называемого «бродячего» гравитационного потока, известного под названием «Разлом Селкира».
Большинство гравитационных потоков «фиксированы», то есть являются частью системы взаимосвязанных между собой формаций, что заставляло их сохранять позиции относительно друг друга. Они двигались так годами, а если изменялись, то медленно и постепенно, как единое целое, и всегда были предсказуемы.
«Бродячие» потоки вели себя по-другому. Эти потоки были ответвлениями или протуберанцами, отброшенными другими потоками, и не входили в общую систему. Они могли появиться и исчезнуть без предупреждения или с невероятной скоростью изменить положение – хотя большинство гиперфизиков полагало, что нестандартные потоки на самом деле были цикличными явлениями и время их появления можно будет предсказывать тогда, когда будет собрано достаточно информации о них. Капитаны торговых судов более всего хотели получить и менее всего желали собирать подобную информацию.
Но «Провала Селкира» нельзя было избежать, поэтому суда, курсирующие между империей и Конфедерацией, пересекали его на импеллерном двигателе, с исключительно низкой скоростью (порядка 0,16 с ), чтобы иметь шанс уклониться, если их датчики внезапно засекут приближение «Разлома Селкира». Это означало, что им требовалось целых пять дней, только для того чтобы пересечь Провал, зато появлялась гарантия, что они останутся целы.
– Вы думаете, хевы могут устроить засаду конвоям в Провале?
Вопрос Кардонеса был риторическим, и Хонор кивнула.
– Почему бы и нет? – спокойна спросила она. – К настоящему времени все в Конфедерации знают, что мы используем для охраны наших конвоев только эсминцы, этого достаточно, чтобы удержать от нападения обычных пиратов, но не тяжелые или линейные крейсера. И плотность частиц в Провале необычно низкая. Если установить там дозорную линию, то диапазон действия датчиков в таких условиях будет намного больше, а низкая скорость потенциальной жертвы позволит перехватить любое судно, вползающее в поле зрения. Более того, он может идти за ними на импеллерном двигателе, с включенной бортовой защитой, с ракетами наготове. Тяжелые суда могут полностью уничтожить сопровождающую охрану и затем беспрепятственно переловить транспорты.
