Диамато ожидал, что гражданин комиссар Аддисон, чья безраздельная преданность Комитету не вызывала ни малейших сомнений, разделяет его предубеждение к офицерам старой школы. Первая же политинформация убедила лейтенант-коммандера в том, что пламенный эгалитаризм стройного русоволосого Аддисона сделает его и Холл естественными непримиримыми врагами. Но он ошибся. Комиссар последовательно поддерживал капитана. И когда Диамато увидел ее в бою, он понял, что столь компетентному командиру можно простить и устаревшие манеры, и даже недостаток правильных политических убеждений.

Кстати, последний, скорее всего, объяснялся не наличием у нее предосудительных убеждений, а их полным отсутствием. Работу свою, как и при старом режиме, она исполняла лучше многих, а политическими вопросами не интересовалась вовсе, относя их к компетенции высшего руководства.

Правда, Диамато ее взгляды отнюдь не восхищали, но семь месяцев назад она наглядно продемонстрировала их основательность и разумность. В то время старшим тактиком был гражданин коммандер Янг. Его назначение вынудило Диамато признать, что и новый режим, увы, далек от совершенства. По уровню компетентности и способностям Янг никак не мог претендовать на столь ответственный пост, однако занял его благодаря высокопоставленным покровителям – и вопреки возражениям не только капитана Холл, но и народного комиссара Аддисона. В конечном счете гражданке капитану пришлось лично управлять кораблем, а дальнейший ход событий основательно научил гражданина лейтенант-коммандера Диамато скромности и осторожности в оценках.

Считалось аксиомой, что линкоры не могут сражаться на равных со тяжелыми кораблями, однако по боевой мощи они превосходят линейные крейсеры настолько же, насколько сами уступают супердредноутам. Другое дело, что супердредноут не может догнать линкор, а линкор – угнаться за линейным крейсером. Сама мысль об охоте линкора за крейсером казалась нелепой. К несчастью для Королевского флота Мантикоры, даже это железное правило могло дать сбой, если у командира линкора хватало мужества и выдержки заглушить импеллеры и затаиться в пространстве, ничем не выдавая своего присутствия до тех пор, пока манти не приблизятся на дистанцию ракетной атаки. У Холл хватило и того и другого. Меньше чем через месяц после того, как гражданин контр-адмирал Турвиль лихим налетом уничтожил мантийское охранение в системе Адлера, она ловко заманила в засаду патруль из трех вражеских линейных крейсеров. Капитаны манти понятия не имели о существовании ее корабля до тех пор, пока вектор их движения не сделал уклонение от обстрела невозможным, и превосходство в скорости и маневренности стало бесполезным.

Линейные крейсеры Королевского флота были серьезными противниками, особенно с учетом качественного превосходства Звездного Королевства в области ракетного оружия и систем РЭБ[12]. Многие офицеры Народного флота поостереглись бы вступать в бой с тремя крейсерами одновременно, хотя линкор и имел больший тоннаж, чем все они вместе взятые. Гражданин Янг, например, страстно желал избежать столкновения. Холл, однако, пожеланиям гражданина коммандера не вняла… и уничтожила два из трех неприятельских крейсеров. Третьему удалось удрать, но с такими повреждениями, что вернуться в строй он смог бы лишь после долгих месяцев пребывания в ремонтных доках. Повреждения получил и «Шомберг», но на их устранение потребовалось всего пять недель.

Конечно, это была лишь мелкая стычка, но одновременно и сложнейшая тактическая задача, а Холл решила ее словно бы между делом. У манти было безусловное численное превосходство – и еще два эсминца сопровождения. Оливер во время боя находился на мостике, он видел все своими глазами. И больше всего его поразило то, что команда мостика (за исключением гражданина Янга) была абсолютно, непоколебимо уверена в компетентности своего капитана.

Военная организация – не лучший полигон для обкатки эгалитарных идей. Защита общества, провозгласившего экономическое и социальное равенство, была доверена жесткой авторитарной иерархии с ясно и недвусмысленно определенной командной цепочкой. В боевых условиях власть могла принадлежать только одному человеку, никакой комитет не способен эффективно руководить боем. Для Диамато, хоть и с запозданием, это стало очевидным: Холл выиграла бой вопреки утверждениям и рекомендациям Янга – и тем не менее ей и комиссару Аддисону понадобилось целых семь месяцев, чтобы преодолеть политическое давление и избавиться от негодного тактика.

Сопоставление этой ситуации с деятельностью Комитета общественного спасения причинило гражданину Диамато немалое беспокойство. Но вскоре он понял, что прямое сравнение некорректно. Ведь военные действия – весьма ограниченная, узкая сфера человеческой жизни. Огромный макрокосм Народной Республики требовал комплексного подхода, и сочетание централизованной власти с множеством точек зрения, представленных комитетами на местах, безусловно, являлся лучшим из возможных компромиссов.

И гражданка капитан Холл, исповедуя раздражающий командный стиль, в военной сфере была абсолютно на своем месте. Вот почему, понял, наконец, Диамато, гражданин комиссар Аддисон поддерживал эту аполитичную особу. Возможно, народный комиссар и не питал к ней симпатии, однако испытывал уважение, а успехи «Шомберга» под ее командованием стали главным аргументом для гражданки контр-адмирала Келлет, которая выбрала их линкор флагманом оперативной группы 12.3.

– Не переусердствуйте с извинениями, гражданин коммандер, – с легкой и почти не язвительной улыбкой сказала ему гражданка капитан Холл. – Вы ведь у меня тактик, а для тактика вполне естественно проводить время, анализируя тактические задачи… даже когда он на вахте.

Пройдя мимо него, Лягушечка уселась в командирское кресло и просмотрела распечатки. Диамато, сложив руки за спиной, ждал возможных вопросов.

– Выяснили инженеры, что послужило причиной возникновения гармонических колебаний в Бета-30?

– Никак нет, гражданка капитан! – ответил Оливер, радуясь, что догадался вместе с гражданином коммандером Хопкинсом пятнадцать минут назад свериться с техническими отчетами.

Отсутствие у вахтенного офицера полной информации о состоянии дел на корабле Холл считала серьезным упущением. А гражданин комиссар никогда не заступался за провинившихся и никогда не избавлял от наказаний. Диамато подозревал, что Аддисон нарочно старается держаться за спиной капитана во время разносов, а возможно, даже поддерживает и вдохновляет ее.

Хмыкнув, гражданка капитан набрала команду на клавиатуре, встроенной в подлокотник кресла, и задумчиво уставилась на заполнившие дисплей данные. Приглядевшись через плечо капитана к цифрам и кодам, Оливер понял, что она просматривает те самые чипы, из-за которых он проворонил ее появление на мостике. Вдруг она резко повернулась. Диамато не успел отвести взгляд и чуть не зажмурился, ожидая выволочки. Холл, однако, лишь улыбнулась.

– Теперь понимаю, гражданин коммандер, почему вы так увлеклись, – сказала она, жестом подозвав его и дав знак встать рядом.

– Знаете, – добавила Лягушечка, остановив изображение, – я не сразу поняла, что к чему, но теперь вижу. Вы очень точно провели этот маневр.

Диамато осторожно кивнул. Он и сам гордился тем, что у него получилось, хотя и сомневался в том, что придуманный им фокус найдет широкое применение в боевой практике. В правильном сражении, когда корабли выстроены стеной, попытка изменить вектор движения на перпендикулярный с одновременным вращением по продольной оси может уничтожить корабль, поскольку чревата перекрыванием импеллерных клиньев. Однако в данном случае речь шла не о битве в строю, а о дуэли один на один, и оригинальный, совершенно неожиданный маневр вполне себя оправдал.

– Вопрос в том, – продолжила Холл, забросив ногу на ногу и глядя на него с лукавым прищуром, – осознанно вы действовали или инстинктивно.

Диамато стало не по себе, но капитан, заметив, как вытянулось его лицо, тут же пояснила: